— У нас "красная лампочка", — Майк приподнял очки и потер переносицу, — Секомор-стрит, пятнадцать. Олег Штейн, двадцать восемь лет, безработный. Виза заканчивается через пять дней. Подал заявление на брак с... — он перевернул пару листов в папке в поисках нужной фамилии, — Элизабет Браун, девяносто семь лет.
Билл хмыкнул, взял протянутую папку и отправился на Секомор-стрит. "Красной лампочкой" шеф называл дела, в которых что-то было не так, например, подозрение на фиктивный брак, как сейчас.
Дом номер пятнадцать располагался в середине небольшой улочки. Ухоженные дворики, засаженные цветами и подъездные дорожки из кирпича у каждого домика создавали ощущение спокойствия и уюта. Билл остановился у массивной резной двери и позвонил. Раздался торжественный марш и через минуту дверь открылась. На пороге стоял молодой человек с покрасневшими глазами и абсолютно несчастным видом.
— Олег Штейн? — Билл рассматривал по-детски поджатые губы, растрепанные соломенного цвета волосы и невероятно большие ладони паренька.
— Да, это я, — слова он тянул с заметным акцентом.
— Билл Уотерс из службы регистрации. Нами получено заявление на брак с Элизабет Браун...
Но молодой человек не дал Биллу договорить, он протяжно взвыл, вцепившись себе в волосы, и скрылся в доме.
Не зная, что предпринять, Билл двинулся за ним. Коридор встретил его сумраком и прохладой и в первый момент Билл не сразу сориентировался, куда идти, но шумные всхлипывания слева подсказали дальнейший путь.
— Лиза! — стенал Штейн и бормотал что-то по-русски, понять что, Билл не мог, но судя по интонации, это было нечто душещипательное.
Пройдя гостиную, Билл оказался перед раскрытой дверью в спальню, через которую виднелась двуспальная кровать с лежащей на ней пожилой леди в кружевном чепчике. Вокруг неё столпилось несколько человек — две дамы среднего возраста со скорбными лицами, пожилой господин и мужчина лет сорока.
Заметив Билла, они вопросительно уставились на него с выражением беспокойства на лицах.
Штейн громко всхлипнул и тут же все взгляды присутствующих обратились на него, теперь они выражали презрение и ненависть.
— Успокойся, мой дорогой, — проскрипела мисс Браун, с трудом поднимая дрожащую руку и убирая с глаз Штейна налипшие пряди. — Входите! — обратилась она уже к Биллу, неловко топтавшемуся у входа.
— Э-э, мисс Браун, меня зовут Билл Уотерс, я из службы...
Мисс Браун раздражённо махнула рукой, приказывая ему замолчать.
— Я знаю, откуда вы. И зачем пришли. Заявляю в первый и последний раз — мы с Олегом любим друг друга и хотим пожениться. Это не имеет никакого отношения к его заканчивающейся визе и моим деньгам, как считают эти стервятники, — она обвела взглядом притихших родственников. — Мистер Уотерс, я уже немолода и, как видите, нездорова. Но Бог позволил мне в конце пути наконец-то обрести любовь всей моей жизни и вы не имеете права отнять это у меня. Так что прошу, оставьте нас в покое.
Слова давались ей с трудом, а у Билла заскрежетали зубы от дребезжащего хриплого голоса.
— Но мэм... — начал он, глядя на Олега, усевшегося на колени перед кроватью и целующего руки мисс Браун. — Мы должны убедиться в искренности не только ваших чувств, но и чувств вашего... Э-э-э... Избранника.
— Вот, тётушка! — вскричала одна из дам, — даже чужой человек, только взглянув на Олега, сразу понял, что он водит тебя за нос! Ему нужна виза и твои деньги!
— Я люблю её! Больше жизни! — пылко вскричал Штейн, прижав сухонькую ладошку мисс Браун к груди, — Моя дорогая Лиза! — он утер глаза и посмотрел на Билла: — Можете выслать меня после её смерти. Можете даже убить меня, это уже будет неважно, но прошу, умоляю, дайте нам провести последние дни вместе! Ей недолго осталось...
— Какая драма, — скептически протянул пожилой господин, — кончайте этот фарс. Мистер Уотерс! Вышлите этого негодяя из страны, дайте моей матери умереть спокойно!
— Замолчи, Генри! — в гневе вскричала старушка. Похоже, это отняло у неё последние силы и она не смогла продолжить.
— Тише, любовь моя, тебе нельзя нервничать! — Штейн ласково провёл по щеке мисс Элизабет. От этого прикосновения глаза старушки наполнились нежностью и она в ответ пожала руку Штейна.
Билл помолчал, пожевав кончик ручки, которую всегда носил с собой.
— Хорошо. Я вижу, как вы любите друг друга, будьте счастливы, — он молча развернулся и вышел из комнаты, успев ухватить изумленный взгляд Штейна и недовольный ропот родственников.
Дойдя до крыльца, он услышал позади шаги. Штейн догнал его и начал горячо благодарить:
— Спасибо, спасибо, — повторял он и сжимал руку Биллу, — я так люблю Лизу, спасибо вам, что позволили мне спокойно проводить её в последний путь...
Билл выдернул руку и брезгливо посмотрел на Штейна:
— Я сделал это не для вас, мне жаль старую мисс. Она верит вам. Пусть же умрёт счастливой.
Штейн закивал, радостно улыбаясь:
— Да-да, она умрёт счастливой! Я позабочусь об этом...
Штейн поморщился и процедил:
— Всего доброго, мистер Штейн.
— Да-да, всего доброго! — и Штейн помчался назад.
***
Через неделю Билл пил кофе перед работой и по привычке читал газету.
"Двойная трагедия!
Новобрачная миссис Элизабет Браун скончалась на второй день после свадьбы. Безутешный вдовец — мистер Штейн, покончил жизнь самоубиством сразу после похорон любимой. В предсмертной записке он написал, что не видит смысла жить дальше без "Лизоньки", как называл возлюбленую погибший.
Примечательно, что разница в возрасте молодоженов составляла шестьдесят девять лет. Никто не верил в любовь мистера Штейна, подозревая корыстные мотивы. Но мистер Штейн доказал, что настоящая любовь существует. И возраст для неё не помеха."
Билл нахмурился.
— Что-то случилось, мистер Уотерс? — спросила его Ирина, юная горничная.
Два месяца назад она пришла к нему в спальню и, сложив руки на груди, тонким голоском призналась в любви. Билл выставил её прочь, заявив, что работает в службе регистрации уже пятнадцать лет и видит все "красные лампочки" насквозь. Ирина расплакалась и целую неделю не выходила на работу.
Потом она старалась не попадаться Биллу на глаза, лишь иногда он ловил на себе её пронзительный взгляд.
— Ирина, — глухо произнёс он, — ты всё ещё меня любишь?
Её губы тревожно дрогнули, а взгляд беспокойно забегал по его лицу. Она не ответила.
— Ирина? — он встал со стула, подошёл к девушке и взял её за плечи.
— Да, — тихо ответила она, потупив взгляд.
Что-то горячее разлилось у Билла в груди. Он обнял девушку и крепко прижал к себе.