Федька болтался на лавочке возле своего дома. На улице пекло, никого нет. Через часик сговорились собраться пацанами и на речку раков ловить. А пока тоска, скука смертная. Он всё сделал, что наказал отец, теперь главное — не попасться на глаза матери, а то опять отправит в огород кукурузу полоть.
Он растянулся на лавке, болтая туда-сюда одной ногой. Над скамейкой нависала старая абрикосина, мелкие, солнечно-жёлтые абрикосы то и дело падали, плюхаясь о землю в палисадник и за двор. Федька не обращал на них внимания, мелочь какая-то. Ну и что, что они сладкие как мёд, ароматные, спелые, нежные.
Он знал, где растут настоящие абрикосы величиной с кулак, как персики. Федька, ни разу не пробовал и уж тем более не видел персики, но Митькиному отцу верил на слово, он про них много рассказывал.
Не так просты были те абрикосы. Федька помнил с прошлого года, как у него болели уши, когда баба Луша поймала их с Митькой на ветке и больно-больно оттаскала за уши. Потом ещё от родителей влетело хворостиной.
Помнил, как быстро бегала баба Луша, отрываясь от земли. Прозвали пацаны её за это ведьмой, у страха-то глаза велики.
Но что делать, свои абрикосы невкусные, а соседские, янтарём горят на ветке и загородки почти нет – только руку протяни. Один он не решался посягнуть на соседское дерево, а перед пацанами - герой!
Он прикимарил на скамейке, после сытного обеда в мечтах о соседских «персиках».
Разбудили его пацаны. Все босые, загорелые, в одних только шортах или рваных штанах, всего человек семь. То ещё зрелище. Васька держал на плече самодельную удочку, Митька сетку для раков, у Гришки на плече старая, рваная занавеска для карасей.
- Чё дрыхнешь? Айда на речку, рыбу ловить, - толкал его за плечо Гришка, - почапали.
Федька ловко упал с лавки, отряхнул руки от пыли, готов. Компания направилась по тропинке мимо соседских огородов. Вот и огород бабы Луши, ветка стоит почти у самой живой изгороди. Мальчишки остановились, переглянулись. Абрикосы размером с кулак, просто манили их. Хозяйки не видно, ни во дворе, ни на огороде. Только куры купались в земле у живой изгороди.
- Сорвём по одной и на речку, - распорядился Митька,- Федька на стрёме, как самый мелкий…
- Это я мелкий?! – обиделся Фёдор, - зато я бегаю быстро и по деревьям лазаю шустро, не то что Мишка! – все рассмеялись, кроме круглолицего белобрысого Мишки.
И Федька, как герой первым метнулся к изгороди. Мишка понял – сегодня он на стрёме. Мальчишки бросили свои палки-удочки, сетки, и прочие сокровища, которые могли мешать им при побеге с места преступления.
Федька уже махал руками возле дерева, ему хотелось быть самым быстрым, юрким, смелым и бесстрашным перед пацанами. Остальные осторожно пробирались через кусты ежевики. Осторожно, чтобы не подрать последние штаны и не расцарапать ноги. Они знали местечко в углу, где эта противная и колючая ягода не так густо переплеталась.
Федька уже висел на ветке и тянулся за самой крупной и яркой абрикосой, как назло, она росла выше всех. Сорвал! Она и впрямь огромная, по сравнению с теми что растут у него в палисаднике, за огородом и по всему селу. Это всё не то… и не вкусно.
Он, как герой из книжки висел на ветке и бесстрашно махал своим друзьям.
У Мишки глаза округлились от страха. Пацаны внизу замерли, подойдя к дереву, Федька решил, что они в шоке от того на что он способен, ведь никто из них не мог так высоко лазать.
Откуда ни возьмись показалась баба Луша, она бежала через огород, стараясь не споткнуться о кабачки и тыквы, ругалась на сорванцов, грозила им кулаками.
- Вот я вам… Ну, погодите! Я родителям вашим скажу.
Мальчишки кинулись врассыпную, кто в кукурузу, кто перепрыгнул живую изгородь словно и невысокая она вовсе. Остальные мчались в знакомый угол. Федька со страху свалился с дерева на мягкую, тёплую землю. Баба Луша обернулась.
- Ах ты ж паразит малой. Мало тебя батька за уши драл, я сейчас добавлю.
Ему казалось, баба Луша не касаясь земли на метле летит за ним.
«Только бы не попасться, отец с меня три шкуры спустит, а ведьма уши оборвёт», роились мысли у Федьки в голове.
Он метался по огороду, его друзья давно убежали забыв про свои рыболовные снасти.
Баба Луша запомнила всех, увидела где в загородке слабое место, но сейчас ей не до того.
Федька разогнал всех кур, его догонят, он уже чувствовал её тяжёлую руку у себя на плече. Федька выкрутился, юркнул в ямку, которую раскопали домашние птицы. От страха он скользнул по земле, как змеёныш не касаясь листочков и веточек, в самую середину живой, страшно колючей изгороди.
Баба Луша встала от изумления.
- Федька, не шевелись, - крикнула она напуганному мальчишке.
Куда тут шевелиться, он еле дышал от страха.
- Федюшка, не шевелись, - она испугалась за него, это ведь дикая ежевика!
Давным-давно муж тёти Луши посадил эти кусты в конце огорода, они так широко разрослись, переплелись и заплелись, никто не решался даже подойти к этой изгороди, да и кому она нужна, ягоды мелкие одна волокита с ними. Пару лет назад телок застрял в изгороди, весь изодрался, пока освободили. Мужикам пришлось вырезать и вырубать целый угол. Ежевика снова разрослась, но не так густо, как везде, там и пролезали мальчишки за абрикосами или просто подразнить ведьму.
- Федя, давай руку, не шевелись, - баба Луша легла на пыльную землю всем телом, протягивала руку мальчику. Её ситцевый платок цеплялся за ветки и колючки, на лицо испещрённое глубокими морщинами падали тёмные с густой проседью волосы. Она была действительно похожа на ведьму. Мальчишка ещё сильнее испугался, подался назад и... приподнялся.
Острые, мелкие, многочисленные колючки почти одновременно впились с жилистую, загорелую, потную спину Федьки. Он заскулил, как щенок от боли.
- Кулешонок, не шевелись, - баба Луша попыталась раздвинуть ветки бесполезно, мальчишка далеко в середине. – Я сейчас, я быстро, не шевелись, хлопчик.
Она поднялась с земли, не отряхиваясь, побежала во двор. Она побежала за матерью этого разбойника.
Федька ревел как девчонка, извиваясь между веток почти голым телом. Колючки царапали ему руки, ноги, спину, рвали последние целые штаны. Ему больно и обидно, что пацаны его бросили.
Баба Луша вскидывая руками бежала обратно к нему. За ней баба Зина, баба Паша и мамка его Марфа.
Мужиков днём не сыщешь на хуторе, все в поле.
Женщины охали, ахали, рубили и раздвигали ветки, чтобы поскорее добраться до ноющего Федьки.
- Вот я доберусь до тебя ну, погоди у меня, - ругала его мать.
Баба Луша плакала, кричала на неё.
- Не тронь хлопца, ему и так худо… Мать называется, уследить не можешь, у тебя ведь их всего трое…
Никогда и никто так не заступался за мелкого Федьку, ему нестерпимо больно, спину он разодрал в кровь. Баба Луша первая дотянулась к нему, она голыми руками раздвигала толстые колючие, ветки с листьями и ягодами. Мальчик схватил её за грубую, шершавую от работы ладонь.
- Иди ко мне Федюша, не спеши, не спеши, - приговаривала баба Луша.
Наконец, она обхватила его и подняла на руки. Он вцепился в неё как клещ.
- Не боись сынок, не отпущу. Сейчас, родной, - гладила она его по слипшимся грязным волосам, - сейчас, сейчас я тебя отмою.
Она на руках отнесла его во двор. Раны на спине сочились кровью, он весь в царапинах, заплаканный, грязный. Мать порывалась ему добавить, но хозяйка дома унесла мальчишку в баню.
Еле касаясь ран и царапин, она обтирала его мокрой тряпкой. Федька выл, нет, завывал от боли. Тело словно жгло огнём.
- Больно? Знаю, очень больно… Мой Захарушка тоже так плакал, ещё меньше тебя был, когда влез в молодые заросли, - слёзы текли по её щекам ручьём, будто вспомнила кого-то. – Отец ему поддал тогда, чтобы мамку слушался.
Она бросила мокрую тряпицу, села на пороге в предбаннике и разревелась.
- Что вы баба Луша? Я больше никогда так не буду, никогда, никогда, - прикрываясь рукой извинялся Федька.
- Ты Федя приходи ко мне, за абрикосами или так… Всё равно.
Невдомёк было Федьке и всей детворе, что не так стара бабушка. Глубокие морщины и землистый цвет лица не от старости. Двоих сыновей вырастила, старший где-то далеко, совсем забыл об одинокой матери. А Захарушку похоронила юнцом ещё, несчастный случай.
Баба Луша нарвала полный подол своих "персиков" вручила их Марфе, спровадила её и соседок со двора. Федьку оставила раны обработать. Напоила его чаем с вареньем, накормила пышками и долго рассказывала о своих сыновьях Игнате и Захарке, пока за Федей не пришёл отец.
На всю жизнь у Федьки остались шрамы на спине от подлой ежевики. Он больше никогда не дразнил бабу Лушу, не лазал к ней в огород. Забегал иногда на запах жареного хвороста или вкусных пышек, пока не вырос и не покинул отчий дом.
Федька навещал родителей, не так часто, как им бы хотелось, но не забывал.
Наведывался к бабушке Луше, если видел её на лавке у дома. Она совсем состарилась, высохла, плохо видела, путалась в словах. Взрослого Фёдора часто звала Захаром и всегда ругала, за то что так редко приезжает к ней. При каждой встрече они смеясь вспоминали ту историю с перепуганным мальчишкой в зарослях ежевики.
Спасибо, что дочитали до конца 🍂
Буду признательна за подписку и комментарии 🌺
- Телеграм: https://t.me/NatalyaKorr
