2005 год. Время нового мира, зачатков нового формата жизни, время развития новых технологий, где за сверкающими витринами мировые бренды, а люди, на уикенд мотаются за границу. И модно здесь быть волонтером, ведь милосердие и жалость к менее удачливому ближнему - в приоритете, если не у каждого то у многих. Всего двенадцать лет прошло, и вот тебе - Бог, вера, вот тебе благотворительные организации. Бомжи и беспризорники, теперь редкие гости на улицах - прибежищем им стало сострадание человека. Повторюсь, не каждого, но многих. Коснулось это и моей семьи, после скоропостижной смерти отца, мать надела юбку в пол, косынку, и пошла в православие, а очень скоро освоившись, и меня привлекла к посещению церкви. А я и не отказывался, всячески содействовал ей, благо не пила больше, да и ладно,…
И в этом времени я, - светлоглазый, высокий, бледный «ботаник», только выпустившийся из ВУЗа, и горю, в нетерпеливом желании работать.
- Поедешь в командировку? Готов? - спросил начальник отдела, промокнув платком потный лоб. - Фуф, жарища! - и погрозил кулаком сломанному кондиционеру.
У стены, в ряд, сидели четверо. Начальник махнул в их сторону.
- Вот твоя команда, будешь их стажером, так сказать... помощником по хозяйству. Они ребята опытные, подучишься пока, осмотришься…
Я сразу представил, как буду только и делать, что готовить еду, и заваривать чай.
- Но у меня красный диплом,… - начал, было я, но начальник не стал слушать.
- Так ты едешь или нет?
Я кивнул.
- Вот и хорошо! Все, идите, знакомьтесь! - он замахал руками в сторону двери. - Вылет в воскресенье, в десять утра. Билеты и деньги на довольствие у секретаря. Удачи! – и снова, - Фуф, ну и август!
Мы вышли из кабинета в прохладу коридора.
- Вано, просто грузин! - протягивая руку, представился самый молодой из четверки, и улыбнулся белозубо. - А это Семен Андреич, Стас и Василий, просто русские! А вместе, мы легендарная четверка мушкетеров! Ха-ха!
Тот, кого представили Стасом, длинный, сухопарый мужик с бородкой, шикнул:
- Шутка уже устарела!
Семен Андреич, мягкий, рыхлый, в мешковатом льняном костюме добавил:
- Повысили его, вот и радуется, – и глядя на меня, - недавно еще на твоём месте был…
- Алексей! - сказал я, и пожал руки своим новым знакомым. - А куда мы едем-то?
- Не едем, а летим! В Египет! Там под Сфинксом комнату нашли, надо осмотреть, запротоколировать, ковырнуть что-нибудь, пока власти Египта добро дают!
Говорили они по очереди, Семён Андрееч, Стас и Вано, а Василий молчал. Я посмотрел в его сторону вопросительно.
- Мечтатель! – объяснили мне. - Ладно, пошли к секретарю оформляться.
Легко мы познакомились, и легко я стал одним из них. Хорошие ребята, поисковики, романтики больные своим делом и заражающие окружающих, они были веселые и юморные. Выделялся только Василий - высокий, широкоплечий, с мужественным лицом, он мало говорил и всегда был задумчив, но я быстро привык и к этому. Эта четверка давно колесила по миру и имела за спиной, такой багаж опыта и впечатлений, что не всегда могла держать его в себе. Все их разговоры были пропитаны различными байками, шутливыми историями, а самое главное мистикой. Все, любой поворот событий, перекраивался в таинственную сказку, наполненную пришельцами, колдунами и заговорами, но это только разговоры, на деле же они были настоящими профессионалами, фанатами археологии и высококлассными специалистами.
На сборы нам дали чуть больше недели. Я был в нетерпении и недоумении. Что же взять? Но энергичный Вано, отдал мне свой дорожный набор, - в нём примус, набор котелков и складной мангал. Остальной инструмент, в виде различных скребков, зубил, лопаток и кистей разных размеров, мне выдали в конторе. Также, объяснили, что руководителем у нас будет некто англичанин Ричард К. и велели слушаться его во всем. (А то знаю я вас, любителей обострять международную обстановку!)
Я уже предвкушал поездку и вернувшись домой, опешил, когда плачущая мать, подала мне повестку в армию. Надо было срочно что-то предпринять. Я понимал, если попытаться сделать освобождение по здоровью, что было реально, учитывая мой диагноз, связанный с травмой головы, полученной в детстве, то это займет кучу времени. Обследования, диагностика, анализы. Поэтому, прежде всего, я решил позвонить Вано, ведь с ним мы сдружились особенно близко, видимо из-за небольшой разницы в возрасте, и посоветоваться. Этот шустрый, живой малый, найдет выход!
Вано, на том конце провода, сначала расстроился, а потом его осенило:
- Тебе к Григоричу надо, он тебе практику поставит, будет отсрочка…
Так я и сделал. Съездил в офис, и переоформился. Платить мне теперь будут меньше, но это не беда! Зато не в армию! К тому же я уже грезил поездкой, ведь никогда, до этого момента, я не покидал России. А здесь, ажно Египет! Я и раньше много читал о нем, и в университете изучал египтологию, но это лишь книги. В живую хотелось посмотреть. Да и подмывало меня ехать туда, будто кто-то приказывает - «Поезжай! Ты непременно должен быть там!» - удивительно!
Не буду описывать путь, это долго и не интересно, скажу лишь, что на место мы прибыли вечером, уставшие, голодные, и встретил нас местный гид, прекрасно разговаривающий на русском. Он указал места в машине, сам сел за руль, и мы покатили. Я предполагал, что нас повезут сразу на место раскопок, и очень удивился, когда автомобиль остановился возле отеля.
- Надо выспаться!
- Отдохнуть с дороги…
- И поесть, все-таки инклюзив предполагает шведский стол! - я поражался способности моих коллег говорить друг за другом.
Отель был среднего звена, немного обшарпан, с устаревшим интерьером. Номера также не выделялись из общего фона. Кровать, застелена не новым, но чистым бельем, шкаф, тумба, телевизор и стол, вот все нехитрое убранство. Молодой араб принес ужин, на удивленье обильный и вкусный, я поел и лег спать. Несмотря на усталость, мне всю ночь не спалось, преследовало предчувствие, - плохое предчувствие, и наутро чувствовал себя как разбитая телега. Друзья же, выглядели свежими и отдохнувшими.
- Что, не спалось? - увидев меня, засмеялся Вано.
- А ты хорошо спал, когда впервые по заданию поехал? - заметил Стас, и с высоты своего роста потрепал его по темным волосам.
- Ну, это когда было!
- Девочки, не ссорьтесь! - шутливо оборвал их Семен Андреич – Поехали!
Мы залезли в желтый микроавтобус и нас повезли на место работы. Ехали мы довольно долго, я таращился в окно, разглядывая местные достопримечательности, но видел только отели разной степени благоустройства, высотные здания из стекла и бетона, да ничем не примечательные дома местных жителей.
- Вот и Нил! – пихнул меня в бок Вано. Я увидел главную реку Африки и пожал плечами:
- Ничего особенного, грязно…
- Дальше пойдут трущобы, там вообще смотреть нечего..
Промелькнули однотипные дома горожан, и вот наконец пустыня. Холмы, голубое небо, желтый песок. Приехали! В автобусе работал кондиционер, но было влажно и душно, сейчас же, на выходе, меня обдало таким горячим воздухом, что я поперхнулся. Сказать, что было жарко, не сказать ничего. Встретил нас мужик средних лет с седыми бакенбардами и трех дневной щетиной.
Он широко улыбнулся и на английском сказал:
- Добро пожаловать! Следуйте за мной, я вас провожу.
Я знал английский, поэтому ответил:
- Здравствуйте, куда идти?
- Сейчас все объясню! – и он повел нас к Сфинксу, еще издали, я заметил возле его левой лапы что-то вроде строительных лесов. Англичанин говорил, а я переводил ребятам.
- Месяц назад, один неудачливый турист, провалился здесь под плиту. Все подумали, что ему конец, и какое же было удивление, когда из-под земли послышался крик. В десяти шагах от места, где он исчез. Мужика с горем пополам достали. Вызвали нас, мы тут неподалеку в пирамиде работали, посмотрели, а там монолитный тоннель, узкий конечно, но длинный, а в конце дверь цельно гранитная. Ни ручек, не выступов, ухватиться не за что, ковыряли мы её долго, ни в какую! Зазоров нет, в щель даже лезвие ножа не входит. Тут бы все и закончилось, но кто-то облокотился на неё. И она сдвинулась! Оказалось вращающаяся конструкция. Мы поднажали, и нам удалось открыть ее. А за дверью огромная камера, и еще три двери, но те не открываются, как мы не старались. Пришлось вызвать специалистов из других стран, но никто так и не понял, как их открыть. Вспомнили про русских, не в обиду, друзья, вы знаете политическую обстановку. Вы парни смекалистые, на вас теперь вся надежда!
Так за разъяснениями мы подошли вплотную к деревянному ограждению. Все вокруг пестрило спекшимися от жары разного размера палатками, мангалами, и разбросанными личными вещами работников археологии. Знойный ветер нещадно дул, поднимая вверх мусор, тут и там они сновали, суетливые, разнообразного вида и национальностей, несмотря на жару, готовили завтрак на костре, перекликиваясь между собой на разных языках.
- Вот где дружба народов! - сострил Вано. - А мы все Союз вспоминаем!
Англичанин посмотрел вопросительно, я перевел, он хихикнул, и выставив руку вперед, имитируя Ленина пошел. Мы за ним. Подошли к могучей лапе Сфинкса. Огромная плита возле нее, была отвернута и стояла вертикально.
- Тоже вращающаяся конструкция! - пояснил англичанин, и посветил фонариком в проем. - Находка там, но это потом, сначала обживитесь…
Растянули палатку, установили мангал и сели возле, ожидая. Дышать было нечем, каждое движение выливалось волной липкого пота и одышкой. Мы взмокли, нещадно палило солнце. Через короткое время я начал ощущать пощипывание кожи, как при ожогах от загара, а пот, сбегая по лбу, затекал в глаза.
- Спрячься в палатку, не то сгоришь! – заметил мое состояние Семен Андреич. - Тебе все равно здесь оставаться…
- Как? - опешил я.
- Ты пока тыл прикрываешь, учись, студент, но не переживай, с тобой будет Вано, если вы понадобитесь, позовем…
Потом старшие товарищи ушли, оставив нас заниматься хозяйством. Точнее Вано, должен был показать мне - что к чему, на импровизированной полевой кухне. До вечера мы промучились от духоты, нас одолевали мухи и потоки пота, речи чтобы выйти наружу, и заняться своими непосредственными обязанностями не стояло, разговаривать также не было желания, все существование сводилось только к борьбе с жарой наших организмов. Я то и дело - словно в спячку впадал, а когда выныривал, - снова раскаленный воздух, снова мухи и пот.
Наконец стало темнеть, солнце, освещая небосвод багряным заревом, уходило, а вместе с солнцем постепенно и зной покидал это место.
- Интересно, что же там? - задумчиво проговорил Вано.
- Вот дождемся их, и узнаем…
Вано вздохнул нетерпеливо:
- Ну, сколько можно ждать! Эх, ладно, пойдем учиться прислуживать господам нашим, мать их ети…
Мы выползли. От песка исходит жар как от нагретой сковороды, но в целом стало легче. Мягкий ветерок колышет палатку, воздух уже свежее, и назойливая мухота разлетелась по своим закуткам для ночевки. Развели костер, поставили котелок, и наварили полевой бурды. Вскоре, из-под лапы Сфинкса стали появляться люди, они разбредались по своим стоянкам, где такие же, как мы, уже ждали их с ужином. Наших все не было, Вано тревожился, и с надеждой вглядывался вдаль, по всему было видно, как ему хочется расспросить ребят. И вот показались знакомые фигуры. От радости Вано вскочил и побежал навстречу, и я вижу, как поравнявшись с ними, он без умолку, возбужденно жестикулируя, задает вопросы, а они смеются:
- Сначала по расписанию обед!
Наконец все поели, у каждого чай. Совсем стемнело, мы сидим вокруг костра, и дует уже из пустыни прохладой.
по проему, заперты они изнутри, да прикипели уже от времени, срослись со стеной. А может это не двери вовсе, а подпорки для потолка, ведь такая тяжесть сверху давит! Целый Сфинкс!
- А просверлить? – предположил я.
На меня посмотрели как на дикого:
- Ты думай что говоришь! Кто даст его испортить? Он же памятник! Вообще, конечно, там и без того работы непочатый край, надо все задокументировать, взять анализы,… так что мы здесь надолго… Вано завтра с нами, рук не хватает, ты остаешься здесь, в тылу - за главного. А теперь спать!
Мы полезли в палатку и улеглись, закутавшись в спальники. На улице стало холодно, как бывает в ночной пустыне, а внутри палатки, от нагретого песка - температура оптимальная. Вскоре послышалось мерное сопение товарищей, а мне совсем не спалось, из головы не шли рассказы друзей. «Что же там за дверями?» Рисунки и письмена совершенно не интересовали меня, что-то неизведанное и загадочное находилось за ними, и тянуло меня туда как магнитом. Я ворочался, иногда присаживаясь на постели, теребил волосы и вздыхал, какая-то неведомая сила подстегивала непременно идти туда, и совладать с собой не было сил. А потому я встал, надел куртку, взял фонарь и пошел к заграждению у Сфинкса.
В щель между досками проглядывала отвернутая плита, освещенная полной луной, она так и манила меня подойти ближе. Я осторожно перелез через забор, на цыпочках, приблизился к отверстию и посветил фонарем. Мне открылся углубленный проем с каменными ступенями. Я уже было шагнул в пустоту, как вдруг почувствовал прикосновение руки на своем плече. Словно под гипнозом, - вижу Вано.
- Туда нельзя! - громким шепотом сказал он. - Узнают, что без старшего заходил, уволят без выходного пособия! И не тебя одного… - он аккуратно развернул меня в обратную сторону и увлек за собой. Мы пошли, и чем дальше отходим от места раскопок, тем больше спадает с меня оцепенение и проясняются мои мозги.
- Что со мной?- спросил я Вано.
- Не знаю,- ответил он, округлив глаза, затем кивнул наверх - сейчас полнолуние, может ты лунатик?
Я взглянул на небо, и пожал плечами. Проем, по-прежнему привлекал меня, теперь мне страшно - ведь это уже навязчивая идея. Мы вернулись, и до утра я забылся тяжелым сном.
Мне снилась луна, мерцающая в темном небе маленькой звездочкой, которая затем стала приближаться, словно кто-то рывками тянул ее. Я оглядываюсь, вижу темную, узкую фигуру, высоченного роста, одиноко стоящую в пустыне. В руках у существа палка с набалдашником, в виде светящегося голубоватого шара, из которого по спирали в пространство выходит прямоугольная, плоская проекция. На ней наша солнечная система, незнакомец водит по ней пальцем правой руки, и перемещает что-то. Я пригляделся. Палец его гонит луну от Марса к Земле, с каждым движением Луны по проекции я вижу, что она и реальности приближается и диск ее уже огромен, и стало светло как днем, и она вот-вот врежется в Землю. Но Луна останавливается, как и палец незнакомца, и он повернулся ко мне, лица под капюшоном не разглядеть, но чудится мне в его взгляде торжество.
Рука его призывает меня следовать за ним, в проем под лапой Сфинкса, но мне страшно и я отчаянно мотаю головой. Он исчезает, а я слышу грохот несказанной силы, отовсюду идет вода. Бурной пенящейся массой, она пробивается из-под земли, из-под песка, наступает отовсюду. Так быстро и так громко, что я невольно зажимаю уши руками, и вот она поглощает меня, а я стою, оглушенный грохотом и страхом, не в силах пошевелиться и смотрю на гигантский шар в небе, а вода смыкается надо мной.
Проснулся я в холодном поту. Рассвет, едва пробиваясь сквозь плотную ткань палатки, освещает бледные лица друзей. Все спят, а мое дело, сварганить им завтрак.
Хотя этот сон весь день занимал мои мысли, я не стал никому рассказывать его, да и не придавал я тогда значения снам, к тому же за чередой жарких дней наполненных одинаковыми, скучными делами, ощущения от него стали стираться, проявляясь лишь ночью. О! Ночами я не спал толком, ведь притяжение мое к объекту стало непреодолимо, я как одержимый тянулся туда, и было мое состояние сродни помешательству. Это была настоящая мука, наваждение, парализующее душу и мозг. Днем же бешеная тяга притуплялась, уступая место раздражению от зноя и мух. Никто не знал о моих мучениях кроме Вано, да и он не узнал бы, если не стал бы нечаянным свидетелем, но списывал он все на полнолуние, предлагал подождать его окончания, а я и соглашался.
Соглашаться то, конечно, соглашался, а сам уже задумал свое. Хотелось мне спуститься туда, и не одно любопытство вызывало это желание, а еще и желание избавиться от одержимости, понять, в чем ее суть. Почему со мной творится такое?
Поэтому в одну из ночей, когда мои уставшие коллеги уснули, а тяга была особенно нетерпимой, я решился. Как и в прошлый раз, накинул куртку, взял большой фонарь, и тихо, как только мог, вылез наружу. Огромная полная луна, освещала золотом сухие пески, и ничего не нарушало пустынного безмолвия, кроме едва слышного шуршания моих ног, что с невероятной скоростью несли меня к проему. С ловкостью тренированного рысака, преодолел я ограждение и не раздумывая ни секунды, нырнул в темную бездну, словно в тумане спустился вниз по ступеням, и вот, передо мной безликие стены тоннеля, а дальше узкий коридор. Я включаю фонарь и озираясь по сторонам будто вор, крадусь вперед. Вокруг меня многовековая пыль, потертый временем известняк, и давит на голову замкнутость узкого пространства, и мне страшно находиться здесь одному, но словно в бреду, я вижу только цель, и цель моя дойти до конца несмотря ни на что.
Наконец и коридор закончился. Дальше отвернутая громоздкая, массивная дверь, и поражающая безукоризненной геометрией абсолютно квадратная комната, по стенам ее ровно параллельно друг другу гранитные полотна, вроде как двери, с росписями и иероглифами, но не это занимает меня сейчас. Я подошел к центральной, оглядел ее, оттуда, словно волнами исходит навязчивое притяжение. Именно оттуда, непреодолимый зов, так и подмывающий заглянуть за нее, оттуда тяга быть там, - за ее пределами.
Тихонько простукал ее, погладил полотно, рисунки, стены вокруг, поднажал плечом – безрезультатно. Прошел к двум другим, также нажимая и простукивая и ощупывая все выемки, походил по периметру комнаты, осветил стены, будто в поисках подсказки. Но ничего, только известняковые плиты, по полу разбросан инструмент археологов и провода подводки света от генератора. И вроде надо бы вернуться обратно в лагерь, пока еще никто не заметил моего отсутствия, но что-то не пускает меня, велит приглядеться, сравнить, и сделать выводы. И я всматриваюсь в рисунки, замечаю, что сделаны они будто в разное время, одни более ранние, чем другие, я еще более внимательно вглядываюсь - и вот оно!
Глаз Гора, самое древнее изображение здесь, самое главное, от него идут все дальнейшие рисунки богов, людей и их действий. К тому же он ровно в центре, и повторяется на всех четырех дверях, причем на отвернутой, - он с торца. Я жму на них, отковыриваю пальцами, пытаюсь крутить выпуклый зрачок, но где-то в сознании чувствую, что все не то, а где-то в глубинах подсознания что-то намекает - «Это ведь глаз, посмотри в него!» И я смотрю.
Тоненько пищит, наружу вырывается светящийся синий луч, из остальных такие же, они пересекаются в центре, образовывая небольшой крутящийся, белый шар. Неосознанно, в оторопелом удивлении трогаю лучи пальцами, словно играю на струнах света, и ощущения от прикосновений как от света, то есть никаких.
Подхожу к шару, от него идет тепло, под ним мой фонарь, свет которого теперь без надобности и я наклоняюсь выключить его, лоб мой на уровне шара, и его как магнитом втягивает в сферическое, будто электрическое поле. Голову зажало в тиски, я не могу пошевелиться, а от центрального проема слышится скрежет и лязг, дверь сдвинулась и оставляя облако пыли, подалась вглубь, и остановившись на мгновение, стала отъезжать в сторону как по рельсам, увлекая за собой луч. Невидимые тиски отпустили меня, я нервно втягиваю воздух от страха и волнения, и даже подмывает бежать, но любопытство и непрекращающийся зов берут верх. В открывшемся проеме, светло как днем, и взору открывается площадка, с основания которой вниз уходят ступени. Я перешагнул порог, и от высоты и великолепия панорамы захватило дух.
Бескрайний древний город, с нетронутой безукоризненной архитектурой, лежит передо мной как на ладони, в безмолвии оставленных домов и покинутых улочек, как будто затерявшийся во времени и пространстве. Ступени уходят глубоко, почти вертикально и никаких перил, спускаться очень опасно, да разве теперь меня остановишь?
Осторожно ступая, я начал спускаться. Через несколько ступеней закружилась голова, и пришлось, усевшись на пятую точку, рывками, отталкиваясь руками и ногами, и считая каждую буквально сползать. Строения все ближе, уже можно разглядеть их окна, изгороди и импровизированные нехитрые украшения в виде резных ставней, и циновок у дверей. Площадь, в середине которой подземное озеро, а справа храм, и поскольку храм как раз ближе всего ко мне, да и интересует он меня больше всего, то едва мои ноги коснулись твердой земли, как я сломя голову, даже не обернувшись, помчался туда. Влекло…
Храм этот классический образец древнеегипетского зодчества, аскетичный, монументальный и почти готическим видом своим - устрашающий немного, но решительности моей уже нет предела. Секунда, и я у его распахнутых настежь дверей и смотрю в хмурые, строгие очи статуи главного бога Египта – Ра, правая рука его полусогнута, а палец указывает на сооружение напоминающее алтарь, он будто приказывает мне подойти и взглянуть туда. Я подчинился. Гулким эхом отдаются мои шаги в пустом здании, несмотря на прошедшие тысячи лет, здесь нет никакой коррозии и налета времени, вокруг циновки, с неостывшими еще вмятинами от людских колен, словно прихожане вышли на минуту, и вот- вот вернутся.
Алтарь - черный, из камня, с плоской столешницей, и выемкой в середине, а в ней словно врезанные, лежат три предмета. Две золотые пластины, с выгравированными на них фигурками человечков. На левой – один, на правой несколько, а между ними, - круглый, металлический диск, - не больше монетки, с дырой, и плавными, тонкими линиями от центра к краям. Я попытался взять пластины, но они словно приросли к алтарю, и тогда я принялся за диск. Он не поддавался также, но именно в нем видел я причину своего помешательства. Чувствовал…
В бессилии я смотрю на статую, мне надо возвращаться, привести сюда специалистов, я незаконно здесь,… в разочаровании наклоняюсь к алтарю, опираюсь локтями, и сдавив в злости на самого себя, голову, смотрю в дыру диска. Что-то щелкает, диск, словно вжимается в выемку, а затем выскакивает, больно стукнув в лоб и со звоном, отдающемся эхом в стенах, падает на столешницу. Он свободно балансирует, моя рука поймала уж его, ладонь сжала крепко, и я от греха подальше, выбегаю из храма, а спину буравит взгляд бога Ра.
Безмолвные крутые ступени белеют передо мной, - «Да это пирамида!» - верхушка ее квадратная - это комната из которой я пришел, распахнутой дверью, будто единственным глазом циклопа смотрит, а от нее отросток - тоннель, уходит ввысь и теряется в небесах, и небеса здесь есть, и облака, нет только солнца, хоть и светло. Теперь мне надо подняться, и сделать это затруднительно, по той же причине что и спуститься. Я бегу, ведь страх подгоняет меня, а с середины - притяжение, теперь на корячках. Наконец площадка. Окидываю прощальным взглядом оставленный людьми город, поражаюсь нетронутой его новизне, его уюту, и ухожу в чернеющий проем.
По-прежнему, светит забытый мной фонарь, повсюду инструмент археологов, но тишина нарушена. Слышатся шаги из тоннеля, и голос Вано:
- Лёха!
Массивная дверь за моей спиной с унылым скрипом едет по рельсам обратно, тяжело громыхая встает параллельно проему, и оставив по краям клубы пыли, захлопывается. Вано, с гневно сверкающими глазами, всколоченной ото сна шевелюрой, хватает меня за плечи, трясет и кричит:
- Я же говорил, сюда категорически нельзя!
Чувствую себя вором в чужой обители, диск все еще у меня, и от испуга, от неожиданности, что ли, чтобы скрыть улики, наверное, или еще по какой причине, я вдруг запихиваю его себе в рот. Вано, ожесточенно трясший меня, неожиданно замер, словно остекленел, взгляд его застыл, а рот открылся в немом крике. Все словно замерло, а время остановилось, закружилось, завертелось, пошло рябью пространство, проносится в вихре комната, а я словно отделяюсь от своего тела, руки, ноги, каждый волосок - отдельно, и вой тысячи голосов разрывает мозг. Затем взрыв, мне не больно, но каждая молекула, каждая клетка как на ладони, висит с секунду, и собирается вновь в человека. В меня.
Ссылка на начало: