В детском саду мне сразу не очень понравилось. Уж очень много ограничений там введено было для меня, познавшего свободу в то время. Стал я пытаться улизнуть из сада всеми правдами и неправдами. Сложностей и вреда принёс всем тогда множество.
Начал как и все дети в саду вредничать, права качать, но воспитатель досталась тоже не из слабых. Жаловалась на меня маме, но этим меня было уже не пронять, пока она этого не понимала.
С детьми из-за игрушек конфликты начались, до драк доходило. С девочками драться было проще, я их всегда побеждал. Не понимал тогда почему нельзя было драться с девочками, если они заслуживали того, чтобы их поколотили. Я в этом просто был уверен.
На то, что они слабее у меня был всегда ответ, вот пусть тогда и не лезут к сильным, чтобы не побили. Защищать я их и не думал, зачем если у них кулаки есть.
А вот, чтобы мальчишек наказать за свои обиды мне пришлось подумать. После того как меня пару раз побили больно, стал я мальчишек опасаться, но и без мести оставаться нельзя было.
Придумал каверзную вещь. Случайно ломал, надламливал, портил их игрушки, которые они из дома приносили. Принесёт бывало мальчик игрушку. Все толпятся рассматривают.
Сначала как полагается из его рук, а потом по рукам и пойдёт, тут моё время и настаёёт. Вернётся игрушка к хозяину уже с изъяном. Кто сломал известно всем, кто последний отдал. И я тоже кричу со всеми указывая на последнего.
А тот, кто последний отдал, на нём уж и лица нет, он то знает, что не ломал, но разве докажет. И воспитатель уже работу над его поведением проводит. Если настойчивый окажется, то и до угла дело дойдёт.
Мне лишь одно развлечение. Через пару лет девочки меня сторонились, а ребятам было всё равно играю я с ними или нет. Ребятам массовость нужна. Мне с ними играть не нравилось Меня раздражало, прямо выводило из себя, что некоторые мальчишки сильнее или ловчее меня.
Потом я всячески пытался подстроить, чтобы над этими ловкими и сильными смеялись все. Девочкам тоже доставалось от меня, которые выделиться пытались умом и сообразительностью.
Мама моя воевала в саду из-за меня со всеми. На практике мои хулиганства доказать не могли, но в душе чувствовали, что их дети не очень виноваты. Собственно говоря бои с моей мамой из-за этого были проиграны.
Меня это подхлёстывало ещё больше пакостничать незаметно. Один раз лишь осечка вышла. Это я назвал жизненным опытом. Одна девочка вдруг перестала меня бояться.
Я это почти счёл за оскорбление. Подстроил, чтобы она упала в групе и ударилась по сильнее, чтобы знала своё место. Её жалели, она на меня показывала, ей слабо верили, так как видели как она падает, а я уже был в другом конце группы.
На улице меня ждала неожиданность в виде её брата третьеклассника, который разбил мне нос и губу. Предупредил меня тогда так, что я на всю жизнь забыл как его сестру обижать.
Сестру его больше я не трогал и к подругам её не лез, на всякий случай. А другие терпели меня до самой школы. Так время и коротал. А если бы мама послушала меня и забрала из садика, то может и не случилось бы ничего.
Мама на тот момент пыталась жизнь личную строить, но не особо удачно выходило, я и там мешлся, как умел.