Любаня Громова с ужасом смотрела на своё упругое девичье тело, сарафан в ромашках, неуместный венок из колокольчиков в волосах и белые югославские босоножки, сношенные тридцать лет назад. Куда делась её родная, дряблая оболочка пятидесятилетней женщины, где роба и метла?
«Громова! — сухим голосом окликнула её женщина в элегантном костюме с папкой в руках, — следуйте за мной».
Привыкшая подчиняться Любаня, без сомнений, поспешила по длинным извилистым коридорам незнакомого здания и быстро потеряла счёт лестничным маршам и пролётам. Вверх и вниз за цокающими каблучками.
Вскоре девушка запыхалась, а ступени стали наползать друг на друга. Иногда между ними зияла пугающая чернота, приходилось подтягиваться на руках. Вдруг пропали перила, а потом бетонные ступени сменились подгнившими, деревянными. В них застревали каблучки. Когда Любаня в отчаянии дёрнула ногой, пытаясь высвободиться из трухлявого плена, один каблучок отломился. Женщина бесцеремонно скрылась за поворотом: «Не опаздывайте, Громова, не опаздывайте». Любаня, обмирая, поспешила вперёд. В темноте она то становилась на четвереньки, то снова выпрямлялась.
Вдруг девушка поскользнулась на липкой слизи, явно капавшей с потолка, и упала. Босоножки соскользнули и ухнули в темноту. Любаня отдышалась и двинулась дальше босиком. Наконец она остановилась на слабо освещённой площадке с множеством одинаковых дверей без надписей и ручек. В одной торчал ключ, похожий на бутылочный штопор.
— Эй! — голос Любани прозвучал глухо, на её зов никто не ответил. Любаня повернула ключ и инстинктивно отпрянула. Из открытой двери ей в лицо шарахнулась летучая мышь, бестолково взмахивая кожистыми крыльями. Любаня взвизгнула, присела, закрывая лицо руками. Мышь махала крыльями и вырастала на глазах. Она щерила кривозубый рот, усеянный мелкими и острыми клыками, дергала когтями Любаню за волосы. Венок запутался в локонах. Настойчивая мышь выросла до размеров небольшой собаки, а её кожистые крылья жёстко хлопали девушку по лицу. Наконец, выдрав венок вместе с клоком Любаниных волос, мышь успокоилась и взлетела под самый потолок. Плачущая Любаня подняла голову, придерживая ранку пальцами, и увидела целую колонию висящих кожистых коконов. И они начали шевелиться! Девушка взвизгнула и выскочила в коридор, притянув дверь за ключ.
Площадка, на которой вновь очутилась Любаня, висела в воздухе, чего никак не могло быть по законам гравитации. И именно это обстоятельство, а не возвращение в молодое и цветущее тело, убедило девушку в том, что она умерла. Лестница, по которой она пришла сюда, исчезла, словно её стёрли ластиком с детского рисунка.
Струйка крови из ранки скользнула по виску, по шее… и испачкала лямку нарядного сарафана. Ключ стал нестерпимо горячим, ладонь девушки покрылась пузырями. Любаня покрутилась на месте и, наугад сунув ключ в скважину, резко повернула его. Дверь отворилась. Из окутанной папиросным дымом комнаты послышался механический стук швейных машинок с ручным приводом. Любаня вспомнила, как после рождения Лёньки её с позором отчислили из ПТУ. «Ивановская невеста» не могла быть гулящей.
— Подь сюды! — властно окрикнула её старуха-швея. Из уголка рта свисала «козья ножка».
— Гляньте на неё, — подхватила вторая с папироской в зубах, — уже и пуза нет. Родила без мужа?
— Где передник? Где нарукавники? Ты в каком виде в училище пришла? — выкрикнула третья, затоптав бычок сандалетой.
Любаня отшатнулась, но позади, вместо злосчастной двери, стояли безголовые манекены, обшитые серым сукном. Стрёкот назойливых игл прекратился. Швеи медленно вылезли из-за рабочих машинок, приближаясь к девушке.
— Муслин польский, не хэбэ, — хищно улыбнулась одна, дёрнув сарафан за подол. Нитки на швах опасно затрещали.
— Плечи-то, плечи голые. Срам один! — хмыкнула вторая и оторвала лямочку сарафана.
— Не надо! — жалобно сказала Любаня.
Глумливый хохот грохнул вместо ответа. Длинные костлявые пальцы хватали девушку. Клочки ткани падали на землю. Расцарапанная и оборванная Любаня металась в плотном кольце обступивших её смрадных старух. За каждую попытку выскользнуть она получала пощёчину. Наконец старухи отступили, удовлетворённо осмотрев голую и избитую Любаню. Машинки застрекотали, как ни в чём не бывало.
— Обожди, торопыга, сейчас тебе саван дошью, — подытожила старуха с «козьей ножкой» в углу рта. Любаня почувствовала голой спиной сквозняк и обернулась. В стене образовался провал. Не обращая внимания на свою наготу и хохот швей, Любаня нырнула в него.
Выпустив девушку, провал оказался нарисованным мелом прямоугольником. Когда Любаня потрогала стену, то на пальце остался сыпучий след. Снова перед ней была площадка, но на этот раз к бледным стенам уже прислонили венки из бумажных цветов, а в центре поставили гроб. Любаня посмотрела на него через плечо и увидела остроносую пожилую женщину. Её блёклые волосы украшал васильковый венок, запачканный кровью, а руки, сложенные на груди, были испачканы мелом.
Единственная лампочка под потолком мигнула несколько раз и потухла. В темноте Любаня потеряла счёт времени. Она боялась сойти с места, чтобы не наткнуться на свой гроб, поэтому ноги у неё затекли. Постепенно площадка стала наполняться шумом: шелестом ткани и листов книг, дробным постукиванием каблуков, шёпотом и покашливанием. Казалось, что пространство заняло невидимое множество людей.
— Почём пирожки на помины заказали?
— Ну, что за сарафан на покойнице! В чём попало в гробу лежит.
— Как живая! Господи, прямо живая лежит.
— Гроб самый дешёвый Лёнька купил. Я ему говорила: «Бархатный надо, у тебя ж одна мать». Не послушал, ирод.
— Все газеты писали про нашу Любаню, попала в историю. Как жить-то страшно. Вишь какие маньяки стали нынче – с молодых на старух перешли.
— Лучше бы живых цветов принесли. Венки нынче на похоронах немодные, да ещё с пластиковыми цветами.
— Сейчас похоронить дорого, как замуж выдать. Обойдётся и венками.
— А вы не знаете, извиняюсь, маньяк Любку того…или просто убил?
Это всё, что могли сказать люди о Любане? Для этого она жила? Помогала всем, одна сына растила, на трёх работах здоровье подрывала. «Да заткнитесь вы все!» — крикнула она с рыданиями. Голоса резко стихли.
Щёлкнула кнопка, и возникло яркое пятно света настольной лампы. Осветился стол с массивными письменными приборами, а за ним высокое кресло с фигурой в тёмной шелковой мантии, на которой белел отложной воротник.
— Садись.
Любаня робко села напротив стола, стыдливо прикрывая грудь. Она заметила, что на руках у нее появились морщины. Покрутила в пальцах локон и почувствовала жесткость седины. Быстрый взгляд обнаружил, что тело уже обтянуто рабочей униформой. Судья не обращал внимания на метаморфозы, происходящие с Любаней. Он листал ученическую тетрадь в клетку.
— Всё это мне кажется? Это виртуальная реальность?
— Чего же ты ждала? Каждый оказывается там, во что верит.
— Будете за грехи меня судить?
— Ты атеистка, какой может быть суд? — отрезал Судья, продолжая листать тетрадку.
— Значит, теперь мне гнить в сырой земле? Черви, глисты и всё такое… Вот оно как… сумбурно прошептала девушка и неожиданно попросила, — отпустите меня тогда обратно…
— Ты и впрямь хочешь вернуться?
Любаня кивнула.
— Тогда тебе придётся сказать правду. О том, кто твой убийца. Иначе и смысла возвращаться нет.
Любаня заскребла щёки и горло ногтями. Невыразимая мука исказила её лицо.
— Не-е-е-ет, — простонала она.
— Ты вернёшься и расскажешь всё, что видела и знаешь. И за что убил тебя твой собственный выродок.
— Не-е-е-ет, не смогу... А, может... Смогу...
Судья захлопнул тетрадь, подняв облачко пыли.
***
На больничной койке пациентка Громова открыла глаза. Она обвела ими потрескавшийся белёный потолок и стены палаты. Потом взгляд Любани остановился на незнакомом мужчине.
— Наконец-то, Любовь Яковлевна, – радостно произнёс он и даже привстал от волнения, — как себя чувствуете? Говорить можете?
— Да, — выдохнула она.
— Вы помните, кто ударил вас ножом?
— Нет, — прошептала Громова, — я умерла прежде, чем рассмотрела его лицо.
Что-то надсадно запищало. На мониторе погасли цифры, и появилась тонкая неподвижная линия...
***
«Громова? — сухим голосом окликнула Любаню женщина в элегантном костюме с папкой в руках, — следуйте за мной».
Автор: Ирина Соляная
Больше рассказов в группе БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ