оглавление канала
Но разговорить его, все же, было как-то необходимо. Иначе, как он узнает, что здесь творится?
- А зовут как?
Молодой человек как-то опасливо покосился на Олега, потом покрутил головой, словно пытался высмотреть, нет ли кого поблизости, и испуганным голосом, наконец, проговорил:
- Юрик…
Олег улыбнулся еще шире. Кажется, лед тронулся.
- А меня зовут Олег. Я с сегодняшнего дня работаю здесь, территорию убираю. А скажи-ка мне, Юрик, а это что, сейчас вышли все работники, которые работают на комбинате? Комбинат, вроде, большой. А народу-то совсем мало. Ты-то на такой должности тут сидишь, поди все знаешь. – Слова «на такой должности», Олег выделил интонацией так, как будто Юрик занимал здесь пост никак не меньше генерального директора.
Тот приосанился, расправил плечи, и заговорил доверительным тоном.
- Конечно, знаю. Мне по должности знать положено. Только это не все работники. Здесь только малая проходная. А со стороны железной дороги еще одна есть. Здесь только наши выходят, кто в Заводском живет. А таких мало. А остальных в специальном вагоне возят с соседней станции, а кого и со следующей. Там и все начальство живет.
Олег, ободренный успехом, стал его расспрашивать:
- А ты сам-то местный? С Заводского?
Юрик, почему-то, опять с испугом глянул на него, и нерешительно протянул:
- Ну…
А Олег повел линию «рубахи-парня». Получалось не очень, слегка корявенько, если честно сказать, но он подумал, что с учетом отсутствия у него всяческого опыта к таким беседам, выходило очень даже неплохо.
- А я понимаешь, к тетке своей приехал, в Макаровой Слободе живет, может слыхал, баба Марфа. – Юрик испуганно отрицательно помотал головой, мол, не слыхал.
Олег чуть с досады не плюнул. Да что же они тут все какие-то зашуганные, словно прибитые. Вроде и не живут вовсе, и вольным воздухом не дышат. И земля есть, и небо над головой вольное, и тайга, вот она, рядом, и километра нет до нее. А вот, поди ж ты! Словно, как в зоне живут, каждого слова боятся, от любого движения вздрагивают. Что же должно было случиться с этими людьми, что они стали такими?! Ведь каждый человек рождается вольным, это дар ему такой от Создателя нашего, а вот поди ж ты! То ли пропили этот дар, то ли продали. И вот так, вроде бы и живут, а вроде бы уже и умерли, только никак не могут этого осознать. А на чужой успех смотрят со злостью и завистью, ища вокруг виноватых. А ведь, все сами, своими руками сделали, и винить некого. Да как им все это объяснить-то, втолковать? Может, если бы поняли, глядишь, и зажили бы совсем по-другому, как и положено жить людям. И пускай, не богато, пускай даже, как баба Марфа с Антоном, но душа бы в глазах светилась, а не обреченность и не мука-мученическая. Олег отвлекся от своих мыслей. Надо было парня как-то дожимать.
- А скажи мне Юрик, чего работники-то такие, как в воду опушенные, не говорят, не смеются меж собой. Неужто, работа у них такая тяжелая? Ты то вон, герой, грудь колесом, глаза горят, и видно сразу, что в жизни толк понимаешь. – Про себя Олег поморщился. Лесть была очень грубой и ничем не прикрытой. Но, исправляться он не стал. Первый блин, как известно, почти всегда комом. Авось сойдет и так.
Юрик при этих словах и вправду грудь колесом выгнул, плечи распрямил, и небрежно проговорил:
- Да какой там, тяжелая!! Они там все какие-то пробирки, да химикаты в этих ихних ларабаториях таскают. – Кое-как он выговорил трудное слово. – А чего такие, так это от ихних всяких излучений. Там у них все чего-то гудит, жужжит, и всякий воздух вонючий от этих их химикатов. Поди, за день надышатся, вот и не до веселья им. – Закончив он, весьма довольный своей «научной» речью. Потом, оглянулся по сторонам, словно боялся, что их может кто-то услышать, и перешел на шепот. – Я-то сам в ихние ларабатории не ходил. А вот Григорич был. Так он рассказывал, что они там какие-то эксприменты делают. И от этих самых эксприментов там у них мыши с размером кошки бегают и всякое такое. Потому, те цеха секретными и считаются. Так что, я тебе советую, ты в ту сторону и не ходи, а то лучей ихних нахватаешься, чего доброго. – И парень с видом благодетеля-барина, покровительственно глянул на простачка-дворника.
Олег меж тем лихорадочно думал, чему верить можно, а что нужно делить на шестнадцать, а то и на тридцать два. Юрику надо было что-то ответить, и он забормотал:
- Да я что… Мне до их лабораторий дел нет. Мне главное что? Чтобы на моем участке чистота и порядок были. А остальное – дело не мое.
Юрик, поджав губы, важно закивал головой.
- Вот и правильно. Наше дело что? Чтобы на вверенном нам участке все было хорошо. – Фразу он явно где-то услыхал, и сейчас радовался, что сумел блеснуть своим ораторским искусством перед новичком.
Тут Олег заметил, что от здания в сторону проходной идет их начальник, Владимир Иванович. Ни к чему ему видеть, с кем Олег тут разговоры ведет. Насколько он понял, разговоры в этой конторе не приветствовались. Быстренько попрощавшись с Юриком, он выскользнул из проходной и заспешил прочь, пока его не заметили. И тут, уже за территорией комбината, он опять почувствовал, что кто-то пристально наблюдает за ним из окна.