Лев Балашов
Д.Б. написал мне ВКонтакте: Здравствуйте, Лев Евдокимович! Я пишу стихи и прозу...есть и свои книги...Читал в Вашем учебнике философии статью о философии Ницше... В целом я согласен с Вами и Вашим выводом...Но ведь если взять притчу Ницше о трех превращениях - это весьма интересная мысль об эволюции мышления...
В своем ответе я попросил его уточнить свою позицию: В чем, по-Вашему, эволюция мышления согласно этой притче Ницше? Пожалуйста, объясните.
С ув. Л.Е.
Он ответил: Я лично понимаю Ницше больше иносказательно, Лев Евдокимович! То, что он эпатажный мыслитель - без сомнения! Но в его притче о трех превращениях по сути описаны три типа личности - верблюд, лев и ребенок. Верблюд - это человек, живущий сугубо материальными потребностями и удовольствиями...От колючке к колючке и от оазиса к оазису.Остальное его не волнует. Лев - это тип личности, который выделился из верблюдов и несомненно более интеллектуально развит. Но его проблема в том, что он - манипулятор по сути и, ненавидя верблюдов, самоутверждается за счет их. Это не дает ему самому развиваться как личности.Поскольку самосовершенствование не есть тяга к самоутверждению за счет глупых и менее образованных. Наконец,стадия ребенка - это такой тип личности, который пытается в этом мире найти нечто новое, ведь им движет удивление в ответ на события и явления мира. Как я понимаю,это и есть один из двигателей философии помимо сомнения. Верблюд мир воспринимает совершенно обыденно,а лев в принципе разочарован в нем. И если оглядеться вокруг, мы увидим,что нас окружает масса верблюдов и небольшая группа львов,которые,в действительности,являются обратными сторонами одной медали, поскольку лев окончательно не изжил в себе психологию верблюда,хотя и оторвался от нее. А вот достичь стадии ребенка крайне трудно. Хотя я с Вами полностью соглашусь в вопросах морали. И меня это тоже в Ницше беспокоит.
МОЙ ОТВЕТ
Д.Б.! Ваша интерпретация притчи весьма далека от действительности. Вам нравится простая, ярко-образная концепция эволюции человеческого духа, изложенная в речи Заратустры, и Вы, не обращая внимание на несоответствие самой этой речи реальности, придумываете свою версию эволюции человека, опираясь на некоторые элементы речи.
Один человек (Ницше) сказал ВЫСПРЕННЮЮ чушь об указанной эволюции, а другой человек (Вы, Дима) нагромоздил над этой чушью еще одну чушь. Простите за резкость. Конечно, хорошо то, что Вы РАЗМЫШЛЯЕТЕ и пытаетесь по-своему изложить содержание указанной речи. Однако, на каком материале Вы строите свое размышление и видение? Отвечу: на никуда не годном материале.
Притча Ницше пустая, всего лишь игра слов и образов, бесконечные натяжки и очевидные реминисценции. Почему сначала верблюд, потом лев, а потом ребенок? Откуда Ницше взял эту последовательность? Весьма ходульная и нелепая интерпретация превращений человеческого духа.
Возьмем хотя бы эту последнюю ступень — ребенка. Ну с какого рожна Ницше ставит «ребенка» не в начале эволюции человека, а в конце? Вижу в этом переворачивании только одно: всегдашнее желание Ницше перевернуть всё вверх дном. Черное назвать белым, а белое черным. Так и хочется Ницше поразить воображение читателя: «ребенок», оказывается, не начальная ступень развития-становления человека (и человечества), а конечная, итоговая ступень. (Ребенок потому и ребенок, что он глуп, глупышка, не способен к самостоятельной жизни. Да, ребенок игрун, любознателен, безудержно тянется к освоению того, что является для него новым. Но новое для ребенка, как правило, не новое для взрослого человека! Ницше легковесно воспользовался лишь одной-двумя чертами ребенка и ляпнул, будто ребенок — то, каким в конце концов становится человек).
Интерпретировать способности-качества человека только как способности-качества верблюда, льва, ребенка — это недопустимое, дичайшее упрощение человека.
Теперь о деталях этой речи Заратустры. Муторно говорить о них: всё тот же набор набивших оскомину западных псевдолиберальных интерпретаций свободы. «Верблюд» — вьючное, подневольное «животное», трудоголик, осуществляющий принцип «ты должен». В образе ницшеанского «верблюда» легко просматривается образ Иисуса Христа, христианина-христианства. «Лев» — хищный зверь, олицетворяющий силу, свободу, своеволие, осуществляющий принцип «хочу». Ну и «ребенок», о котором я уже говорил.
Автору явно не нравится «верблюд», как не нравится христианство. Он фактически отвергает всякое долженствование, понимая, кстати, его как чисто внешнее долженствование (ведь верблюд — подневольное животное). И эта апология свободы как своеволия, как осуществление принципа «я хочу»… На Западе очень многие понимают свободу именно так. Я писал об этом в книге "Либерализм и свобода" (в ходу на Западе словарное определение свободы как «возможности поступать так, как хочется» и это постоянно повторяемое «я никому ничего не должен\не должна»). Эта такая убогость мышления, что остается только разводить руками?!
И это подчеркивание значения силы, воплощенной в таком хищном звере как лев… Сколько раз я говорил и писал, что «сила» — важная, но не единственная характеристика-черта человеческого-живого. Сила всегда проявляется-выступает в отношениях борьбы-противоборства. Разве только эти отношения имеют место в системе «человек-человек» или «человек-природа»? А как же любовь, дружба, товарищество, сотрудничество, взаимопомощь, кооперация? В этих отношениях сила, если и присутствует, то как подчиненный момент. Главное в этих отношениях не сила, а единство, гармония, согласие, лад.
А наши отношения с природой? Разве мы только воюем с ней, стараемся подчинить ее себе, господствовать? Не менее важны гармонические отношения с природой, бесчисленные балансы, как бы договорные отношения с природой.
Ницше, я уже говорил об этом (см. мой памфлет "Ф.Ницше - Гитлер философии"), всё время гнет линию в одну сторону, в сторону конфликта, борьбы, войны, агрессии. Не случайно он называет своего идеального человека (сверхчеловека) белокурым бестией (хищным зверем).
_______________________________________________
КОММЕНТАРИЙ в ЖЖ (Анонимно) (87.240.35.101)
Поспорю
Вы в своих рассуждениях прицепились к образам (ребенка, льва, верблюда). Ницше говорит о верблюде - как о духе, навьюченом опытом и предрассудками этого мира, которые грузятся на него с рождения, о льве - как о духе, готовом уйти от идолов, постулировнных не им самим, отрекающимся от "я должен"(общественная мораль), приходящему к "я хочу" (собственная свободная мораль), о ребенке - как о духе чистом, готовом к новому познанию мира.
МОЙ ОТВЕТ Re: Поспорю
При чем тут прицепился?! Выбирайте выражения. Или Вам как анониму всё позволено? Получается безответственная болтовня. Вот Вы употребляете долженствование ("я должен") как прерогативу общественной морали. Но ведь это узко! Все наши потребности, в том числе биологические, основаны на долженствовании (например, я должен отправлять естественные надобности)... Так что Ваши трактовки не имеют никакого смысла. Учиться надо!
КОММЕНТАРИЙ в ЖЖ (Анонимно) (178.70.209.159)
Может ли быть конечная точка эволюции? Да, если это смерть. Цевилизации, общества, человека, духа. Пока есть жизнь, есть следующие ступени эволюции и развития. А значит ребенок это начало для следующего этапа перерождения, где он беспомощен и глуп, что заставит его накапливать багаж. И для этого этапа, нового, он опять станет верблюдом.
МОЙ ОТВЕТ
Простите, но я терпеть не могу метафорический язык, иносказания и т.п. художественные изыски. Метафоры, иносказания хороши как перчик в мясном блюде, но не как основа построения концепции. Метафоры увеличивают неопределенность высказывания и понимания. А это далеко не всегда хорошо. С помощью метафор не родишь ребенка и не воспитаешь его, не построишь автомобиль и не научишься на нем ездить. Между тем жизнь человеческая, о которой говорит Ницше, полна вот таких технических, сугубо практических вещей.
Метафоры Ницше и им подобные (в библии их множество) игнорируют ЭТУ сторону жизни и поэтому не могут служить полноценными отображениями жизни. Ницше - филолог по образованию и лучше бы он оставался филологом, а не лез в большую философию.
==============================
ПРИЛОЖЕНИЕ. Ф. Ницше. О трех превращениях
Три превращения духа называю я вам: как дух становится верблюдом, львом верблюд и, наконец, ребенком становится лев.
Много трудного существует для духа, для духа сильного и выносливого, который способен к глубокому почитанию: ко всему тяжелому и самому трудному стремится сила его.
Что есть тяжесть? — вопрошает выносливый дух, становится, как верблюд, на колени и хочет, чтобы хорошенько навьючили его.
Что есть трудное? — так вопрошает выносливый дух; скажите, герои, чтобы взял я это на себя и радовался силе своей.
Не значит ли это: унизиться, чтобы заставить страдать свое высокомерие? Заставить блистать свое безумие, чтобы осмеять свою мудрость?
Или это значит: бежать от нашего дела, когда оно празднует свою победу? Подняться на высокие горы, чтобы искусить искусителя?
Или это значит: питаться желудями и травой познания и ради истины терпеть голод души?
Или это значит: больным быть и отослать утешителей и заключить дружбу с глухими, которые никогда не слышат, чего ты хочешь?
Или это значит: опуститься в грязную воду, если это вода истины, и не гнать от себя холодных лягушек и теплых жаб?
Или это значит: тех любить, кто нас презирает, и простирать руку привидению, когда оно собирается пугать нас?
Все самое трудное берет на себя выносливый дух: подобно навьюченному верблюду, который спешит в пустыню, спешит и он в свою пустыню.
Но в самой уединенной пустыне совершается второе превращение: здесь львом становится дух, свободу хочет он себе добыть и господином быть в своей собственной пустыне.
Своего последнего господина ищет он себе здесь: врагом хочет он стать ему, и своему последнему богу, ради победы он хочет бороться с великим драконом.
Кто же этот великий дракон, которого дух не хочет более называть господином и богом? "Ты должен" называется великий дракон. Но дух льва говорит "я хочу".
Чешуйчатый зверь "ты должен", искрясь золотыми искрами, лежит ему на дороге, и на каждой чешуе его блестит, как золото, "ты должен!".
Тысячелетние ценности блестят на этих чешуях, и так говорит сильнейший из всех драконов: "Ценности всех вещей блестят на мне".
"Все ценности уже созданы, и каждая созданная ценность — это я. Поистине, "я хочу" не должно более существовать!" Так говорит дракон.
Братья мои, к чему нужен лев в человеческом духе? Чему не удовлетворяет вьючный зверь, воздержный и почтительный?
Создавать новые ценности — этого не может еще лев; но создать себе свободу для нового созидания — это может сила льва.
Завоевать себе свободу и священное Нет даже перед долгом — для этого, братья мои, нужно стать львом.
Завоевать себе право для новых ценностей — это самое страшное завоевание для духа выносливого и почтительного. Поистине, оно кажется ему грабежом и делом хищного зверя.
Как свою святыню, любил он когда-то "ты должен"; теперь ему надо видеть даже в этой святыне произвол и мечту, чтобы добыть себе свободу от любви своей: нужно стать львом для этой добычи.
Но скажите, братья мои, что может сделать ребенок, чего не мог бы даже лев? Почему хищный лев должен стать еще ребенком?
Дитя есть невинность и забвение, новое начинание, игра, самокатящееся колесо, начальное движение, святое слово утверждения.
Да, для игры созидания, братья мои, нужно святое слово утверждения: своей воли хочет теперь дух, свой мир находит потерявший мир.
Три превращения духа назвал я вам: как дух стал верблюдом, львом верблюд и, наконец, лев ребенком.—
Так говорил Заратустра. В тот раз остановился он в городе, названном: Пестрая корова.
Цит. по: Ф.Ницше. Так говорил Заратустра. (Первая часть. Речи Заратустры).
________________________________________________
См. также здесь на моей странице статью: Ф. Ницше - Гитлер философии. Памфлет.