В трескучие зимние морозы Клюшкина ходила в валенках. Тогда многие дети в них ходили. Очень теплая обувь. И на каждом шагу бойко ей торговали.
Сестра Лидка тоже носила валенки. Но разбавляла их другой отличной обувью - немецкими модными ботами на толстой подошве и красными сапожками. За красные сапоги хулиган Крюков называл Лидку Гусем лапчатым. Лидка обижалась на этого гуся. Но знала, что Крюков к ней просто не сильно ровно дышит. А немецким розовым ботам все окружающие школьники ужасно завидовали. И Лидка обещала, что когда-нибудь, когда Клюшкина подрастет и научится себя вести, боты перейдут ей по наследству.
Валенки же Лидка украшала творчеством - вышивала на них нарядные снежинки. Со стеклярусом и без.
Клюшкина снежинок не вышивала. Зато каталась на этих валенках всюду, где позволял рельеф. А однажды накаталась так, что в подошве валенка обнаружилась приличная дыра. Дед Клюшкиной осмотрел валенки и пришил на них аккуратные заплаты. Он умел отлично чинить обувь. Безмужним женщинам в селе дед чинил валенки бесплатно - сочувствовал их положению.
Сестра Лидка предложила подшитые валенки украсить стеклярусом. А мама Клюшкиной, глядя на заплаты, решила не позорить семью, а купить уже ребенку какие-нибудь нормальные сапоги.
В стародавние времена девочек выводили на балы дебютанток в длинных платьях. И это было сигналом, что дебютантка стала довольно взрослой мамзелью. А Клюшкину вывели на центральный рынок - за нормальными сапогами. Прощайте, валенки. Прощай, детство! Так думала на рынке Клюшкина и осматривала зимние коллекции от разных фабрик и подпольных цехов.
Сапоги оказались очень хорошими - взрослыми. Черными и с замками-молниями. Тетка с рынка эту обувь усердно хвалила. “У меня, - говорила тетка, - вся семья такую модель носит. Сносу нет. Теплые - даже носков собачьих не поддеваем. Вот прямо так и носим всю зиму”.
И очень удачными были те сапоги. Во-первых, они здорово цокали при ходьбе. Будто Клюшкина вышагивала на настоящих каблуках. Во-вторых, в похожих сапогах разгуливала учительница биологии. А она была большой модницей и что попало на себе не носила.
Но был в сапогах и небольшой недостаток - они отчаянно скользили. Будто были не сапогами, а смазанными мазью “Висти” беговыми лыжами. Поэтому сапоги были непослушны. Если Клюшкина хотела идти налево, сапоги все равно несли ее строго прямо. Несли на приличной скорости, сметая на пути своем любые препятствия - прохожих или заборы. Клюшкина летела и тихо молилась про себя. “Эге-гей, залетные”, - думала она в те напряженные моменты.
Рецепты борьбы с этим небольшим сапожным недостатком были обнаружены в журнале “Работница”. Рубрика “Советы хозяйке” рекомендовала как следует полить подошвы обуви лаком “Прелесть”. “Прелести” сапоги боялись, но недолго. Лидка, лишенная лака, не могла соорудить себе на голове челку-клюв. А потому прятала “Прелесть” от Клюшкиной в самые труднодоступные места.
Тогда Клюшкина прибегала к иному варианту советов умудренной жизнью “Работницы”: клеила на подошвы тряпичный лейкопластырь из катушки. Ходить с лейкопластырем было неплохо - сапоги шли туда, куда им указывали. Но - временно. Пластырь в самый нежелательный момент отклеивался и тащился за сапогами скорбным шлейфом.
- Клюшкина, - орал в такие моменты какой-нибудь хулиган, - у тебя там что-то выпало!
Клюшкина, понятное дело, конфузилась. Кому приятно такое?
Борьба с недостатком в один прекрасный момент закончилась с большим успехом. Пришла весна, которая красна. И вместо гололеда появилась черная надежная грязь. Клюшкина грязи обрадовалась как дорогому другу, а чудесные сапоги убрала с глаз долой подальше.