Баба Маня пережила тяжёлое фронтовое детство. Всю войну она, будучи десятилетним ребёнком, проработала на заводе в тылу, выпуская снаряды, не доедая, но стойко перенося все лишения и невзгоды войны, заработав звание «Дитя фронта». Она помнила, какое это богатство - электроэнергия, помнила, как темно и холодно зимними ночами без электричества, когда падаешь в обморок от недостатка еды и холода в заиндевевшей квартире, когда невозможно уснуть, а с утра снова к станку. Потому баба Маня ценила каждый киловатт и даже спустя двадцать лет после победы, в мирное время, всегда вечером делала дежурное затемнение и экономила на электричестве.
Понятие об экономии в годы брежневского застоя, впрочем, было в стране слегка своеобразным. Так как всё вокруг народное и всё вокруг моё, каждый считал своим долгом, хоть немного, но компенсировать все жизненные невзгоды, просто вставив жучок в счётчик. Не обошла эта добрая советская традиция и семью Артёмки Яшина, и бабу Маню. Не будем винить за маленькую слабость заслуженного пожилого человека, но жучок в виде куска фотоплёнки в счётчике, разумеется, торчал. Годами всё шло хорошо, счётчик трещал, колёсико стояло на месте, но однажды их спалил местный электрик.
Бабушка и родители с детства приучали Артёмку спать после обеда. «После вкусного обеда, по закону Архимеда, полагается поспать» - всегда говорила бабуля, радуясь, что хоть внук не испытает все ужасы войны, доставшиеся ей и живёт в спокойное, сытое время. Мальчику постоянно ставили в пример Черчилля, который каждый день ровно час спал после обеда, поэтому дожил якобы до 90 лет, хотя пил виски и курил сигары.
Одним знойным летним днём, на даче все втроём, бабушка, мать и Артём дремали после сытного маминого супа и ядрёного бабушкиного самодельного кваска. Слышно было как летают мухи, пищат комары, баба Маня храпела на всю ивановскую, поэтому Артём лежал в полусне и никак не мог отключиться. Толкать бабушку в бок было бесполезно, потому что она просыпалась и спросонья недовольно кричала:
- Ну что ты тычешь!
- Бабуль, ну хорош храпеть!
- Ну что ты врёшь, я не сплю, я просто лежу с закрытыми глазами!
Это была её коронная фраза, после которой баба Маня снова отключалась, и на все близлежащие окрестности раздавались соловьиные её громоподобного храпа. В этот момент спорить или пытаться растолкать её было абсолютно бесполезным занятием, посему оставалось только в полубреде забыться, закрыв уши подушкой.
Тем знойным полднем по привычке кто спал, кто пытался уснуть, дремав под жужжание мух, как вдруг… Раскрывалась дверь и в дачный домик вошёл огромного роста сосед с дачи у леса – Михал Михалыч, и вправду напоминавший сказочного медведя огромными руками, косой саженью в плечах и двухметровым ростом. Он по совместительству работал электриком садово-дачного хозяйства и явился, как положено, с проверкой перекрытого фотоплёнкой счётчика. Калитку на дачу, как и дверь в дом в те годы никогда не закрывали, не принято это было в добром старом Союзе, все ходили друг к другу когда и как хотели.
Артёмка увидел электрика и стал испуганно расталкивать маму и бабушку в бока. Те поначалу отмахивались, но потихоньку стали приходить в себя. Первой проснулась мать, сопоставив два и два она поняла, что сейчас афера с электричеством вскроется и их ждут большие неприятности. Она не растерялась и начала громким наигранным голосом заговаривать электрику зубы, параллельно будя боевую бабульку.
- А, Михал Михалыч, здравствуйте! – проговорила мама спросонья.
На «Михал Михалыча» она сделала акцент, повернув голову в сторону бабушки, пытаясь привести ту в чувство.
- Какими судьбами, как поживаете, картошка-то в этом году уродилась?
- Да Вы мне зубы-то не заговаривайте, пришёл я по казённой надобности, где у вас тут счётчик? - отвечал ей басом исполин.
От этих слов бабуля незамедлительно пришла в себя, очнулась от сна и начала непонимающими глазами водить из стороны в сторону. Потом, постепенно поняв, что происходит, посмотрела на внука. Этот взгляд был столь красноречивым , столь большая гамма чувств и эмоций пронеслась в нём, что описать его словами невозможно. Пока мать пыталась что-то ещё отвлекающим манёвром спрашивать у «Михал Михалыча», бабушка моментально сорвалась с огромной панцирной кровати и, несмотря на все свои преклонные годы, метнулась в сторону сарая с интегрированным в него вагончиком, где, как игла в яйце Кощея, был смонтирован счётчик.
- А куда это Вы, Мария Емельяновна, так резво подорвались? - только и успел крикнуть ей вслед зазевавшийся медведь-электрик.
- Потом, батюшка, всё потом, - не останавливаясь на бегу отвечала ему баба Маня.
Тот было пошёл вслед за ней, чувствуя подвох, но догнать в этот момент бабушку, было такой же утопией, как догнать того Савранского в фильме «Покровские ворота». Как лань, как гепард, с грацией пантеры, стрелой она влетела в вагончик и буквально в полёте вырвала из счётчика плёнку. Куда дальше она её дела не знаю, но больше этой плёнки мы никогда не видели. Факт остаётся фактом, догнать старушку электрик не смог, а по сему по горячим следам раскрыть преступление и зафиксировать факт воровства электроэнергии, увы, к его величайшему сожалению, не вышло, хотя, по всей видимости, подозрения были.
Тем не менее, он нашёл сорванную пломбу, накатал какой-то акт, которым, как сказал ему артёмкина боевая бабушка: «Мог сам и подтереться» и ретировался, не солоно на хлебавши.
- Ну, не смеем больше задерживать! – улыбаясь сказала ему вслед матушка Артёма.
- Во-во, в следующий раз стучаться надо, - поддержала её бабуля.
Артём наблюдал за этим шоу широко раскрыв рот и глаза, недоумевая и поражаясь поведению своих родных.
- Эх, а ещё взрослые, уважаемые люди, - пробубнил, потупившись и качая головой электрик, в обличии Гарагантюа и Пантагрюэля.
- Иди уже, уважаемый человек, - закрыла тему бабушка, всем видом показывая, что инцидент исчерпан.