Далеко в Ладожском озере дремлют острова Валаамского архипелага. На одном из них высится громада Спасо-Преображенского собора. Вокруг раскинулись монастырские постройки. Ещё дальше, по островам спрятались, затаились скиты, маленькие часовенки и отшельнические пустыньки. Высоко к небу возносят свои пушистые головы сосны и ели, цепляясь корявыми корнями-ногами за скалы островов. Тишина и покой разлиты кругом. Всё вокруг пронизано молитвой и каким-то неземным, глубоким смыслом.
В крохотной деревянной келье на коленях перед образом Богородицы стоит монах. Длинная седая борода, тихий, тёплый свет умных глаз, губы едва заметно шевелятся в беззвучной молитве. Это иеросхимонах отец Арсений. За окном белая июльская ночь постепенно подходит к концу. Старец кладёт последний поклон, поднимается с колен и подходит к стоящему в углу кельи деревянному гробу. Есть у валаамских схимников традиция спать в гробах, напоминая себе о смерти. Отец Арсений ложится в деревянное нутро гроба и засыпает. До полунощницы ещё три часа. Два можно поспать. Затем надо встать, помолиться и отправляться в монастырь на службу. Надо успеть набраться сил. Сегодня суббота. Вечером всенощная затянется до полуночи. Как обычно, с утренним пароходом прибудет много паломников. Значит, после службы придётся задержаться, принимая исповедь у желающих приступить в воскресный день к Принятию Святых Христовых Таин. Отец Арсений любит одиночество и молитву. Но ещё больше он любит людей. Все знают: никто, кто приходит к нему, не остаётся без утешения. Для каждого отец Арсений найдёт доброе слово и улыбку. Но никто не знает, чего стоило ему достичь этой любви и получить этот дар утешения.
Он пришёл на остров почти двадцать лет назад, когда был жив любимый многими игумен Дамаскин - деятельный, просвещенный, хозяин Валаама, строитель и хозяйственник, радевший обо всём и обо всех. За 42 года игуменства проложивший дороги на скалах, построивший множество скитов и часовен, возведший 18 поклонных крестов, сделавший монастырь "мужицкой обителью" на практически полном самообеспечении, благословивший работу десятков мастерских, начавший собирать богатейшую библиотеку и сделавший остров местом притяжения творческой интеллигенции. Именно к нему почти два десятка лет назад пришёл согбенный под тяжестью прожитых лет и перенесённых страстей раб Божий Александр, профессор Петербургского университета, почётный член Академии наук, автор многочисленных трудов. Несколько часов они провели в игуменских покоях, откуда Александр Васильевич вышел в слезах. На материк он больше не вернулся. Стал послушником. Никто не знал о его прошлом. Да и кто бы мог заподозрить в молчаливом, задумчивом брате, трудившемся в пекарне или в конюшне, известного учёного? Никто не знал и о том, чего стоило ему, непривычному к любому физическому труду, выполнять предлагаемые ему послушания. Ежедневное исповедание помыслов стало для него спасением. Мудрый игумен сам взял его для духовного руководства и, видя слабые его места, не щадил. Поначалу самолюбие его страдало невероятно. К физическим трудам и лишениям добавлялась борьба со своей гордыней и своеволием. Отсечение своей воли никак не хотело ему даваться. Но он твёрдо знал, зачем пришёл сюда. Братия поражались его терпению и смирению. Перемена условий жизни не могла не сказаться на его здоровье. Послушник Александр заболел. Болел долго, тяжело и практически уже распрощался с жизнью. Но не прекращал молиться. Вспоминая и перебирая, в памяти свою жизнь, слова, поступки, он молил Бога о том, чтобы Он простил и помиловал, вразумил оставшихся в миру и исцелил раны, нанесённые им по неразумию людям. Смерти он не страшился. Со своей прежней жизнью он распрощался ещё на материке, продав дом и разделив деньги между университетом (для помощи талантливым студентам, не имеющим достаточно средств) и строящимся храмом в честь своего небесного покровителя преп. Александра Свирского. Пугало отсутствие времени на покаяние и искупление. Терзал страх не успеть заслужить и получить прощение, загладить любовью прежнюю нелюбовь. И он был услышан. Болезнь отступила. Пасху Александр встречал со всеми братиями. Он был истощён и бледен. Ноги едва держали его. Часть службы он простоял, опершись о стасидии, но больше сидел. С каждой песнью пасхального канона духовная радость всё больше и больше наполняла его, давая силы и превосходя физическую немощь. С этого дня началось медленное возвращение. Монастырский доктор начал давать положительные прогнозы. А послушник снова вернулся к усиленным трудам и молитве. Прошло семь лет. Уже давно братия оплакали любимого своего отца игумена Дамаскина. Послушник Александр стал монахом Алексием, вскоре был рукоположен в иеромонахи. И при этом не оставлял трудов на пользу обители. Не обладая крепким здоровьем и большой физической силой, он исполнял послушание в монастырском саду, помогал в трапезной. Служил, исповедовал паломников, которых в летнее время приезжало много за советом и духовным утешением. И здесь исполнялись на о. Алексии слова Евангелие "в немже сам искушен быв, может и искушаемым помощи". Многие получали от него именно те слова сочувствия и поддержки, которых искали. Видя стремление людей к нему, игумен назначил его духовником братии. И среди них многие находили в нём светоч спасения. Постепенно стремление к уединённой молитве стало столь очевидным для монаха, что он испросил благословение игумена на отшельническую жизнь в небольшой келье неподалёку от монастыря. Новое испытание было ещё более суровым. Видя подвижническую жизнь отшельника, враг начал зримо нападать на него. Тогда о. Алексий и начал практику ночной молитвы и бдения и ещё более усугубил и без того строгий пост. Прошло 10 лет. Чувствуя медленное приближение исхода, о. Алексий взял благословение на принятия великой схимы. Игумен благословил и ближайшим Великим постом совершил чин поставления с наречением имени Арсений в честь преп. Арсения Коневского, который, согласно монастырским преданиям, перед основанием обители на Коневце провёл некоторое время на Валааме.
Отшельническая жизнь не сделала поток приходящих к старцу меньше. Главной целью оставшихся своих дней он видел мольбы о прощении своих грехов и облегчение нужд и страданий приходящих к нему. В каждом пришедшем он видел образ Христа. Искажённый, страждущий, но ясно проблескивающий из-под всех наносных слоёв.
Однажды под престольный праздник Преображения к о. Арсению пришёл всего один паломник. Литургия только что закончилась, и все, очевидно, ушли на трапезу. Этот же пришёл, прося старца об исповеди. Лицо пришедшего выражало смятение и страх. А костюм и манера держаться выдавали интеллигента. Было видно, что исповедь была для него событием исключительным. Увидев его в окно своей кельи, о. Арсений вышел ему навстречу, благословил, тепло улыбнувшись и по-отечески приобнял. Пришедший видимо успокоился, почувствовав исходящие от старца тепло и любовь. "Отче, - начал он. - Вот уже почти 20 лет я не нахожу себе места. Сначала я думал, что я прав. Затем меня стал грызть червячок сомнения, потом я перестал спать и не знаю, куда мне пойти и у кого просить прощения, кроме Бога, ведь, похоже, благодаря убеждённости в своей правоте я стал причиной гибели человека." "Зайди, чадо, - ласково сказал старец. - Поведай Богу всё, что терзает тебя. Я же только свидетель." Человек вошёл в скромную келью, встал на колени перед иконами, висящими в Красном углу, закрыл глаза и, склонив голову, начал тихо рассказывать о том, как много лет назад, обманом, договорившись с каждым членом Собрания Отделения отдельно, так что они не знали о разговоре с остальными, устроил провал одному достойному учёному. Да так, что тот, продав своё имущество и бросив работу в университете, исчез бесследно, возможно, покончив с собой. "Я полагаю, что так оно и есть. Я знаю такой тип людей. Без науки он не смог бы жить. Раз он перестал писать, значит, его уже нет в живых," - произнёс он едва слышно. "Не скорби, чадо, - чуть помолчав, сказал старец. - Не спрашивай меня, откуда я знаю, но я могу сказать тебе наверно, что тот человек жив и давно всех простил. Более того, через твой грех Господь вразумил и направил его на путь спасения. Видя искренность твоего раскаяния, Господь простит тебя". Исповедь продолжалась ещё несколько часов, спустя которые паломник вышел спокойным и просветлённым, со следами слез на умиротворенном лице. Отец же Арсений долго ещё стоял на коленях перед образами, моля Бога о спасении и помощи ушедшему.
- Зазвонили колокола ко всенощной. О. Арсений поднялся с колен, вышел из кельи, прикрыв за собой дверь, и отправился к собору. Празднично и торжественно отпели службу. Старец подошёл на исповедь к своему духовнику. Помимо исповеди он поведал ему ещё что-то, от чего тот немного помолчал, спокойно и торжественно отпустил грехи и благословил. Утром на праздничной литургии о. Арсений трепетно и благоговейно приступил к Принятию Святых Христовых Таин и, не оставшись на трапезу, отправился в свою пустынь.
- ...
- Перед закатом к келье отшельника подошли игумен с несколькими братьями. Перекрестившись и произнеся молитву, они вошли внутрь и обнаружили схимника лежащим ниц перед образами в молитвенной позе. "Покойся с миром, старче, - промолвил игумен. - Упокой, Господи, душу усопшего раба Твоего иеросхимонаха Арсения!"
- На третий день братия отпели и погребли схимника. Лик его был светлым и сияющим. Главную науку своей жизни он постиг.