Лодочник Саня, на ночь глядя подобравший нас в Визирном, - последнем на Лене посёлке Иркутской области, докуда из Усть-Кута ходит рейсовое судно, - высадил нас в грузовом порту Витима. Молодой таксист, которого вызвонил Саня, явно обрадовался трезвым адекватным пассажирам, но от идеи ехать на пассажирский причал сам же и отговорил нас: близ него все кабаки, и в ночь с субботы на воскресение находиться там просто опасно, а на прошлой неделе и вовсе сломали челюсть какому-то пареньку.
Таксист привёз нас в гостиницу "Кураж", вроде как даже неплохую, вот только в 2 часа ночи её дверь была заперта. И я мог бы, конечно, позвонить по указанному на ней телефону, однако катер отправлялся по расписанию в 7 утра, а значит было у нас на отдых часа 3-4. Тратить на это пару тысяч рублей я счёл нерациональным, тем более почти без сна прошла и предыдущая ночь: я понимал, что с тёплой и мягкой постели встать будет труднее, чем вовсе в неё не ложится.
В гостиницу я ехал, надеясь скоротать время на диванах в фойе, ну а под запертой дверью мы решили никого не беспокоить и переждать тёплую безкомарную ночь на крылечке. Когда же свет сменился с тёмного-синего на серый, мы взяли рюкзаки да побрели пустынными асфальтовыми улицами на причал. Как оказалось - слегка поспешили: на набережной действительно стояли кабаки, а под ними шумели музыка и пьяный ор, в котором отчётливо слышались выражения типа "е...ло расшибу!".
Надеясь, что пьяными глазами нас не высмотрят, мы спустились по крутым лесенкам на дебаркадер, где уже ждал рассвета сибирский черкес Константин - он ехал с нами от Усть-Кута и помог найти лодку в Визирном. В ожидании "Полесья" разговор завязался сам собой, и более того, с Константином было не страшно оставить Наташу. Дождавшись Солнца, я снова поднялся наверх - немного погулять по Витиму:
В путеводителях пишут, что Витим был основан аж в 1621 году, но это похоже на перл какого-то кавказского гида про "церковь 2-го вка до нашей эры": первый русский отряд Пантелея Пянды в 1623 году только проник на Лену и никак не пытался закрепиться на ней. А вот в 1631 году Витим возникнуть уже вполне мог: после того, как на рубеже 1620-30-х годов десятник Василий Бугор нашёл удобный путь из Илима через нынешний Усть-Кут, по реке прошёлся енисейский атаман Иван Галкин, основавший десяток постов, с годами выросших в селения.
Сколько-нибудь достоверно история посёлка прослеживается с 1680-х, когда на Лене появилась Витимская слобода ссыльных стрельцов. И всё же особенно чтут здесь именно Пянду, и деревянная часовня (2013) у начала набережная - на самом деле памятник его казакам:
Ну а прямо напротив посёлка, как следует из его названия, в Лену впадает "угрюм-река" Витим: за дельтой из нескольких плоских островов темнеет его высокий берег. Средняя Лена - та часть реки, куда впадает 4 главных притока, и самый верхний из них Витим третий как по длине (после Вилюя и Алдана), так и по полноводности (после Алдана и Олёкмы). Если точнее, то длиной он чуть больше Дона (1870км), а расходом воды - Оки (1520 м³/с).
Зато не будет преувеличением назвать Витим самым историческим ленским притоком: выше по нему лежат Мамакан, Бодайбо и Ленские прииски. Хотя золотыми россыпями богато всё Патомское нагорье, и начиналось их освоение со стороны Олёкмы в 1840-х годах, уже к 1860-м стало ясно, что наиболее богата "проклятым жёлтым металлом" именно Ближняя Тайга на притоках Витима.
Так и расцвело Витим-село, превратившийся в важную перевалку в развилке речных дорог. И не случайно у Вячеслав Шишкова в "Угрюм-реке" Витим фигурирует как село Разбой: говорят, так его в те времена и называли в народе - на 124 жилых дома тут приходилось 40 кабаков и 4 винных склада. Банковских карт, понятное дело, тогда ещё не придумали, а потому немало рабочих, прогуляв всё заработанное, просто ни с чем возвращались на прииски.
Хотя и то была не худшая судьба: говорят, немало кабаков на высоком берегу были оснащены специальной трубой в Лену, куда ушлые хозяева сбрасывали мертвецки пьяного старателя, предварительно обобрав. Теперь, конечно, всё это в прошлом: на Бодайбо попадают самолётом из Иркутска и маршруткой от БАМовской станции Таксимо, и лишь по выходным пяток кабаков над Леной напоминают о былом Разбое.
Вдоль набережной вниз по течению я и пошёл. Странная конструкция тоже тяготеет к кабакам, где гуляют свадьбы:
Главным из кабаков Витима ещё недавно был "Золотой якорь", действительно увенчанный якорем на крыше. Теперь на нём ни якоря, ни вывески, зато вход с 2021 года стережёт дюжий казак:
Это и есть Пантелей Пянда, в других вариациях - Демид Пянда, а скорее всего - Демидов сын Пантелей, длинное имя которого товарищи и сократили до Пянды. Один из самых загадочных землепроходцев, он жил в начале 17 века, и сами его "скаски" (отчёты) не сохранились, однако ещё в 18 веке на них ссылался Герхард Миллер. Теперь не известно ни откуда родом был Пянда, ни как попал в тогда ещё молодой Тобольск, да и экспедиция его выглядит очень уж впечатляющей.
В 1619 году Пантелей с отрядом из 40 казаков отправил за пушниной в Мангазею, где, если сверять даты, как раз попал на пожар, уничтоживший город. Вместе с частью погорельцев он отошёл на Енисей, в Туруханск, по такому случаю превратившийся из зимовья в город. Там и узнал Пянда от тунгусов, что где-то на востоке за тайгой лежит ещё одна, не менее гигантская река, и, так как пока экспедиция выходила напрасной, отправился на её поиски.
Тунгусы тогда дружелюбны к чужакам, да и сам Пянда предпочитал с ними не ссориться. Не спеша, в постоянной торговле с эвенками, он поднялся по Нижней Тунгуске, в её верховьях в 1622 году встал на зимовку, и найдя удобный Чечуйский волок, перетащил свои струги на Лену. Летом 1623 года казаки Пантелея Пянды спустились до нынешнего Якутска, где первыми из русских людей столкнулись с народом саха, а затем поднялись до нынешнего Жигалова, близ которого опять же сушей Пянда перешёл на Ангару да по ней наконец достиг основанного во время его странствий Енисейска.
И в памятнике Пянде мне очень нравится лицо: на нём читаются и неизбежные ушлость и жестокость, и спокойная храбрость, и усталая мудрость человека, который прошёл прежде никем не изведанный путь.
Вдоль улиц Леонова и Ленина, образующих верхнюю набережную, осталось немало старых домов:
Да и новые очень неплохи:
Кое-где ещё стоят огромные амбары из досок одноразовых судов:
А где-то за полкилометра от речного причала сохранилось и несколько городских зданий, оставшихся от старого Разбоя:
В народе они известны как усадьба Прошки Громова из "Угрюм-реки", но тут дело в совпадении фамилий: как-то в середине 19 века в Сибирь приехал их Архангельска купец Иван Громов с дочкой Аней. Первоначально он торговал в Кяхте, продавая мануфактуру с Нижегородской ярмарки и покупая китайский чай, а выбившись в первую гильдию, приобрёл золотые прииски - сперва в Забайкалье, затем на Олёкме. Там до сих пор известен Громовский прииск, однако до богатейших золотоносных пластов Громов не докопался буквально полметра.
Основой его деятельности осталась торговля, включая кредитование мелких скупщиков пушнины, с подачи которых, видать, фамилия "Громов" и обрела в тайге ужасный ореол. Иван Громов умер в 1896 году, видимо не имея сыновей - правой рукой его была и наследницей стала дочь, которой к тому времени исполнилось 54 года. Личная жизнь купчихи была явно не типичной для тех времён: она ходила под отцовской фамилией, однако вступив в права, основала фирму "Анна Громова и сыновья".
Пропустив через себя всю отцовскую карьеру, зная его ошибки и просто немало повидав, Анна Ивановна продала золотые прииски и купила пароходы. За десять лет Громовы выбились в лидеры ленской торговли, обзаведясь 4 судами, 5 баржами и целой сетью складов и магазинов от Верхоленска до Булуна, вилюйского Сунтара или алданской Маи. Базой Громовых был Киренск, где я показывал их магазин на Лене и затон на Киренге, однако уже в начале ХХ века главная контора "Анны Громовй и сыновей" переехала из Иркутска в Москву, где дом хозяйки сделался неофициальным центром сибирского землячества.
И вместе с тем в сердце жестокой купчихи, кажется, жила какая-то мечта о прекрасном: в свою фирму она охотно брала политссыльных, сибирский поляк Вацлав Серошевский ещё в 1894 году издал на её деньги канонический даже для современной этнографии труд "Якуты", и даже театр в Иркутске был возведён на её деньги. Умерла Анна Громова в 1912 году в Москве, а похоронена была в ограде Тихвинской церкви в Иркутске. Советы разрушили эту церковь и разметали по свету сыновей купчихи, однако её имя мы встречаем на Лене не в первый и не в последний раз.
Ну а "трактир Громовой", конечно, вряд ли был оснащён пьяницепроводом - здесь был крупнейший магазин и постоялый двор Витима. Сейчас здание пребывает в состоянии "вот-вот развалится", а разговоры о его реставрации тянутся который год.
Во дворе трактира я слышал музыку, а выйдя на улицу увидел её источник - машину с открытыми дверьми, где догуливал ночь молодая компания. Когда парень подошёл ко мне с какими-то стандартно-пьяными вопросами, девушки у него за спиной воскликнули "Паша!" таким тоном, будто понимали - дальше неизбежно будет драка, а они уже поверили, что пронесёт...
Паша с товарищем, однако, оказались вполне дружелюбны и лишь попросили их сфоткать. Потом подошли ещё две очень симпатичные девушки, одна с явно азиатским лицом, и даже не сразу я вспомнил, что здесь уже Республика Саха, а значит я первый раз на этом пути вижу якутку.
Всё это было на площади у местного мемориала Победы (2004-05):
В целом же в витимской истории был не только разбой. Тут жили декабристы Семён Краснокутский (1826-27), Михаил Назимов (1826-30), Николай Загорецкий (1828-33) и Николай Заикин (с 1828 года), который здесь и умер в 1833 году, а вдоль кабаков можно было выйти к Спасской церкви (1874):
Дальше от реки видны крупные здания советских и постсоветских времён, как например вот эта школа. Во всём Витиме я не увидел ни одной улицы без асфальта, но это - асфальтовый остров: во внешний мир отсюда нет сухопутных дорог.
Поэтому я вернулся на дебаркадер, куда с рассветом начал подтягиваться народ. Витим вытянут по берегу на 10 километров от одного грузового порта до другого. Тот, что снизу, устроен на месте посёлка геологов Виска и служит началом изолированной 120-километровой автодороги на Талакан - огромное нефтегазоконденсатное месторождение, открытое в 1987 году и с 1990-х годов разрабатываемое "Сургутнефтегазом".
Уже в 1994 году на Лену протянули нефтепровод, в 2008 ставший частью системы ВСТО ("Восточная Сибирь - Тихий океан"), а в 2012 году на Талакане открылся первый полностью частный (то есть - без копейки из бюджета) аэропорт, рассчитанный на все типы пассажирских самолётов. Летают туда, конечно, чартеры с вахтовиками, но с оборотом в 300 тысяч пассажиров в год Талакан сравним с аэропортами Горно-Алтайска или Нальчика.