Дружба между будущим патриархом Никоном и царем Алексеем Михайловичем еще раз показала, что второй царь из династии Романовых умел уважать людей за их способности и характер, а не за знатность.
Будущий глава русской церкви был самого низкого происхождения. Он родился в 1605 г недалеко от Нижнего Новгорода в семье простого крестьянина по имени Мина. При крещении мальчик был назван Никитой. Среди ровесников он еще в детстве выделялся высоким ростом и крепким телосложением. Грубоватую крестьянскую внешность и замашки нагловатого провинциала, выбившегося волею судьбы в люди, он сохранил до конца жизни. Но не наделив Никиту красивой наружностью, природа щедро отмерила ему ума, энергии и жизненной стойкости.
Никита рано стал сиротой. После смерти отца не захотел терпеть произвол и унижения со стороны мачехи, и сбежал от нее в Макарьевский Желтоводский монастырь под Костромой. Здесь Никита получил основное воспитание и образование, но поначалу его не прельстила уединенная монашеская жизнь, и он не принял пострижение, а стал белым священником, женился и обзавелся детьми.
Десять лет семья прожила в счастье и согласии, а затем случилось непредвиденное: во время эпидемии все сыновья Никиты умерли в одночасье. Они с женой были безутешны, видя в смерти детей божье знамение. Никита уговорил жену не противиться высшей воле, а постричься в монастырь, чтобы провести остаток жизни в молитвах о спасении души их безвременно скончавшихся мальчиков. Сам он выбрал для себя отдаленный Соловецкий монастырь, находящийся на островах в Белом море. Там, в Анзерском скиту, на 31-м году жизни Никита принял иноческий постриг под именем Никон. Но на Соловках он прожил недолго, рассорившись с братией из-за своего тяжелого характера, вынужден был перебраться на Коже-озеро Каргопольского уезда. В Кожеозерской обители Никон был избран игуменом.
В 1646 г., когда Никону был 41 год, он по делам монастыря прибыл в Москву, где впервые был представлен молодому царю Алексею Михайловичу как честный и ревностный в вере православный пастырь. Умный и прямой в высказываниях провинциальный игумен произвел сильное впечатление на семнадцатилетнего государя. Несмотря на существенную разницу в возрасте, они сразу подружились. В лице Никона царь нашел своеобразную замену своему недавно умершему отцу, а тот, в свою очередь, глядя на юного царя, представлял, что примерно так мог бы выглядеть один из его сыновей, воспитанный в родительской любви и благочестии. В тот момент они оба нуждались друг в друге.
С этого времени церковная карьера Никона пошла в гору. Из далекой северной обители Никон по приказу Алексея Михайловича был переведен в Москву и назначен архимандритом кремлевского Новоспасского монастыря, служившего усыпальницей рода Романовых. В своих письмах и речах того времени царь называл его не иначе как «собинный друг душевный». Алексей награждал Никона эпитетами «избранный и крепкостоятельный пастырь», «возлюбленный любимец и содружебник», «солнце, светящее во всей вселенной».
Через 3 года Никон стал вторым лицом в русской церковной иерархии. Алексей Михайлович поспособствовал тому, чтобы он занял только что освободившийся пост новгородского митрополита. Живя в Новгороде, новоиспеченный митрополит обладал исключительными полномочиями, фактически сосредоточив в своих руках церковную и светскую власть в пределах Новгородской земли. Царь, как своему человеку, доверил Никону надзор за государственным судопроизводством. В это же время начинается неумеренный рост амбиций Никона. Видя почти сыновье отношение к себе Алексея Михайловича, он, вероятно, вообразил, что сможет занять при нем то же место, которое при предыдущем Романове принадлежало патриарху Филарету Никитичу (родному отцу царя Михаила), и даже пойти дальше.
Постепенно Никон утверждался и в мысли, что «священство», то есть патриарший пост, должно быть выше «царства», так как «царству» поручено земное, а «священству» - небесное. Но пока он оставался новгородским митрополитом, это его убеждение было лишь предметом рассуждений в письмах к близким людям и в общении с единомышленниками.
В 1652 г. у 47-летнего Никона появился шанс осуществить свои идеи на практике. 15 апреля скончался патриарх Иосиф. Пост главы Русской православной церкви освободился. По традиции новгородский митрополит считался первым кандидатом в патриархи.
Избранию Никона должно было способствовать и пророчество, которое он услышал при восшествии на новгородскую митрополичью кафедру. По приезде в Новгород Никон отправился в древний Хутынский монастырь, где проживал на покое его предшественник митрополит Аффоний, прославившийся праведной жизнью, но в старости впавший в беспамятство и добровольно оставивший свою должность. Никон попросил у Аффония благословения. И тут находившийся до этого в полузабытьи старец стал препираться со своим высокопоставленным посетителем и требовать, чтобы сначала тот благословил его. При этом он обращался к Никону со словами: «Благослови меня, патриарше». На возражение Никона: «Нет, святый отче, я грешный митрополит, а не патриарх», последовал ответ: «Будешь патриархом и благослови меня». Никону пришлось благословить Аффония, затем тот в свою очередь благословил его.
Но когда место патриарха наконец-то освободилось, возникло непредвиденное препятствие, Никон оказался далеко от Москвы. Свои претензии на занятие патриаршего престола он уже давно подкреплял деятельностью по прославлению бывших знаменитых иерархов русской церкви. И в тот момент он как раз занимался перенесением в столицу мощей убитого по приказу Ивана Грозного московского митрополита Филиппа Колычева которые находились на Соловках. И тут нашлись желающие воспользоваться отсутствием Никона, чтобы воспрепятствовать его избрании в патриархи.
Известный деятель русской церкви XVII в. духовный вождь старообрядцев протопоп Аввакум впоследствии писал в своем «Житии», что заговор против Никона созрел в кружке духовенства близком к царю. Заговорщики целую неделю постились и совещались, а также молились о даровании России нового патриарха, помимо Никона, противниками реформ которого они станут в дальнейшем. При слабовольном патриархе Иосифе Вонифатьев и Неронов фактически заправляли всеми церковными делами в Москве и не желали потерять свою власть, что неминуемо случилось бы в случае избрания твердого и властолюбивого Никона.
«Братия», входившая в вышеназванный кружок, подала предложение царю и царице избрать патриархом Стефана Вонифатьева, но тот сделал вид, что ничего не знал о планах своих товарищей, и благоразумно отказался претендовать на столь высокий пост. Аввакум утверждает, что Стефан будто бы даже сам предложил царю кандидатуру его «собинного» друга. Интрига была исчерпана.
Неизвестно, что думал по поводу всего этого царь. Но сообщение о смерти Иосифа он отправил Никону только в конце мая. В этом же письме Алексей Михайлович намеками предлагал ему освободившееся место. Намек был понят, но суетиться и спешить Никон не стал. Он приехал в Москву 9 июля вместе с мощами митрополита Филиппа.
Никон, очевидно несколько задетый промедлением и колебаниями со стороны государя, заставил его тоже испытать унижение. Для избрания патриарха был составлен особый торжественный чин. Церемонию назначили на 22 июля. Сначала все шло по этому сценарию из 12 кандидатур видных церковных деятелей, 11 которых были включены в него формально, для соблюдения порядка, избрали одну, заранее известную - Никона. Затем все духовенство и бояре пошли в церковь на благодарственный молебен. После этого послали депутацию на подворье Новгородской митрополии сообщить об избрании Никону и звать его в Успенский собор для посвящения в патриархи. Но тут произошел сбой. Никон отказался идти на зов государя и Священного собора. За ним пришлось посылать еще не однажды, но каждый раз следовал отказ. Никона привели силой. Но несмотря на мольбы всех присутствующих, он снова отказался, ссылаясь на свою скромность. Тогда царь бояре и духовенство вынуждены были на коленях и со слезами просить Никона принять патриаршество. Он тоже заплакал и стал цитировать Евангелие и требовать, чтобы все поклялись исполнять евангельские догмы и правила и уважать святую церковь. Царь и его приближенные дали обет исполнять все, о чем говорил Никон. Только после этого он дал согласие быть патриархом. Было уже поздно, и официальную церемонию наречения патриарха пришлось перенести на следующий день. 25 июля Никон был посвящен в сан патриарха в Успенском соборе Кремля.
Взойдя на патриарший престол Никон чувствовал себя независимым от чьего-либо мнения и считал, что может управлять царем по своему желанию и по своей воле. Он решительно занялся реформированием русской церкви, стремясь превратить ее в центр христианства, отобрав влияние у «латинства» и набирающего силу протестантизма. Образцом он считал греческие обряды и книги, сохранившие, по его мнению, чистоту евангельской веры. Реформы Никона были встречены не однозначно. Его бывший друг Аввакум писал о чувствах, которые охватили многих верующих: «Зима хочет быти, сердце озябло и ноги задрожали».
Поначалу царь Алексей Михайлович поддерживал Никона, он вновь оказался под его влиянием и не мог противостоять сильному характеру и грубоватому обаянию патриарха. Чувствуя опору в царской власти Никон еще больше возгордился, стал грубым не только с духовными лицами, но и многими боярами, которые принадлежали к древним родам. Никон хотел, чтобы царь и его приближенные советовались с ним не только по церковным вопросам, но и по государственным и обращаясь к нему использовали титул «великий государь», который из всех патриархов имел только отец Михаила Федоровича - патриарх Филарет.
Поведение Никона, его чрезмерное тщеславие и претензии на власть, капризы и гонор стали тяготить повзрослевшего и обретшего самостоятельность Алексея Михайловича. Против патриарха были настроены и ближние бояре царя, его личные придворные. В отношениях царя и патриарха нарастало напряжение, впервые разрешившееся конфликтом в 1658 г. В Москву приехал с визитом православный грузинский царевич Теймураз, «великий государь» Никон не был приглашен на церемонию торжественной встречи. Это был сигнал для всего двора, что позиция патриарха серьезно поколеблена.
И вот уже царский окольничий Хитрово, выходя из церкви, посмел ударить палкой случайно толкнувшего его патриаршего боярина. Никон, пожелав заступиться за своего человека, потребовал от царя наказать виновного и получил отказ. Вместо обычного теплого и дружеского письма царь послал к патриарху своего приближенного, которому велел передать Никону на словах, что ему запрещается использовать титул «великий государь», который может принадлежать только царю, так как соответствует его царскому величеству. Никон же должен быть благодарен уже за то, что Алексей Михайлович почитает его как отца и пастыря, и не претендовать на большее.
Никон был обижен и раздосадован, он снова захотел наказать царя, как ему это уже однажды удалось во время его избрания на патриаршество. Никон заявил, что больше не желает быть патриархом в Москве, снял с себя патриаршие одежды (а он любил роскошные облачения из дорогих тканей) и облачился в черные одеяния рядового монаха. Потом вместе с ближними людьми он отправился в свою загородную резиденцию на реке Истре, Новоиерусалимский Воскресенский монастырь, строившийся по его собственному проекту.
При этом Никон прихватил с собой важнейшую патриаршую регалию - посох главы русской церкви, не пожелав оставить его своим противникам и конкурентам. Но на сей раз он просчитался: ни царь, ни духовенство не торопились плакать и умолять его вернуться, от него потребовали сложить полномочия и вернуть посох, чтобы избрать нового патриарха. Никон заартачился, упирая на то, что не хочет быть патриархом только «на Москве», а не во всей России. Но его слова не произвели ожидаемого действия. Царь Алексей решил, что может пока обойтись и без патриарха.
Неопределенное положение Никона затянулось почти на десять лет, до 1667 г. Обе стороны проявили завидное упрямство. Никон продолжал считать себя патриархом, хотя уже не мог влиять на церковные дела, оказавшись фактически запертым в своем Новом Иерусалиме. Царь не мог его сместить, даже при поддержке Церковного собора. Но в 1666 г. в Москве удалось организовать Церковный собор с участием других православных патриархов. Приехали главы Александрийской и Антиохийской патриархий, иерусалимский и константинопольский патриархи делегировали им свои полномочия. Никон по всем церковным законам был лишен своего сана, ему было предписано именоваться простым монахом, а не московским патриархом. Собор подтвердил, что царь имеет преимущества в государственных делах, а патриарх в церковных, и обе власти не должны покушаться на прерогативы друг друга. Так закончилась большая дружба, а камнем преткновения оказалась власть, которую молодой царь не мог и не хотел уступить своему старшему товарищу, много лет почитаемому им почти за отца. Но такие отношения не рушатся бесследно. В душах обоих затаилась боль, которая время от времени давала себя знать, придав финалу этой дружбы трагический оттенок.
После соборного суда и лишения сана, Никон был сослан в Вологодскую область, в Спасо-Каменный монастырь, находившийся на острове посреди большого озера. Эти предосторожности были предприняты не случайно. Алексей Михайлович, зная твердый и непокорный характер своего бывшего «собинного» друга, боялся, что тот сумеет бежать и попытается использовать в своих целях лихого казака Степана Разина, поднявшего на Волге большой бунт. Поэтому Никона велено было содержать строго и не допускать никаких послаблений опальному патриарху. Позже Никон был переведен в Ферапонтов монастырь, а потом в Кирилов монастырь на Сиверском озере. Условия жизни в монастырской тюрьме были столь суровы, что Никон вынужден был письменно пожаловаться своему бывшему духовному чаду, а ныне злейшему врагу и тюремщику, царю Алексею: «Теперь я болен, наг и бос. Со всякой нужды келейной и недостатков оцынжал, руки больны, левая не поднимается, на глазах бельма от чада и дыма… ноги пухнут. Приставы ничего ни продать, ни купить не дают. Никто ко мне не ходит и милостыню просить не у кого».
После этого письма в душе царя, видимо, что-то дрогнуло. Он больше не воевал с больным, униженным одиноким стариком. В 1672 г., через пять лет решил после осуждения, Алексей Михайлович разрешил выпускать Никона из кельи на прогулку, позволил ему получать книги и читать их без всякого ограничения. Он даже сам стал посылать Никону дорогую еду и различные лакомства, к которым тот привык во время своей московской жизни. Никон сначала отсылал подарки назад, позже стал оставлять себе овощи, фрукты и рыбу. Но до конца жизни обоих примирение так и не состоялось.
Перед смертью царь завещал своему сыну Федору просить прощения у опального патриарха, но Никон отказался простить Алексея даже посмертно. На покаянное письмо наследника престола Федора Алексеевича он ответил: «Если государь здесь на земле перед смертью не успел получить прощения, то мы будем судиться с ним во второе пришествие Господне. По заповеди Христовой я его прощаю, и Бог его простит. А на письме прощения не дам...» Патриарх оказался упрямее и злопамятнее царя.
Несмотря на такое злопамятство семья Романовых Никона простила, он мог вернуться из Кириллова монастыря в свой Новый Иерусалим, но не успел. Умер 17 августа 1681 года. Его тело было привезено в Москву и похоронено с почестями. Титул патриарха ему вернули после смерти.
