1945 г
Двенадцатилетняя Настя сидела за домом и гладила худенького лохматого котенка.
-Мурзик, Мурзик, один ты меня любишь, один ты ластишься.
- С кем ты опять лясы точишь? - из-за угла вышла бабушка Прасковья.
-Ни с кем. Мурзику молока налила. Бабушка, может быть в дом его заберем? Холодно по ночам, мерзнет он на улице.
-Есче чего, только блох в избе не хватало. От вшей не знаешь куды деваться, а тут есче блохи эти. Да и на кой ляд мне еще один выкормыш? Тебя хватает. Или лучше Райке подсоби, пригляди за Матвеем.
Тяжело вздохнув, Настя пошла в дом. Выкормыш.. Других слов в свой адрес она от бабушки и не слышала. Люди говорят, что повезло Настьке, бабка воспитывает, в детский дом не сдала. Но Настя не знала повезло или нет, потому что сравнивать не с чем было, но соглашалась. Степка Прохоров два года в детском доме был, такие страсти рассказывал, что уж лучше у бабушки Прасковьи жить. Ну и пусть она кричит и дерется, путь выкормышем обзывает, все равно лучше, наверное, чем та жизнь, о которой Степка рассказывал. Тетя Рая иногда заступается, за что Настя ей очень благодарна.
Тетя Рая иногда ей напоминает мамочку. Она так же поет песенки на ночь, пусть не ей, а своему четырехлетнему сыну Матвею, который родился через два месяца после того как началась вoйнa. Пусть не ей она поет песни, но под ее тихий нежный голос она все равно засыпает. Закрывая глаза, Настя представляет, что это ее мама. А потом, когда песня затихает, Настя испытывает разочарование от того, что никто не погладит ее по голове и не поцелует на ночь.
Настина мама, Дарья Никитина, скончалась в конце сорок первого, в декабре месяце. Заболела сильно легочной болезнью и скончалась. Отец, Сергей Иванович Никитин, уже был на фронте и сиротку забрала к себе Прасковья, мать Сергея.
Вот от нее-то Настя и узнала, что она выкормыш, что не родная она дочь своему отцу, что женился он на гулящей девке с ребенком двух лет от роду. А теперь она должна этого выкормыша кормить и воспитывать пока клята вoйнa не кончится. А ведь у нее самой, Прасковьи то есть, есть свой родимый внук, от дочери Раи.
И всю свою бабушкину любовь отдавала она внуку Матвею, шпыняя девку почем зря. Зато в глазах односельчан она была женщиной с большим сердцем - как же, сиротку пригрела. Только мало кто вникал, что на эту сиротку всю домашнюю работу скинули.
Раиса была доброй женщиной, но так много работала, что у нее на собственного сына времени не оставалось, не то что на нее, на Настю... И вот сейчас она собралась уходить и попросила Настю приглядеть за Матвейкой.
До вечера Настя играла с мальчиком, а потом, едва они сели ужинать, как вошла в дом соседка Петровна. Как ее звали, Настя не знала. Петровна и Петровна...
-Пашка, - она так называла бабушку - Радость у нас какая!
-Чего за радость? - причмокивая губами, спросила Прасковья. - Кошка у тебя окотилась, что ли? Тоже мне, радость. Лишние пасти кормить...
-Тьфу на тебя, ну до чего же ты вредная и злая баба. Мой Прохор только из города вернулся, новости хорошие, до села до нашего не дошли пока, оттого одни из первых узнаем - победа! Слышишь, победа!
-Кака така победа?
-Да пораскинь ты умишком своим. Наши победили, все, Германия капитулировала! Скоро наши домой вернутся. Ух, теперь деньки считать буду, сыночка Ваську ждать!
Прасковья на миг замерла и тут до нее дошло то, что сейчас сказала Петровна. Это что же, правда, что ли, победа? Это значит, что ее сынок Сережа и зять Илюша домой вернутся? Она подскочила с лавки и кинулась к соседке, расцеловывая ее в обе щеки. Но потом вдруг отстранилась.
-А это правда? Не брешешь?
-Пёс твой Шурик брешет, а я правду говорю. Как есть. В городе гулянья, все радуются...
-Петровна, настойка есть есче?
-Есть.
-Так чаво стоишь? Пошли к тебе отметить надо.
Раиса улыбнулась, видя как две пожилые женщины выходят из дома. Затем она посмотрела на Настю и подмигнула:
-Вот и батя скоро придет, заберет тебя.
- Скорее бы уже... - Насте даже не верилось, что скоро она вернется в свой дом. Дом, где она была счастлива с матерью и отцом. Но больше всего она желала знать правду. Ей казалось, что бабка Прасковья врала. Вернее была надежда. А с другой стороны она понимала - если бы внучка была бы ей родная, то глядишь, бабушка бы и любила ее как Матвея. Но ведь ничего не изменится, даже если отец подтвердит, что она и есть выкормыш. Она по-прежнему останется его дочерью.
Но, укладываясь спать, она услышала то, что ей никогда и в голову не приходило за малостью лет. Бабушка вернулась от соседки и сидела в кухне со своей дочерью.
-Вот придет Сережка, так заставлю его жениться на порядочной бабе. Мне своих внуков воспитывать надо.
-Да, мама, ты права, Сереже хозяйка в доме нужна. И заставлять не надо, думаю, он и сам об этом думал. Насте мама нужна, девочка растет.
-Настя.. Вот из-за этого выкормыша ни одна порядочная на него и не посмотрит. Кому нужно чужого ребенка растить? Где еще таких дураков, как мой сын, найдешь? Знаешь что, хочу попросить сына чтобы отдал ее в детский дом. Ну, а что поделать, коли нет у девчонки с той стороны ни единой родной души? Я бы и сама ее отдала в детский дом, но ты же знаешь, что за нее дополнительно дотации дают, да и Сережа запретил. Но сейчас.. Все по-другому быть должно: новая хозяйка и родные дети. Вот так. Придет и поговорю.
-Мама, ты бы не лезла в это дело, - услышала Настя голос Раисы. - Пусть Сережа сам решает. В конце концов, он Настю с двух лет растил.
-Сам он уже нарешал десять лет назад. Галка Савельева все про Сережку спрашивает, мы тут с ней пошушукались. Вот как он придет, она будет тут как тут.
-Ну и чего Галка?
-Нравится ей Сережка, давно, но он Дашку выбрал и на ней женился. Ты думаешь, что она будет девку соперницы растить? Да как бы не так! Вот и будем мы его втроем обрабатывать.
-Втроем? - удивилась Раиса.
-Ну ты же с нами?
- Нет. Эти вещи без меня. Я сюда влезать не буду.
-Ну и ладно, сами управимся.
Прасковья отправилась спать, вскоре и Раиса легла в кровать, обняв Матвея, а к Насте сон не шел. А вдруг и правда отец женится на другой, а ее в детский дом отдаст? Нет, ее папочка не такой.
Но с каждым нем ее страх рос все сильнее и сильнее..
И вот он вернулся. Высокий, плечистый, грудь в медалях. От него пахло потом и табаком, но его сильные руки и добрые глаза выдавали в нем все того же папку, которого она помнила. Все тот же папка, только взгляд суровее и волосы немного тронула седина.
Раскинув руки, она бросилась ему навстречу, а он, подхватив ее, закружил, крепко обнимая.
-Какая же ты большая стала! Взрослая! А красавицаааа, вся в мать! Поди, от мальчишек отбоя нет?
-Чегой-то ты говоришь? Какие мальчишки? Есче чего не хватало! - сурово ответила мать, но тут же рассмеялась и с криком бросилась в объятия сына.
Весь вечер Настя не отходила от отца. На языке крутился вопрос, но она понимала - еще рано. Не время...
-Сын, постелю тебе на своей кровати, а сама к Петровне пойду ночевать. Ты же у меня останешься? Твой дом бы подготовить надо, считай, три с половиной года никто там не жил...Бельишко простирнуть, овощей в погреб натаскать, паутину смести.
- Мама.. Вот об этом и хотел поговорить. Не нужно дом готовить. Мы с Настькой через три дня в город уезжаем. Работу мне в части предложили. Дальше буду службу свою нести.
-Что? - У Прасковьи губа нижняя задрожала. - Ты что же сынок такое говоришь? Какой город? Какая служба? Ты же только что вернулся! Не пущу!
- Мама, не устраивай балаган. Не на вoйну же я ухожу. Приезжать буду часто. Не отговаривай, я все решил.
Прасковья заплакала, но Сергей по своему опыту знал - сейчас буря стихнет и все наладится.
А Настя радовалась. Не будет Галка Савельева женой отца, а значит и в детский дом ее никто не сдаст.
Продолжение