Редко удается выбраться в центр, да и вечерами я всегда дома, а тут - случайный билет в театр. Возвращалась на пригородной вечерней электричке; в четверг народ гуляет допоздна - по старой студенческой привычке тянет всех в бары и рестораны, к дрожащим городским огням.
И ехать всего ничего - четверть часа, и вагон заполнен почти наполовину, не страшно. Впереди, через проход, слева у окна, всхлипывает девушка. Вытирает слезы тыльной стороной ладони, и принимается кому-то строчить в телефоне. С каждым новым сообщением рыдания все мучительней. Я вижу ее склоненный профиль, русые волосы, незатейливо собранные на затылке и прихваченные пластмассовой прозрачной заколкой, серый шарфик вокруг шеи, бледную кожу с красными пятнами на щеках. Одета как офисный работник - узкая юбка до колен, замшевые полусапожки, куртка. Хорошая, милая девушка, по нынешним стандартам неспортивная, немного полноватая, с немодной челкой. Вся какая-то несуразная. Словно кто-то очень давно запретил ей быть красивой.
Едет домой в десять вечера. Значит, прямо с работы побежала на свидание. И там ее обидели. Потому что, когда случается что-то ужасное: пожар, несчастный случай, смерть близкого человека, плохие анализы, указывающие на болезнь с неблагополучным исходом - тогда плачут по-другому.
Приглядываюсь внимательней. Меня захлестывает волна ее боли. Ей так обидно, так горько, как бывает только в детстве, когда грубо обманывают. Рука с зажатым в ней телефоном безвольно падает на колени.
Она смотрит в темное окно.
Мне выходить на следующей станции. Я вернусь в теплый тихий дом. Кот лежит на лестнице, напротив входной двери. Дети уже спят, муж еще читает. Мы торопливо будем пить чай на кухне - завтра рано вставать, и шептаться о спектакле, о том, как они тут без меня провели вечер.
Девушка устало прикрывает глаза - я вижу ее отражение в ночном окне поезда.
И я внезапно понимаю, что не усну, если просто так сойду на своей станции, а она поедет дальше и в тупом отчаяньи бросится на рельсы.
С чего я так решила?
Глупо, конечно. Но я будто настроилась на ее волну, в такт ее дыханию, увидела неотвратимое за ее спиной.
Электричка замедляет ход. Достаю из сумочки ежедневник, карандаш. Быстро, крупно, всего несколько слов: "Поверьте, он не стоит таких слез. Все обязательно наладится. У вас все будет хорошо. Обещаю." Торопливо встаю, вырванный и сложенный пополам листок протягиваю девушке: "Это вам!" Она поднимает на меня заплаканные глаза: "Спасибо..."
Пока шла до дома, думала: может, я ошиблась?
Может, она просто потеряла кошелек или поссорилась с сестрой?
Или коллега на работе с милой улыбкой подложила ей свинью?
И едет теперь девушка домой, с недоумением читая каракули незнакомой сумасшедшей тетки...
А и ладно.
Я ведь не для нее, для себя.
А мне лучше так. Засыпать спокойно, с надеждой, что не опоздала.
Что электричка была не последняя.