Продолжение статьи
После неудачной Крымской войны флотское начальство России как будто очнулось от сна, и проделав незатейливый анализ технической стороны вражеских флотов, принялось ударными темпами переводить русский флот на паровую тягу и винтовые движители. А далее последовало одевание в броневые одежды.
Все эта деятельность находилась в рамках обозначенной в прошлой статье традиции. Как только противник утирает нам нос, мы с остервенением начинаем осваивать его технику и методы. И Россия в этом смысле очень часто страна догоняющая. К сожалению.
Это не значит, что у нас нет светлых умов. Но почему-то новации от наших сермяжных родных людей у нашего генералитета не находят отклика.. Доходит до парадоксов. Мы что-то изобретаем. Потом дружно сопротивляемся внедрению этого что-то со словами "Ну разве мы можем. Куда нам сиволапым". А потом приходит неприятель и этим что-то нас очень больно бьет.
Так например случилось с морскими минами. И в частности с их производными изделиями - шестовыми минами и торпедами.
Шестовая мина - это мина, прикрепленная к шесту с длиной от 6 до 12 м. С помощью такой нехитрой технологии можно было на обычном малом судне скрытно и аккуратно (например в темноте) подкрасться к вражескому кораблю и произвести дистанционный подрыв заряда.
Несмотря на такой, казалось бы средневековый метод, техника была весьма работающая. Так, во время русско-турецкой войны 1877-78 гг. было несколько успешных применений русскими моряками шестовых мин против турецких кораблей.
Даже Айвазовский счел нужным отразить в своем творчестве эти воистину гусарские наскоки.
Кстати, именно тогда прославился будущий адмирал и новатор флота Степан Макаров. Но о нем несколько позднее.
Россия была одним из первых, кто применил идею шестовых мин и торпед. В сентябре 1862 года русские моряки в испытательных целях провели первый подрыв морского судна. В 1865 году было проведено испытание первой торпеды, на год раньше, чем у англичан.
Но в силу особенностей нашей российской бюрократии, дальнейшие работы по совершенствованию торпеды сопровождались различными проволочками и препонами. В результате на вооружение русского флота была принята не русская торпеда Александровского, а британское изделие Уайтхеда.
Ну ладно, хорошо, плюс-минус несколько лет наверно роли не играют.
Главное, что Россия тоже находилась в передовиках развития военно-морской техники. Успешные минные атаки русских моряков против турецких кораблей породили создание во флотах ведущих держав нового класса кораблей миноносцев. Основным предназначением этих судов стало, как вы догадываетесь, торпедные атаки.
Но вот вкусить плодов с этого дерева почему-то удалось больше японцам.
В ночь с 26 на 27 января 1904 года японские миноносцы атаковали стоявшие на рейде Порт-Артура боевые корабли русского Тихоокеанского флота. Были серьезно повреждены два броненосца и крейсер.
И кстати оба броненосца были зарубежной постройки. Что уже наглядно свидетельствует, что технические возможности российской судостроительной отрасли к моменту русско-японской войны стали отставать от велений времени.
Да и не только технические. Уровень флотоводческой мысли тоже оказался где-то внизу. Иначе, чем объяснить сплошные поражения в боях, когда крупная группа русских кораблей оказывалась лицом к лицу с сопоставимыми силами японцев.
Определенные надежды морское офицерство возлагало на адмирала Макарова, который принял командование порт-артурской эскадрой в конце февраля 1904 года. Тот самый адмирал Макаров, ставший знаменитым во время русско-турецкой войны 1877-78 гг. Тот самый адмирал, вложивший душу в развитие флота, большой поборник миноносного флота.
И здесь, в Порт-Артуре он с момента прибытия, заставлял эскадру по малейшему поводу выходить в море и искать возможности для боевого соприкосновения с японскими кораблями. Но и он пал жертвой, в некотором смысле, своей неаккуратности.
Его флагманский броненосец "Петропавловск" подорвался на минах. Сам адмирал погиб. Почему-то именно в этот раз адмирал, сам большой поборник минной войны, не уделил должного вниманию тралению от морских мин прибрежной зоны Порт-Артура.
Кстати его любимым изречением было "Помни войну" . Эти слова и выбили на его памятнике в Кронштадте.
Он говорил "помни войну". Но сам же и нарушил свое любимое правило, и от него удача отвернулась.
А многие другие адмиралы похоже о войне и не вспоминали.
Апофеозом такого похода к морскому искусству стало самое тяжелое поражение русского флота за все войны - Цусима.
Об этой трагической истории написано много. Не будем повторяться.
Скажем лишь, что в том бою погибли более 5 тыс. человек и были потеряны 21 корабль.
Зато "удачная победа" у русского флота произошла в ноябре 1905 года. Когда в Севастополе произошел мятеж под руководством лейтенанта Шмидта. Но двенадцать восставших кораблей довольно быстро, всего за два часа, потерпели поражение от других кораблей Черноморского флота, оставшихся верных присяге.
Также "удачей" завершилась операция кораблей Балтийского флота против восставшей крепости Свеаборг летом 1906 года. Напомним, что это был период первой русской революции 1905-07гг.
И кстати, Свеаборг дал ответ, на один из вопросов о Цусимском поражении. Броненосец (будущий линкор) "Слава", выпускал по крепости снаряды, которые часто банально не взрывались. То же самое было и во время Цусимы. И кстати "Слава" должен был тоже участвовать в Цусиме. Но ему повезло - его не успели достроить. А три его однотипных собрата погибли в водах Японского моря.
Многие историки флота вспоминая о том периоде, говорят, что фундаментальной причиной неспособности русских капитанов и адмиралов эффективно управлять вверенными кораблями и эскадрами, было их парусное прошлое. Неспособность принять технические новинки, чрезмерная романтизация парусности.
Но, думается, здесь дело не в ностальгии по парусу. А в парусности самого мышления флотоводцев того времени. Куда ветер дует, туда и они.
А дальше вспомним Первую мировую и Великую отечественную войны.