оглавление канала
Но, ему также, не следовало забывать, как коварны и непредсказуемы могут быть Копейщики. Поэтому, открывать мужикам все свои тайны он не собирался. Надо было как-то придумать, как не обманывая, рассказать им только то, что было необходимо им знать. Потому что, попади они в руки Копейщиков, Олег не сомневался ни минуты, что те вытянут из друзей все, что они будут знать, а мужики этого даже и не почувствуют. А ему очень не хотелось подставлять своих друзей. Поэтому, он решил, для начала выслушать все, что они знают об этом комбинате.
Михась задумчиво водил пальцем по клеенке, накрывающей стол, словно собираясь с мыслями. Потом, пододвинул свой стул поближе к Олегу, и заговорил, понизив голос до шепота.
- Недобрые там дела творятся. У меня Натаха сама из этих мест. В Заводском родилась и выросла. Ее родители приехали сюда когда-то давно, на комсомольскую стройку, так сказать. Тут и встретились, тут и поженились. Так вот, Натаха рассказывает, поселок здесь был на загляденье, и снабжение было по первому классу. Но, комбинат здесь был непростой, номерной. На первый взгляд, вроде, выпускали какие-то удобрения. Ну это несколько цехов. А основное производство было скрыто под землей. И выход оттуда был прямо на железную дорогу. Рельсы прямо из-под земли шли. Какие-то там, якобы, военные лаборатории были. Теперь то этого уже никто не расскажет, но слухи тогда ходили. А потом, все в одночасье рухнуло. Не только комбинат, можно сказать, вся страна тогда рухнула. Комбинат несколько лет в запустении стоял. Даже охрану сняли. А потом, кто-то это все скупил на корню. И видать, деньжищ у того, кто купил, немеряно. Вагонами оборудование завозили. Мне машинист один рассказывал, что ящики выгружали сутками, и на всех этикетки импортные. Уж даже и не знаю, что там такое. Только все наши менты в ту сторону не то, что ходить, головы поворачивать боятся. Сначала народ, вроде бы, духом воспрял. Вот, мол, сейчас работа будет. Да не угадали…
Михась замолчал. Потом потянулся к бутылке, налил всем по стопке водки, поднял, и торжественно провозгласил, обращаясь к Олегу:
- Давай, брат, за тебя, за твое сердце и широкую душу! Архип, братка мой покойный, он в людях ух как разбирался! – Михась сжал клак и тихонько задвинул им по столу так, что все тарелки подпрыгнули, пытаясь продемонстрировать, как Архип в людях разбирался. Потом, грустно взглянув в свою стопку, вздохнул тяжело и продолжил. – И тебя он сразу разглядел, кто ты есть на самом деле. И поверил, и как родного принял, так сказать. Не думай, мы никогда тебя не забывали… - И одним махом опрокинул содержимое стопки в рот, и тут же захрустел огурчиком. Втянул глубоко воздух носом, и глубокомысленно проговорил, словно и не прерывался на лирическое отступление:
- Всего-то я не знаю. Но, чего знаю, то скажу. Работников они привезли с собой. Из местных взяли только обслугу. Чем занимаются, то никому не ведомо. Говорят, что опять удобрение делают. Только, что-то мне не верится. Слон к ним однажды сунулся, еще года полтора назад. Говорит, я фермер. Продайте, мол, мне удобрений, или на сельхоз продукцию поменяйте, опять же, рабочим вашим что-то есть надо. Так его взашей оттуда погнали, сказали, мол, все на импорт идет. А потом там цех загорелся. То ли поджог кто, то ли сам загорелся, про то не совру, не знаю. Люди погибли. Только, трупов тех никто не видел. Их ночью по-тихому оттуда вывезли. Мне тогда сторож, ныне покойный, Герасимыч, рассказывал. А еще, появились люди пришлые в горах, недалеко отсюда, вроде, геологи. Все по пещерам шарятся. Странно все это. Натаха в магазине работает, так к ней все местные сплетни стекаются. Народ-то по углам шушукается, людям рот не завяжешь. Но громко… Ни, ни… Все боятся. А чего боятся, и не понять вовсе. Но, тут, только на этот самый комбинат глянешь, и уже мороз по шкуре. – Он тяжело вздохнул. – В общем, чуется мне, нехорошим чем-то занимаются. И людишки местные, кто к ним на работу в обслугу нанимается, подолгу не держатся. Месяца два-три поработают и все. А иные так и вовсе пропадают. – И он зашептал еще тише. – И никто их искать не кидается, словно не было их вовсе. А берут на работу в основном тех, кто без семьи живет. Вот скажи мне, брат, к чему бы такое. – А потом опять заговорил обычным голосом. - Так что, ты хоть что мне говори, а место это нехорошее, аспидово гнездо и есть. Потому, я как друг тебе и говорю, не суйся лучше туда, добра не будет. – И он с тоской посмотрел на Олега, и спросил. – Что, не послушаешься? Так я и думал… Ну, ежели чего, то знай, мы завсегда рады… - И он с какой-то тоской оглядел комнату, будто уже сейчас надо было сниматься с места и бежать, в чем выскочили, куда глаза глядят.
Посиделки их затянулись за полночь. Михась, после возлияний стал клевать носом. Слон засобирался домой, благо жил неподалеку. Олег тоже было засобирался, но Михась с Натальей настояли, чтобы он у них остался. Хозяин бушевал с искренним возмущением.
- Ты что, брат, в ночь, куда?! Не пущу!! Места, слава тебе, Господи, всем хватит. А завтра утречком, вместе с Натахой с путевыми рабочими и уедете. Аккурат до места довезут.
Олег не стал сопротивляться, остался. Постелили ему в небольшой комнатке, видимо, бывшей детской. Олег долго не мог заснуть, и так и этак перебирая мысли в голове, стараясь систематизировать полученную информацию. Кажется, он угодил в самую точку. Особенно, его заинтересовали «пришлые» люди, которые «что-то искали в горах». Но, усталость взяла свое, и он уснул под мирное тиканье ходиков, висящих на стене, и слабое завывание ветра за окном.