С самого начала военной кампании на территории бывшей Украины нам говорили о неких “фазах”. Первой, второй... И я не вижу ничего плохого в том, чтобы использовать именно этот инструмент описания военного конфликта с нашей стороны.”Фазы”, так “фазы”. Другое дело, что надо всегда придерживаться единого языка описания, чтобы не запутать ни самого себя, ни аудиторию: в нашем случае - всю страну и те миллионы людей в мире, которые сочувствуют нашей борьбе.
Итак, Министерство обороны нам публично разъяснило, что была “первая фаза”, а потом “вторая”. В чём они заключались?
Первая фаза: блицкриг. Фактически, мы разыграли стратегический сюжет, который был теоретически обоснован ещё в 70-е годы прошлого века. Самое интересное заключается в том, что почти 50 лет назад этот стратегический сюжет был разработан как нашими, так и натовскими стратегами. Мы как бы играли в одну “игру”.
Диву даёшься, когда читаешь материалы натовских стратегов тех лет. С одной стороны, силы СССР и Варшавского договора глубоко проникающими бронетанковыми колоннами вторгаются на территорию противника, стремясь максимально быстро добраться до центров принятия решений и до ключевых логистических центров с целью парализовать сопротивление противника.
Ничего не напоминает? После 24 февраля 2022 года? С юга (из Крыма), востока (через Харьков) и севера (на Киев)? Но это только половина истории.
Натовские стратеги, понимая, что не смогут (!) прямо противостоять танковому натиску войск СССР и ВД, разработали контр-стратегию “глубинной обороны”. То есть, отказываясь от защиты собственно государственных границ, оборонительные рубежи натовцы создавали в глубине своей территории. Замысел противника был в том, чтобы пропустить наши бронетанковые колонны вглубь своей территории и потом, по мере их продвижения, атаковать их с флангов при помощи малых диверсионных групп, вооружённых ПТУРами, и засад. В идеале, отрезать проникшие вглубь территории колонны от снабжения - контратаковать в “основание” наших колонн.
Поменяйте ПТУРы на “Джавеллины”, и получите ситуацию февраля-марта 2022 года. Там ещё много деталей, которые совпадают до безобразия и заставляют вспомнить тривиальную фразу: генералы всегда готовятся к прошлой войне. Только тут надо добавить: даже если её не было. Разница только в ТВД (театре военных действий). В 70-е годы прошлого века это была Западная Германия, которая должна была быть атакована с территории ГДР и Венгрии, а в нынешние времена - Украина, которая была атакована с территории России и Белоруссии.
Однако, стоит задаться вопросом: чего мы хотели добиться в “первой фазе” СВО? И в 70-е то годы наше руководство не отличалось кровожадностью, а Путин вообще человек очень (иногда, по мнению многих, даже слишком) миролюбивый. Так вот,нашей целью не было уничтожение армии противника. Это - не парадокс, это - принципиальная позиция.
Нашей задачей было и остаётся принудить противника к сдаче, то есть заставить его капитулировать. И как можно быстрее, так как это позволит избежать лишних жертв, не только среди мирного населения, но и среди военных - не только своих, но и чужих.
Помимо военного, блицкриг имел и психологический эффект. Вторжение буквально со всех сторон заведомо более сильного противника, десант под Киевом (Гостомель), паника, бегство населения, воздушные удары по столице и т.д. Всё это и многое другое должно было создать ощущение безысходности у киевского режима и вынудить его к сдаче, то есть к капитуляции. Увы, мы недооценили важность прямой линии связи Зеленского с Вашингтоном и Лондоном, откуда украинский президент получил однозначную команду “не сдаваться, сопротивляться до последнего украинца - мы окажем помощь”.
Когда стало понятно, что Запад “вписывается” в кампанию и блицкриг не удался, мы поменяли стратегию и перешли ко второй “фазе”. Вне зависимости от “стамбульских переговоров”, которые, конечно, сыграли свою роль, но чисто в военной логике. И смогли удивить наших противников.
Мы вывели свои войска с северных территорий, включая Киев, и перешли к планомерному освобождению Луганской и Донецкой Народных Республик, в буквальном смысле “перемалывая” врага. И это опять было принуждение к сдаче, то есть к капитуляции. Во время второй фазы, гораздо более жёсткой и даже жестокой, мы стали наносить непоправимый ущерб живой силе противника, к чему во время первой фазы не стремились - даже наоборот. Именно во время второй фазы СВО наше Минобороны стало давать ежедневную информацию о потерях противной стороны, которые в некоторые дни превышали 1000 человек. Мы исходили из того, что такие потери станут неприемлемыми не только - и даже не столько - для киевского режима, но для украинского общества.
Но и это не сработало. Киевский режим оказался готов к любым - даже бессмысленным - жертвам, лишь бы, по приказу Запада, ослабить Россию. Это и стало основным содержанием боевых действий со стороны киевского режима.
В этом состоянии мы подошли к сентябрю. 3-4-кратное преимущество в живой силе противника против наших боевых соединений, особенно на локальных театрах военных действий. Надо отдать должное противнику - они смогли скрытно сосредоточить резервы, кратно превышающие наши войска. Не только на южном фланге (Херсон), но и на северном (Харьковская область). В результате мы оставили Балаклею, Изюм, Купянск и другие города в Харьковской области. И зафиксировали оборонительную линию на рубеже Сватово-Кременная.
Тут надо сказать, что в первых числах сентября - ещё до начала украинского “контрнаступа” - я начал говорить о том, что должна наступить третья фаза СВО, которая пойдёт внахлёст со второй. Это не было инсайдерской информацией - это был мой аналитический вывод, помноженный на интуицию. Обозначил я тогда и три основных признака третьей фазы: радикальное увеличение нашей группировки, начало систематических ударов по инфраструктуре Украины и взятие больших городов (Николаев, Запорожье, Днепропетровск, Одесса, Харьков). Как видим, два из трёх признаков налицо.
Однако давайте зададимся вопросом: какова задача этой третьей фазы? Она осталась неизменной: принудить противника к сдаче, к капитуляции. И увеличение нашей группировки, и удары по инфраструктуре, и неизбежное наступление на большие города призваны разрушить в головах украинцев тот фиктивный “образ победы над Россией”, который создан и поддерживается украинской пропагандистской машиной и внедрить образ неизбежного поражения киевского режима, по сути дела анти-украинского.
Почему я делаю такой акцент именно на такой формулировке задачи: принуждение к сдаче? Потому что вопрос, который мы регулярно обращаем к Западу и киевскому режиму, мы должны задать и самим себе: мы готовы бороться с неонацистским киевским режимом до последнего украинца? Ответ: нет. Мы воюем не с народом Украины, а с античеловеческим режимом и бандеровской идеологией. Поэтому задача наших военных - заставить противника сдаться, чтобы избежать новых жертв.