В тот вечер в поезде произошла очень необычная встреча. По вагону, в котором ехал Дэн Такмовцев, проходили сектанты, одетые на манер американских миссионеров, все в костюмчиках, с рюкзачками и с зомбированными глазами. Они, как послушные мышки, шли за своим продвинутым предводителем, красивым молодым парнем с гитарой. Такой был бы в былые годы комсомольским вожаком, а сейчас волею времени стал пастором в какой-то американизированной секте, обрабатывающей бедных людишек в рубашечках, застёгнутых на все пуговицы и чёрных платочках на предмет переписывания на них квартиры. Куда он вёз молодых адептов? Наверное, на очередной «христианский» фестиваль для окончательного промытия и без того уже девственно чистых мозгов.
К своему несчастью, стайка сектантов, проходя мимо по вагону, нарвалась на Дэна. А он, как известно, славился талантом сочинять на ходу эпиграммы, поэмы, песни, стихи, да и вообще всё что можно сочинить, продекламировать, спеть и сыграть, а бутылка коньяка, бултыхающаяся в его желудке, как раз именно в это момент располагала к творчеству. Безумно хотелось что-нибудь спеть, а тут такая удача – гитара просто сама плывёт в руки. А кто несёт её - это уже дело десятое, хоть пастор Шлак, хоть Вильгельм Тель. Для творчества Дениска готов был стать кем угодно по мере необходимости, благо актёрским талантом его матушка-природа не обделила.
После короткого обмена любезностями, почувствовав в случайном пассажире нового адепта, комсомольско-христианский вожак любезно предложил пройти к нему в купе. Он ехал в шикарном двухместном СВ, в отличии от своей паствы, ютившейся в соседнем плацкарте и даже в общих вагонах без мест. Дэн представился молодым христианским певцом, следующим на фестиваль христианской музыки с сольной программой для краткого ознакомления со своим творчеством.
В купе пастора-комсомольца было богато и уютно, он пригласили туда кроме Дениса ещё одного своего приближенного, как это называется в каратэ, «сэнпая», помощника учителя. По всему видать схема обращения в американизированное христианство была у них отработана до мелочей и поставлена на поток. Дэн под действием коньяка смотрел на это представление абсолютно нейтрально, а его затуманенный алкоголем мозг чётко играл роль молодого христианского певца из дружественной церкви. Комсомольский пастор весь как будто сошёл с экранов старых пропагандистских советских фильмов про коммунистическую молодёжь. С горящими глазами, точно знающий свою высокую цель по пути к идеальному обществу. На его пути было много терний, которые надо пройти, а как известно легче верблюду пройти через игольное ушко, чем богатому в рай, поэтому он всеми силами освобождал свою паству от тяжёлого бремени денежных средств.
Одет проповедник был с иголочки, костюм плотно облегал его стройное молодое мужское тело, видимо сшит был на заказ из строгой, дорогой, тёмной такни. Белоснежная сорочка, и такая же обескураживающая белоснежная улыбка. Добрые, честные голубые глаза, официальная причёска жгучего брюнета, с которой, наверное, не стыдно и в депутаты податься. Красивое, открытое и вызывающее доверие, лицо с правильными чертами и ямочками на щеках при улыбке. Пастор был чисто выбрит, опрятен и вообще представлял собой образец приличия, законопослушности и олицетворял добро. По всей видимости, незримые глав.сектанты, которые стояли за ним, были отнюдь не дураки и на роли коммунистических вожаков христианской молодёжи подбирали актёров по всем канонам кинематографической пропаганды, ведь дело это было не только весьма прибыльное, но и опасное. Всё-таки увести ребёнка из семьи, ну или там отобрать все сбережения или переписать на себя хату, это знаете ли во все времена не поощрялось законом. Нет никакой мотивации сильнее иеалогической или религиозной, а тут комсопастор соединял в себе как бы два в одном.
Сэнпай выглядел гораздо скромнее, имел менее блестящий вид, но тоже был очень приличен. В таком же хорошем костюмчике, но уже явно покупном, а не специально сшитом, светловолос, невысокого роста с совершенно обычным, ничем не выдающимся лицом. Он как бы дополнял, гармонизировал своего выдающегося друга. В беседе он постоянно поддакивал, подкреплял мнение старшего товарища своими примерами из Библии и жизни, усиленно кивал головой, явно оказывая некое психологическое давление на потенциального адепта. И всё бы было у них идеально и всё бы прошло без сучка и задоринки, если бы перед ними не оказался в лице потенциальной дойной коровы поддатый Дэн, полный желания поиграть на красивой чёрной лаковой гитаре, отвести душу этим вечером в хорошей компании, прикинувшись религиозным фанатиком.
Да ему, собственно, всё равно было кем прикидываться, как говорится хоть горшком назови, только в печку не ставь. Поэтому Такмовцев тоже сделал горячие, чуть подёрнутые поволокой глаза, и во всю стал кивать, поддакивать и соглашаться со всеми религиозными лозунгами, которые без конца изрекал коммунистической комсомолец-пастор с красивым лицом и даже периодически похлопывал по плечу его приспешника.
Когда беседа слегка зашла в тупик, по причине того, что Дениску развезло и он начал нести какую-то весёлую околесицу, путая все свои небольшие познания в религии, красавчик комсопастор вытер испарину со лба, которая выступил у него от напряжения и предвкушения маячащих на горизонте денег и квартир. Он снял пиджак и достал откуда-то из красивого зарубежного чемодана или саквояжа, или дипломата, но очень чего-то такого импортного, иностранную бутылку коньяка, палку кремлёвского сервелата, и чтобы, так сказать, беседа перетекла в нужное русло, предложил пригубить божественного напитка. Ну тут понятно, что никто из присутствующих, включая Дэна, отказываться не стал, тем более что наш герой не жрал с обеда, поэтому накинулся на коньяк и колбасу с жадностью молодого паломника. Выждав удобный момент, когда клиент дошёл до кондиции, "пастор" начал кульминацию проповеди:
-Ибо как сказано в Писании, брат Денис? Пришёл к Христу юноша и спросил: Что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? и ответил Иисус: "Пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах..."
-Да-да, - поддакивал, раскачиваясь в религиозном экстазе сэнпай, - Жил один бизнесмен по имени Диомид Суходольский, и было у него много богатств, но не был он счастлив. И поразила его болезнь неизлечимая и со смертного одра пришёл он в нашу церковь и отдал нам все сокровища и богатства, что имел и смилостивился Господь Бог и излечил его.
-Ибо сказано, - продолжал гипнотизирующий напор "пастор", - в Евангелие от Матфея: "Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкапывают и крадут, но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкапывают и не крадут, ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше. Продавайте имения ваши и давайте милостыню".
-Аллилуйя! - воскликнул сэнпай.
-Аллилуйя! - авторитетно на иностранный манер вторил ему пастор, как в телепроповедях.
-Аллилуйя - подхватил мотив известной песни под гитару пьяный Такмовцев, дошедший до кондиции, - Аллил-у-я, Аллил-лу-я, Алли-лу-у-у-у-у-у-я!
-Ну что брат, Денис, ты готов все отдать нищим и войти в Царствие Небесное, ты же хочешь в Царствие Небесное?
-Хочу, конечно, как не хотеть, кто ж туда не хочет? - соглашался Дэн, - но где взять столько нищих?
-Да вот они, перед тобой!
С этими словами пастор достал из саквояжа бланк доверенности, уже оформленный нотариально, только подпись поставь.
-Вот, брат Денис, подпиши здесь и всё твоё имущество уйдёт нищим, а ты попадёшь в Царствие Небесное!
-Даже очень скоро, можно сказать незамедлительно, - как бы про себя пробурчал себе под нос "сэнпай", потирая руки.
Окончательно одуревший от смеси сервелата и коньяка, Денис громко орал под гитару христианские песни, придуманные тут же, пускал слезу в религиозном экстазе, опять пил пасторовский коньяк, опять орал, закрыв глаза, как Гребенщиков, братался с пастором и его сэнпаем. Он то брал листок с бланком, то клал его, то делал вид что читал. В конце вечера, когда казалось, что вот-вот и он уже берёт ручку для подписи, Дэн как тот волк из знаменитого мультфильма, уже полностью дошедший до кондиции, произнёс: «Ща спою», «Ты это, заходи если шо», «Мы, русские, своих не обманываем» и «Прошу любить и жаловать». И под онемевшие от такого неожиданного окончания тайного вечере, пастора и его ученика, не ожидавших бездейственности собственного гипноза, пошатываясь побрёл в свой вагон спать, оставив сектантов в полном недоумении, почему их годами проверенная схема не сработала.