Вика вернулась к себе домой вместе с Верой, потому что та никак не могла прийти в себя. Несколько дней на свежем воздухе под присмотром заботливой ведуньи, разделившей жизнь девушки на ДО и ПОСЛЕ, запах пряных трав, ласковое трещание сороки за окном быстро поставили Веру на ноги.
Вике очень хотелось покоя и отдыха. По дороге со станции, от которой электричка с новыми вагонами, пахнущими внутри пластмассой, увезла Веру, ведунья почувствовала на себе пристальный взгляд в спину. Остановилась.
– Ты что ли вместо Анисьи будешь? – раздался незнакомый сиплый женский голос.
– Я, – Вика повернулась и встретилась глазами с пухлой видимо местной жительницей с сумкой на колесиках. – На вот, принимай гостей. – Подтолкнула та вперед себя ладонью девочку подростка, в куртке с рукавами на три сантиметра выше кисти, и пакетом в руках. – В вагоне одном ехали, про тебя спрашивала. Только объяснить толком ничего не может. От полицейских шарахается, говорит, только ты помочь можешь. – Женщина развела руками.
Вика посмотрела в глаза девочке и кивнула:
– Здравствуй, рассказывай, что случилось?
Девочка хотела что-то ответить, но из горла выскочила только нервная струйка воздуха. Вика обняла девочку.
– Все, все, я поняла. Пойдем в дом. Пойдем. Все хорошо будет. Не переживай так.
Девочка послушно шагала рядом с ведуньей, рассматривая вдавленные темнеющие следы на снегу после сумки с колесиками. Вика шла не спеша, надеясь разговорить незнакомку еще в дороге, но та упорно молчала, изредка хлюпая носом. Недалеко от дома возле серо-черной березы с изломанным стволом девочку прорвало.
Поначалу - то Вика думала, какая бы ни была история у девочки, но все-таки она несовершеннолетняя и надо будет сообщить в полицию, что появилась здесь такая. Скорей всего и родители ищут. Но когда девочка начала рассказывать, Вика поняла, что полиция сделает только хуже, вернув девочку матери.
Але было тринадцать, но рассуждала, она почти как взрослая.
– Первый раз я испугалась неделю назад, – всхлипывала девчушка. – Вернулась домой со школы раньше, чем обычно. У нас физичка заболела, и после пятого урока отпустили. У подъезда увидела маму, хотя она должна была быть на работе. Она в новом бежевом клетчатом пальто, которое мы ей вместе выбирали, стояла, задрав голову к небу, и ничего не делала. Правда иногда вдруг начинала на месте топтаться и под ноги себе смотреть. Я подумала, что может быть, ключи потеряла? Решила ее напугать, подкралась сзади и крикнула в ухо: «Работу прогуливаешь?» Она даже не шелохнулась, будто я только что и не кричала. Прям, как глухая.
Я еще раз ее позвала. Она повернулась и стала меня рассматривать, как будто первый раз видит. А потом по–нормальному так, как обычно мне: «Ты чего не в школе?» Но улыбка все равно странная. Я сказала, что у нас физичка заболела, а мама молча повернулась и пошла в подъезд. Я за ней, подумала, может настроение плохое или мало ли что. Но дома стало еще хуже.
Она переоделась в домашний велюровый костюм и начала готовить на кухне сразу несколько блюд, как будто мы ждали гостей. А когда я пришла попросить еды, замерла на полсекунды, и снова меня не видит и не слышит. Под нос песню какую-то себе напевает и все по доске ножом стучит. Мясо ножом изрубила так, что и мясорубки не надо. Я взяла немного колбасы нарезанной, хлеба и ушла к себе. В наушниках сижу музыку слушаю, бутеры жую.
Тут боковым зрением замечаю что-то синее у плаката с Эдом Шираном на двери слева. Вроде как мамина кофта. Значит, мама пришла. Стоит молча, не двигается. Думаю, может поговорить пришла? Поворачиваюсь, а никого нет. Выхожу на кухню, там тоже пусто. Только стол, накрытый человек на десять. Я ее позвала, не отвечает. Вижу синий рукав торчит из переполненного мусорного ведра на кухне.
Это же мамина любимая кофта! Зачем она ее выкинула? Я нагнулась над ведром, чтобы рассмотреть, точно ли та кофта, дотронулась до нее пальцем и меня как щелкнет током. Даже искру увидела. Я непроизвольно закричала. С детства боюсь электричества и всего, что с ним связано.
И тут слышу сзади:
– Аля, ты уже пришла? – мама стоит сзади в новом сером клетчатом пальто, – как это ты раньше меня успела? А кофту то зачем мою любимую выкинула?
Я смотрю на маму и понимаю, что нифига не понимаю, что происходит. Мама медленно переводит взгляд с ломящегося стола на меня.
– Ты молодец, конечно, столько приготовила, но кофту не надо было выкидывать. А где продуктов столько взяла? Купила? А откуда у тебя столько денег? Я же тебе только на карманные даю...Копила что ли?
Не дожидаясь моих ответов, мама ушла к себе в комнату.
– А где мой велюровый костюм? А, вот он. Странно, я же его в шкафу оставляла.
Я подумала, что схожу с ума. Вернулась к себе в комнату, врубила музыку, и все ждала, что мама опять зайдет. Но она не зашла. Когда стемнело, я вышла на кухню, заглянула в мамину комнату. Там никого не было.
Тут я услышала щелчок входной двери. Мама пришла или уходит? Я выглянула в коридор. Пусто. Значит, ушла. Но куда на ночь глядя? И мне ничего не сказала. Я подумала, что скорее всего она пошла выносить мусор, ну а куда еще?
Я закрыла дверь изнутри, чтобы если мама придет, услышать, потому что когда внутри закрыто на самодельный засов, дверь снаружи не открыть. И снова ушла к себе, но наушники не стала одевать, чтобы не пропустить звонок. Через минут тридцать в дверь позвонили.
Я побежала в коридор. В глазок увидела маму в синей кофе. Она ее из помойки вытащила что ли? Я открыла дверь. Мама качнулась вперед, и волосы закрыли все ее лицо. Молча она зашла в квартиру, я догадалась, что она, наверное, выпивши. Иначе, почему еще качаться может?
Она ввалилась в квартиру и рявкнула на меня, как будто я уроки прогуливала, и ей об этом классная наша только рассказала. Типа, чтоб я убиралась с её глаз.
В общем, я решила обо всем этом не думать, и так своих проблем хватает, и ушла спать, хлопнув дверью.
Утром я застала маму на кухне рядом с горой вымытой посуды. У мамы было очень странное выражение лица. Она стояла рядом с раковиной и смотрела куда-то влево в пол.
Щеки за ночь у нее сильно впали, брови выгнулись и взгляд какой-то оловянный, застывший. Я позвала ее, и она повернулась ко мне, но не как обычно, а коротко так, не поднимая глаз, а потом по-гусиному мелкими шажками держась за стену, посеменила к себе в комнату.
Тут я поняла, что с мамой творится какая-то чертовщина. Она никогда себя так не вела раньше. Даже, когда папа от нас ушёл два года назад.
А может это и не мама вовсе?
