Маршруты учебных полетов отдельной вертолетной эскадрильи пролегали над ландшафтами Узбекистана — горы сменялись долинами, засаженными, обычно, бахчевыми культурами. Вертолеты периодически, несмотря на строгое запрещение незапланированных посадок, садились возле бахчей с целью оказания помощи аборигенам в сборе урожая. И даже платили за это — если, конечно, было кому. Дело было в середине 80-х. В тот день "крокодил" Ми-24 плюхнулся возле такого поля, и когда поднятая им пыль слегка улеглась, экипаж узрел старого аксакала, сторожившего бахчу, с которым тотчас вступил в переговоры вылезший из вертолета второй пилот. Однако, аксакал был явно не настроен на короткий и продуктивный диалог — пятнадцать минут пилот пел перед ним соловьем, но дед упрямо твердил "десять" и растопыривал две пятерни. Десять рублей за мешок арбузов — по тамошним ценам и тогдашним временам это был форменный грабеж. Призывы к совести и здравому смыслу сын Востока игнорировал: казалось весь запас русских слов ограничивался этим самым "десять". Надо было срочно определяться — дальнейшая задержка со взлетом была чревата последствиями... Но и порожняком улетать не хотелось. Командир принял мудрое решение. Протянув старому вымогателю его червонец, (на губах деда появилась презрительная усмешка — не умеют, мол, русские торговаться) он заорал второму пилоту: Леха, тащи чехол от лопасти! Хотя чехол от лопасти несущего винта и был немного уже обычного мешка, но крупный арбуз входил в него легко. Что же до длины... Ну, аксакал перестал улыбаться еще на стадии разворачивания "мешка", а когда экипаж из трех человек тащил к борту на полусогнутых чудовищный восьмиметровый стручок, набитый отборными арбузами, аксакал почтительно встал. Когда погрузка закончилась, дедок подошел к командиру и сказал: "Камандыр, ты больше с ТАКОЙ мэшок нэ прилэтай!"