Ну почему?! Почему больнее всех и чаще нас ранят самые близкие нам люди? Их удары всегда самые ощутимые, самые тяжёлые. И ведь они всегда знают, куда нужно ударить, чтобы сделать побольнее, чтобы труднее было перенести этот удар. Чтобы нанесённые раны как можно дольше болели и кровоточили...
Казалось бы - они самые близкие и родные люди. Они ведь всё знают о нас, знают все наши проблемы, все самые уязвимые места. Но вот при случае именно в эти места и наносят удар...
Нет, спортсменам в этом случае легче, в любых противоборствах, будь то бокс, борьба, карате - что угодно. Там спортсмен сосредоточен. Он всегда ждёт удара. Он знает, что удар неизбежен. Более того - он знает какие удары его ожидают, как и куда его постараются бить. Он готов, он сконцентрирован, держит оборону, готовится нанести ответный удар. Да и точно знает какие приёмы запрещены, куда его бить не будут.
А вот с родными так не получается. Удар от близкого всегда неожидан, именно в тот момент, когда ты расслаблен, даже не подозреваешь, что тебя могут так больно ранить. Всегда запрещён, всегда именно туда, куда бить нельзя, куда не ожидаешь. Никакой навык самозащиты и ожидания не поможет защититься от такого удара. От этого ещё тяжелее и больней...
Ирина сидит за рулём, слёзы невольно застилают глаза... Пришлось остановиться, чтобы немного успокоиться и прийти в себя.
Что за невезуха? Опять всё до кучи. Вначале на работе поссорилась с директрисой, обе наговорили кучу глупостей. Ирина хлопнула дверью и ушла. Но это не беда, они помирятся - не первый раз у них такое. Начальница у неё баба неплохая, правда вспыльчивая, горячая. Но быстро отходит. Если чувствует свою вину - не считает зазорным извиниться и признать свою ошибку. Если права она - то после выговорит тебе, мораль прочитает, ну может взыскание какое наложить, если сильно накосячишь. А так - она ценит всех своих работников, готова всегда и во всём защищать каждого из них.
После скандала на работе Ирине позвонила "кураторша" дочки Люси из техникума. Опять жаловалась, требовала явиться на разговор. У Люськи опять куча "хвостов", которые та и не думает сдавать, есть несколько двоек, ну а с поведением - вообще проблема. И одевается Люська не так, и ведёт себя вызывающе. Открыто хамит, срывает уроки, ведёт себя неадекватно. Вот "грымза" (так её называют дети) и требует, чтобы Ирина пришла на беседу, чтобы обязательно с дочерью сходили к психологу. Надо срочно принимать меры, иначе Люську отчислят.
Только закончился разговор с "грымзой", как тут же позвонила мать. Она вообще очень часто звонит Ирине. Всегда беспокоится: как дела, где сейчас, всё ли в порядке?
Ну зачем звонить по 20-30 раз на день? Сколько же можно повторять, что Ирина занята?! У неё кроме мамы есть ещё и работа, и дочка имеется со своими проблемами. Ведь тысячу раз повторяла: не надо постоянно названивать! Всё хорошо. Если не звоню - значит занята. Нет возможности каждые полчаса звонить и повторять, что у меня всё хорошо, всё нормально! Что когда освобожусь, тогда и перезвоню. И не надо паниковать, обзванивать всех знакомых, подруг, начальство, чтобы узнать, почему вовремя не ответила на звонок! Матери этого не объяснить. Она соглашается, но вскоре снова звонит и спрашивает, где Ирина, как у неё дела. Или вспоминает вдруг какую-то просьбу: что нужно купить после работы, в какую аптеку заехать и что взять там.
А в этот раз, когда Ирина и без того уже на взводе - мама ей и позвонила. Ирина отвечала раздражённо. Мама, разумеется, это заметила. Опять начались обиды и упрёки. Ирина тоже лишнего сболтнула. Та сразу начала обвинять, вспоминать старые обиды, упрекать, как когда-то Ирина нехорошо поступила по отношению к ней. Потом и Люську зацепила, её обвинять стала. Ещё и Вадима опять приплела...
Вот Ирина и не выдержала. Отключила телефон, расплакалась. Так больно и так обидно ей! Ну всё сразу навалилось. И опять, конечно, перед всеми и во всём виновата лишь она...
С Вадимом они уже пять лет в разводе. У него теперь другая семья, воспитывает детей своей новой жены. Люське звонит раз в месяц, назначает встречу. Там передаёт ей деньги. Вот и всё общение. Ирина тогда ушла от него, они жили в квартире его мамы. Она с дочкой вернулись к маме Ирины. Кстати, её мама тоже внесла свою лепту в их развод... Хотя и без неё у них далеко не всё хорошо уже было.
Вернувшись домой, Ирина старалась избегать разговоров с матерью. А та, как ни в чём не бывало, ходила за нею по пятам, задавала бесконечные вопросы. Она сразу заметила, что дочь чем-то очень расстроена, глаза у неё заплаканы.
- Да ничего, мама. Я же сказала - всё у меня хорошо. Только зачем ты опять звонишь мне без конца? Как тебе ещё объяснить, что у меня не всегда есть возможность говорить по телефону?! Тем более, если я за рулём. Ты хочешь, чтобы меня оштрафовали или чтобы я из-за твоих звонков вообще в аварию попала и разбилась? Тогда тебе легче станет? Тогда ты не будешь уже так сильно обо мне беспокоиться?
- Злая ты, Иринка! На кого-то злишься, а мне зло срываешь! Что ж это я тебе такого плохого сделала? Это ты мне за то, что я волнуюсь, переживаю? Я же и живу-то только ради вас. Всю жизнь всё только ради вас стараюсь, и вот - дождалась благодарности!
- Мама! Да не надо ради нас, ты ради себя живи! Ведь ты же вздохнуть свободно не даёшь! Ну нельзя же так! Мы тоже любим тебя, но ты же понимаешь, что кроме тебя у нас есть какие-то дела, обязанности, проблемы?!
- Ну вот и дождалась... Спасибо, доченька! Я всю жизнь для них стараюсь. Я ж тебя одна вырастила, всю жизнь старалась, чтобы у тебя всё хорошо было, чтобы не нуждалась ни в чём. Себе во всём отказывала, чтобы у тебя всё было. Я ведь и замуж из-за тебя не вышла, боялась, что тебя кто-то обидеть может. Холила тебя, да лелеяла. А в результате вот - получила благодарность! И Люська теперь такой же эгоисткой растёт. Она ведь ничего не понимает. До неё ни по-доброму, ни по-плохому не достучаться. Что уж обо мне говорить - она ведь и тебя ни во что не ставит. Всё наперекор! Такая же неблагодарная растёт. А ведь я с малолетства о ней как заботилась - и подарки для неё, и сладости разные, и приготовить то, что она любит. А она теперь тоже от меня нос воротит!
- Мама, да не надо стараться угодить нам. И Люське не надо покупать то, что ей совсем не нужно. Ты ведь всегда навязываешь ей то, что ей совсем не нравится, а потом обижаешься, говоришь, что она неблагодарная. У неё свои вкусы, и время сейчас другое. Понимаешь? Ты же даже не спрашиваешь, что ей действительно нужно, что нравится, ты на свои вкусы и желания ориентируешься, а потом обижаешься, в неблагодарности обвиняешь! Я ведь по себе знаю, как ты любишь своё навязывать...
- Что? Это я-то навязываю? Чего ж это я тебе-то навязывала, чем тебе не угодила. Когда?
- Да всегда, мама!. Косички ты мне всегда так туго плела, что аж слёзы из глаз, больно, вся кожа стянута, но ты и слушать не хотела. Я на улице их расплетала и ходила с "хвостом". И пирожки твои с морковкой я всегда терпеть не могла, а ты всех убеждала, что именно они - мои самые любимые. Без конца их пекла. А я их на улице всем раздавала. И воротнички твои кружевные, вязаные, что поверх платья ты мне надевала - я терпеть не могла, а ты заставляла носить, уверяла, что это очень красиво. Я их тоже, выйдя из дома, сразу снимала и в кармане прятала. Да много чего...
Мать растерянно хлопает глазами, губы её дрожат, подбородок вздрагивает - она готова разреветься.
- Вот значит как... А чего же ты раньше то молчала? Чего ж не говорила ничего? А сейчас вдруг вспомнила... Мать у тебя плохая... Значит, я всю жизнь каким-то монстром была, тебе, бедняжке, терпеть приходилось. Мать, значит, совсем бесчувственная у тебя, никудышная. И дура она, которая и раньше ничего не видела и не понимала, и сейчас не понимает. Это мать у тебя - тиран, всех тут закабалила, всем волю свою навязывает. И продохнуть-то вам, несчастным, не даёт... Вот значит как... Так чего ж это вы, несчастные, терпите-то такие издевательства? Чего ж молчите-то? Сказать-то почему не можете? Или мать, тиран и эгоистка, убить вас за вашу правду может?! Почему ж ты молчала-то всегда?!
Мать расплакалась, причитая, громко сморкаясь в платок. Жаловалась на свою несчастную жизнь, на чёрствость и жестокость любимой дочери и внучки, на то, что никому она не нужна на этом свете. Что всем только мешает. Когда помрёт, все хоть вздохнут облегчённо - уж скорее бы это случилось...
Ирина смотрела на мать, и жалко её, и всё равно обидно...
- Вот поэтому и молчала, мама. Всегда. Именно поэтому... Из-за твоей реакции...
К концу рабочего дня Ирина отправилась в техникум. Выслушала все претензии куратора, извинилась за дочь. Пообещала, что проследит, чтобы та исправила все плохие оценки, сдала все долги.
Пока ждала у кабинета психолога когда закончатся занятия у Люси, думала. Сейчас, после разговора с матерью и с куратором, ей уже было жалко дочь. Ей и правда сейчас трудно. Она подросток, у неё и так тяжёлый период. А ей и поговорить не с кем. Она на отца очень обижена. Бабушка её не понимает, постоянно ворчит, придирается. Ругает за беспорядок в доме. Сама Ирина тоже вечно занята. Она ведь совсем мало времени уделяет дочери, вечно занята работой, заботами. А дома тоже какие-то дела или просто отдохнуть хочется, расслабиться. Ведь они толком даже и не разговаривают... Бедной Люське и поделиться-то не с кем. Все только орут, кричат, чего-то требуют. Всегда в чём-то упрекают, обвиняют. А вот выслушать, помочь, подсказать - некому. Нет, нельзя так... Надо срочно всё менять. Ведь Люся на самом деле очень хорошая девочка. Она добрая, ранимая. Ей просто нужны внимание и ласка. Любовь ей нужна.
Психолог открыла дверь и пригласила Ирину войти, поговорить, пока не пришла Люся.
Ирина вначале коротко отвечала на какие-то вопросы. Потом их беседа стала более доверительной. Ирина вдруг сама высказала психологу все свои мысли, о чём только что думала, сидя в коридоре. Та слушала с пониманием, изредка что-то спрашивая или уточняя.
Люся и не заметила, как уже рассказала действительно все свои проблемы, даже о разговоре с мамой, о том, как они не понимают друг друга, как та изводит её своими упрёками. Как делает больно, ранит прямо в самое сердце...
А психолог вдруг сказала, что не только у дочери, но и у мамы Ирины сейчас тоже "переходный возраст". Она успокаивала Ирину, объясняя ей, что и действительно близкие люди ранят больнее всего. И у каждого человека есть два периода "переходного возраста", когда они становятся просто невыносимы для близких людей. Когда могут жестоко ранить, отстраняются, удаляются.
На самом деле всё закономерно. Ребёнок готовится к взрослой жизни. Скоро он покинет семью. Может поэтому жизнь так мудро и устроила, чтобы взрослым было проще и легче отпустить их от себя, дать возможность жить своей жизнью. И чтобы не так больно было расставаться. Отношения накалены, разрыв уже не столь болезненный. Легче пережить это расставание. А потом они вновь общаются, снова чувствует близость и привязанность, но уже на другом уровне. Каждый понимает, что у каждого своя жизнь.
Точно так же и наши старики. Они тоже в каком-то смысле готовятся покинуть нас. Этот разрыв тоже когда-то неизбежен. Вот и они становятся тоже невыносимы. А часто и более невыносимее подростка. Кроме этого испортившегося характера, ещё и проблемы со здоровьем, с памятью - с чем угодно. Им самим очень тяжело. Но они готовятся покинуть нас. Навсегда. Подсознательно они готовят нас к этому разрыву. Чтобы мы свыклись с этой мыслью, были готовы расстаться. Чтобы это расставание было не таким болезненным...
Вот об этом Ирина почему-то никогда не думала. Сейчас она совсем по-другому смотрела на все свои проблемы. Сердце щемило от нежности и тревоги за родных. Так хотелось согреть их любовью и заботой...
ИВ
Советую прочитать: