- Т-а-а-к-с, ну как мы себя сегодня чувствуем? Угу, ну сегодня получше, получше! – раздался чей-то голос.
Холмс как мог скосил глаза и приподнял привязанную голову. Он увидел добрые весёлые глаза доктора. Только одет тот был не по стандартам щёголей викторианской Англии, а во вполне современную медицинскую одежду, с подобающим ей бейджиком, халатом и самыми обычными джинсами и свитером под ним. Как будто за время пока Холмс был в отключке, пронеслось лет эдак триста.
- Сколько я спал? – ватным, не ворочающимся языком спросил он доктора.
- Да нет так уж и много. Всё в соответствии с назначенными препаратами.
- А куда Вы дели Ватсона с Лестрейдом? Что вы с ними сделали, подлец? Вы и правда думаете, что нас не будут искать? Что весь этот беспредел сойдёт Вам с рук?
- Ну вот, опять за старое… - разочарованно понурив глаза опустил руки врач, - а я уж грешным делом подумал, что галоперидол в совокупности с инсулиновой комой помогли Вам избавиться от навязчивых фантазий, Глеб.
- Какой я Вам к чертям собачьим Глеб? Что за идиотское имя Вы придумали? - плевался от гнева Холмс.
Он готов был вырвать руки из пут, но связаны те были умело, явно профессионалами, и не поддавались, а только ещё больше затягивали узлы на руках. И вправду, ну какой Глеб?
– Послушайте, доктор. Давайте так. Сделаем вид, что ничего этого не было. Ни похищения, ни привязывания к кровати. Вы меня сию минуту развязываете, отпускаете, как и моих друзей, а я за это Вам гарантирую, что на суде замолвлю за вас словечко. Всё-таки пара лишних лет на свободе из того срока, который Вы получите, ведь Вам явно не помешают. А, профессор?
- Н-да-с. Мои надежды не оправдались… Все эти новомодные препараты, «достижения гуманной науки», как я и говорил, всё это туфта. Только электрошоковая терапия и лоботомия. Только за этим будущее, как собственно и настоящее!
Доктор как бы разговаривал сам с собой.
- Вы с кем там общаетесь, гражданин врач-вредитель? Я повторяю своё требование! Немедленно развяжите меня, иначе я за себя не отвечаю! – Холмс стал всё сильнее и сильнее всем телом пытаться разорвать путы смирительной рубашки, а это была именно она.
- Успокойтесь, голубчик. Смирительная рубашка устроена так, что пытаться развязать её самому - совершенно бесполезное занятие. К тому же Вы ещё и привязаны к кровати. И поверьте мне, меньше всего я хочу держать Вас в этой вынужденной позе. Вы сами себя загнали в это положение, и единственным выходом из него будет Ваше выздоровление. Ну или по крайней мере социализация поведения.
- Да о чём ты, чёрт побери, мне толкуешь? Ты же сам и есть маньяк номер один, каннибал Лектор наших времён. На острове Проклятых большего маньяка не найти! Почему ты мешаешь расследованию? Куда ты дел моих друзей? Отдай мне плащ, револьвер и значок шерифа! Или ты хочешь, чтобы я второй власти Города Мёртвых сообщил о том, что именно ты, да-да именно ты, был основным заказчиком убийства одноглазого Ёрика? Так я предоставлю тебе эту возможность! Гарантирую, что дракон съест тебя и не поперхнётся!
Доктор с сожалением глядел на Холмса. В его добрых усталых глазах были одновременно жалость, разочарование и безысходность. Он присел рядом, видимо на стул около кровати, это полю зрения детектива было недоступно. Тут кто-то ослабил путы на руках и груди пациента, помог ему подняться и сесть. Теперь Холмс видел, что он находится в довольно современной, но давно не ремонтировавшейся больничной палате, просторной и белой. Рядом с ним стоит тумбочка с какими-то препаратами и пилюлями, на стуле у кровати сидит Доктор, что-то записывая в историю болезни, а поодаль стоит медсестра. Медсестричка - молодая совсем девчушка, наивная, курносая. Лицо у неё всё в веснушках, росточку метр с кепкой, стройненькая, в коротеньком халатике. Её лицо смеётся, радуется жизни. Волосы девушки-медсестры убраны в чепец с красным крестом, но Холмс был готов поклясться об заклад, что они огненно-рыжего цвета, иначе зачем ей столько веснушек.
- Ну что, чуть-чуть успокоился, а, Глеб? Можно продолжать беседу? Видишь, я выполнил твою просьбу, Сашенька отпустила узлы на руках. Ты уж будь добр, веди в её присутствии себя подобающим образом, чтобы нам опять не пришлось колоть тебе больные уколы и связывать, договорились?
- Я ни о чём с подонками и маньяками не договариваюсь! – непримиримо ответил Холмс, но сидел спокойно и попыток разорвать одежду не предпринимал.
- Ну вот, опять за старое, Глеб! Ну возьмись ты за ум, ты же благоразумный человек. Так и быть, раз у нас сейчас с тобой очередной сеанс, давай снова, в сотый раз самого начала. Будь любезен, послушай меня пока я всё тебе расскажу, а потом уже сможешь сказать обо мне всё что ты думаешь, договорились?
Доктор посмотрел больному в глаза, тот вздохнул и кивнул головой.
- Итак, прошу тебя, Глеб, вернись в реальность. Все эти города Мёртвых, трупы в чёрных мешках, замки, говорящие львы и Минотавры, рыбы с человеческими лицами, всё это не кажется тебе нерациональным, фантастическим? Ведь мы же с тобой интеллигентные современные люди. Ты окончил школу, ВУЗ, у тебя есть родители. Ты не рос в пробирке, не жил в капсуле, а мир не порабощён. Ведь это же гораздо проще объясняется. Всё то, что с тобой происходит - лишь иллюзия, рождённая твоим воспалённым и расщепленным сознанием. Всё это - фантазии в твоей больной голове, бедный мой Глеб, и мы никак не можем их оттуда изгнать уже несколько лет. И с каждым днём твоя болезнь прогрессирует, становится всё страшнее и неизбежнее. Пора бы уж попробовать побороться за возвращение в мир живых. Это для тебя просто жизненно необходимо.
Врач тёплой, сухой рукой коснулся ладони Холмса.
- Ну постарайся вспомнить. Я твой доктор, Афанасий Матвеевич Весёлый. Мы уже вместе много времени, неужели ты не помнишь? Тебя зовут Глеб. Глеб Трофимович Ищенко. У тебя есть мама, Надежда Георгиевна и отец, Трофим Тимофеевич. У тебя есть квартира в центре Саратова. Вспомни, ты ещё был недоволен как жарко топят зимой, ну же, Глеб! У тебя было три жены, между прочим у тебя четверо детей, о которых никто не позаботится пока ты отдыхаешь здесь, у нас. Ну что, ничего не припоминаешь, ни на что не наталкивает?
Пациент молча слушал доктора. Он честно морщил лоб и пытался вспомнить хоть что-то из той, другой жизни, описываемой человеком со странной фамилией «Весёлый». Но увы, на месте, где должны были быть описываемые доктором незнакомые ему люди, родители, жёны, дети и события, вместе с квартирой в центре города с неизвестным названием «Саратов», была полная пустота и гулял ветер. Ничего из этих слов было ему не знакомо, и даже рядом с ними он не был никогда в жизни. Между тем Афанасий Матвеевич продолжал:
- Ну неужели тебе не хочется объяснить всё, весь мир вокруг, чем-то более рациональными, чем весь этот фантастический бред, который я слышу уже столько времени, а, Глеб? Неужели все эти события, в которых ты участвуешь не кажутся тебе сказочными, невероятными, неосуществимыми в реальной жизни? Ведь посмотри сколько несовпадений, сколько всего было в них сгенерировано твоим больным разумом из банальных окружающих предметов. Глеб, ты же уже более года не выходишь из этой палаты, куда загремел, после того как выпил неизвестной гадости, которую тебе подсунул твой дружок, Славик Розов, Царствие ему небесное? Неужели всё это стёрлось из твоей памяти?
Доктор Весёлый начал заметно напрягаться и нервничать от своей речи, которая не приносила желаемого результата.
- Так вот, Глеб. Сейчас не надо ничего говорить. Я вижу немой вопрос в твоих глазах, но постарайся просто помолчать и послушать. Прими информацию, которую я тебе сейчас дам. У тебя, дорогой ты мой человек, диссоциативное расстройство идентичности. Иногда эту болезнь называют расстройством множественной личности, а обыватели зовут её попросту шизофренией. Наука и медицина ещё до сих не продвинулись в изучении этой болезни, мы не знаем откуда она берётся и как её лечить. У нас есть только небольшой опыт и направление пути. Все излечившиеся от этой болезни - это больше чудо, чем следование медицинскому протоколу. Послушай меня, Глеб! Нет никакого Ватсона, Лестрейда, Холмса. По крайней мере таких, какими их представляет себе твоё расщеплённое подсознание. Все они существуют исключительно в твоей голове. Ну подумай сам, как можно стать Шерлоком Холмсом, этим вымышленным персонажем из книги писателя Артура Конан Дойла, да ещё и путешествовать по городу Мёртвых? Ну согласись, это же невозможно? Посмотри вокруг и ты увидишь всё, с использованием чего твоя фантазия строит эту иллюзию.
Врач встал с места и начал показывать руками из стороны в сторону, что-то демонстрируя.
- Вот девушка Александра, она прототип миссис Хадсон. Вот я, доктор Весёлый, он же профессор Мориарти. Вот твоя любимая книга на тумбочке, конечно же «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона». Вот на стене иконка со Святыми Апостолами Петром и Павлом, её принесла сюда твоя мама. Она очень любит тебя и всегда так расстраивается, когда видит тебя в таком вот удручающем состоянии. Вот твоя любимая игрушка дракона, её принесли твои дети, Глеб. Вот твоя палата №6. А вот и журнал «Наука и жизнь», который завалялся тут с незапамятных времён, там в конце всегда печатали рассказы начинающих писателей-фантастов. Вот твой любимый диск с фильмом «Остров проклятых», а вот планшет, из которого ты черпаешь всякую информационную чушь из интернета. Тебе ничего это не напоминает, ни на какие мысли не наводит?
Холмс внимательно изучал лицо, мимику и жесты доктора Весёлого, как тот сам себя назвал. Да, несомненно говорит он искренне, ему хочется верить. Его речь кажется рациональной, его движения уверенны, вроде ни к чему не подкопаешься. Так и хочется поверить, что я - Глеб, и я сошёл с ума. Но что-то не даёт этого сделать. Доктор всё объяснил, всё расставил по местам, разложил по полочкам, все кажется правильным и закономерным. Но как-то слишком уж всё гладко. После столь необъяснимых метаморфоз и приключений, которые случились с ним за последнее время, эта рафинированная правда с банальной шизофренией кажется столь же небывалой и наигранной, как гром среди ясного неба. А больше всего Холмсу никак не хотелось ассоциировать себя с именем «Глеб». Ну никак этот «Глеб» в него не пролазил. Холмс продолжал молча слушать доктора и ещё более внимательно сконцентрировался на его лице. Что-то должно его выдать. Уж больно подозрительно всё тут как в кино, как будто идёт по написанному незримым режиссёром сценарию. Всё слишком правильно, чтобы быть правдой...