Эти два имени в русской истории редко упоминаются вместе. Например, Гоголь и Белинский стоят в паре гораздо чаще Троцкого и Горького. Одно из этих имён всячески демонизируется (хотя Троцкий был вообще-то русским человеком), а второе - лишь изредка ругается за сталинизм, но нежно любимо отечественными гуманитариями за "Несвоевременные мысли". Однако, между Львом Давидовичем и Алексеем Максимовичем имеется куда большая связь. Во-первых, оба были сторонниками идей социальной справедливости и жаждали лучшего мира. Во-вторых, и Троцкий, и Горький имели прямое отношение к революционному движению А, в-третьих, они были лично знакомы. Некоторые штрихи к знакомству двух великих личностей хотелось бы приложить.
Горький довольно рано стал известен как писатель левых взглядов, защитник народа в самом широком его понимании. Революционные бури 1905 года зарядили энергией многих, включая Алексея Максимовича. Итогом "заряда" стало появление в 1906 году знаменитого романа "Мать". Образы Пелагеи Ниловны и Павла Власова до сих пор вдохновляют многих. Правда, в Первую Русскую революцию Пелагеи и Павлы рождались в большом количестве, и эти массы искали себе руководителей. Петербургский пролетариат организовал собственный Совет, фактическим председателем которого стал 26-летний Лев Троцкий. Его политическая звезда зажглась именно в 1905-м. Горела она так ярко. Маститый Горький тоже её видел.
В 1907 году революционная волна спадала и сменялась столыпинской реакцией. В этой обстановке в апреле-мае в Лондоне собрался V съезд РСДРП, ещё тогда единой партии. Вскоре после съезда на Россию обрушится тяжелая пята третьеиюньского переворота. На Лондонском съезде пока ещё не познавшие столыпинщины делегаты обсуждали перспективы совместной работы большевиков и меньшевиков, спорили по программе, избирали ЦК.
Но Алексей Максимович слушал в Лондоне не только Ленина, Сталина и Ворошилова. Встретился он в том числе с Троцким. Сам писатель воспоминаний об этом не оставил, зато про это упоминал Лев Давидович. Дадим ему слово:
"В первые дни съезда меня остановил в церковных кулуарах высокий, угловатый, круглолицый и скуластый человек в круглой шляпе. "Я ваш почитатель", - сказал он с приветливым смешком. "Почитатель?" - спросил я недоумевая. Оказалось, что речь шла о моих политических памфлетах, написанных из тюрьмы. Мой собеседник оказался Максимом Горьким. Я видел его живым впервые. "Мне, надеюсь, нет нужды говорить, что я ваш почитатель", - ответил я приветом на привет. Горький был в тот период близок к большевикам"
Довольно учтивое и вежливое знакомство с обеих сторон. В эти годы Горький довольно близко стоял к большевикам и Ленину, а Троцкий спокойно взаимодействовал с обеими партийными фракциями и ещё не вошел в жёсткий личный конфликт с Ильичом. Однако, в 1908 году внутри РСДРП начинается сильный кризис. Один из лидеров большевистской фракции, А. А. Богданов, развивая собственные идеи отзовизма и богостроительства, при поддержке ряда товарищей (например, А. В. Луначарского) вступили в политико-философский спор с Лениным. Ленин ответил им известной монументальной книгой "Материализм и эмпириокритицизм", а богдановцы медленно организационно обосабливались.
Близкую позицию к Богданову стал занимать Горький, которому идеи богостроительства, то есть поиска новой нравственной духовной максимы (оставим вопрос соответствия этой теории марксизму) также увлекали. Пошла речь об организации сформировавшимися к 1909 году в группу "Вперёд" богдановцами собственной партийной школы. Решили её открыть на острове Капри, где тогда в эмиграции проживали Богданов и Горький.
В качестве одного из лекторов школы на Капри решили пригласить Троцкого. Лев Давидович был известен своими марксистскими знаниями и политически был одинаково удален как от "впередовцев", так и от ленинцев. Инициативу проявил Алексей Максимович. 13 апреля 1909 года он писал Богданову:
"Вам следовало бы списаться с Троцким по вопросу о его участии в школе и со Степановым, дабы знать нам, кто же, наконец, будет читать лекции?"
Вскоре после Богданов действительно провёл переговоры с Троцким. Тот ответил и обнаружились концептуальные разногласия. Богданов хотел больше связи школы с планируемым им проектом издания энциклопедии, а Троцкого интересовала подготовка политических кадров. Хотя Лев Давидович не был принципиально против участия в школе и более того, сам Горький стремился его пригласить. Но Богданов в письме Горькому от 12 июля 1909 года сообщил писателю следующее:
"Кажется мне, что письмо Троцкого заключает в себе элементы отбоя - подготовку возможности отойти и умыть руки. По существу - ясно, что он смотрит на школу, как на просто пропагандистский кружок, - немного высшего типа; творческая сторона дела для него не существует <...> Опасен был бы приезд Троцкого раньше других лекторов ; а в Вашем письме есть место, к-рое может дать ему повод для этого; и он может нарочно им воспользоваться, чтобы приехать, разведать, и либо ультимативно с самого начала поставить по-своему, либо благовидно оборвать"
Дальнейшие споры помешали полноценному открытию партийной школы на Капри. Горький же, будучи восторженно настроенным к Троцкому в 1907 году, видимо попал под влияние куда более сильного Богданова и напрямую к Льву Давидовичу не обращался. Новая попытка открыть школу была гораздо успешнее: в 1910–1911 гг. действовало учебное заведение в Болонье. Троцкий там преподавал. С Горьким же он ещё неоднократно в жизни будет пересекаться, причём далеко не всегда дружелюбно. В 1917 году писатель считал революционера "отравленным гнилым ядом власти", а в 1936 г. Лев Давидович посвятил Алексею Максимовичу некролог, который завершил ядовитой, но похвалой покойного:
"Незачем говорить, что покойного писателя изображают сейчас в Москве непреклонным революционером и твердокаменным большевиком. Все это бюрократические враки! К большевизму Горький близко подошел около 1905 года, вместе с целым слоем демократических попутчиков. Вместе с ними он отошел от большевиков, не теряя, однако, личных и дружественных связей с ними. Он вступил в партию, видимо, лишь в период советского Термидора. Его вражда к большевикам в период Октябрьской революции и гражданской войны, как и его сближение с термидорианской бюрократией слишком ясно показывают, что Горький никогда не был революционером. Но он был сателлитом революции, связанным с нею непреодолимым законом тяготения и всю свою жизнь вокруг нее вращавшимся <...> Но во всех своих фазах Горький оставался верен себе, своей собственной, очень богатой, простой и вместе сложной натуре. Мы провожаем его без нот интимности и без преувеличенных похвал, но с уважением и благодарностью: этот большой писатель и большой человек навсегда вошел в историю народа, прокладывающего новые исторические пути"
Троцкий с Горьким так и не стали политически близкими. Но познакомились весьма ярко и, главное, вместе по мере сил работали на общее дело. Такое бывает...
____________________________________________________________________________________
Благодарю вас за внимание! Также канал можно читать в Телеграме. Желающие могут добровольно и посильно поддержать "Историка на полставочки" - 2200 2404 1720 4357