"Потемнело и поплыло всё перед глазами у Люси… и двор, и участливые лица соседок, прижимающих к губам кончики своих косынок и вытирающих ими слёзы… и небо, еще пару минут назад казавшееся таким ясным и высоким… и бабушкино лицо. Люся опустилась на старую, потемневшую от времени скамейку..."
Глава 17.
За неделю до вступительных экзаменов Люся просто не находила себе места. По такому случаю она оформила отпуск в конторе, но вот на выселок всё же наведывалась, чтобы проведать, как там Иван Порфирьевич и тётушка Марьяна. А на пасеке был новый помощник, как и обещал председатель, и теперь Люся с невольной ревностью смотрела, как постигает азы пчеловодства Андрей Фёдорович, как уважительно величал вчерашнего школьника старый пасечник.
- Ты, Людмила, зря не волнуйся, всё будет хорошо, - Марьяна Никитишна разливала в большие чашки благоухающий лесными травами чай, - Ты молодец, трудолюбивая и упорная, всё у тебя получится. Главное – не волнуйся.
- Я и сама понимаю, что готова, но всё равно волнительно это, - Люся благодарно посмотрела на тётушку, - Вдруг что-то пойдёт не так.
- Даже если и пойдет что-то не так, что ж с того. Ты сядешь, успокоишься, и всё получится. Расскажи лучше, что вы с Мишей, помирились?
- Да, помирились. Он извинился за свои слова, ну и я тоже рассказала ему, почему решила тогда уйти, не дождавшись его. Конечно, нужно было ему сразу рассказать, но он ведь и не спрашивал тогда. Потом начал спрашивать, кто же такое себе позволяет, задавать эти вопросы, чтобы разобраться пойти… Ну, а как я ему скажу, некрасиво это, когда парень будет с девчонками разбираться. Мало ли вопросов таких, на людской роток не накинешь платок, как моя бабушка говорит. Нужно просто мне самой научиться не обращать на это внимания, потому что это… на всю жизнь, и спрашивать будут не единожды.
- Правильно говоришь, - согласилась тётушка Марьяна, - Спрашивать будут, а ведь и ты можешь не отвечать. Можешь вообще сказать, что не хочешь говорить об этом и отвадить любительниц обсудить чужое горе. А еще лучше – начни задавать им самим вопросы, на которые им не захочется отвечать. У каждого человека в жизни есть то, о чём он не захочет говорить на людях. Вот раз-два начнёшь выспрашивать, так сами перестанут тебе такие вопросы задавать.
Возвращалась Люся с пасеки всегда в умиротворённом и благостном настроении, жизнь тогда казалась такой лёгкой и светлой, а будущее – радостным и счастливым. Она за неделю подготовила и сложила свои конспекты, которые намеревалась взять с собой в город, вместе с бабушкой приготовила дорожную сумку и предвкушала поездку.
- Люся, я в пятницу отпрошусь и приеду, - сказал ей Миша, - Ты как раз уже сдашь два предмета, а после обеда мы сможем пойти прогуляться. У меня в городе тётя с дядей живут, вот я к ним на выходные погостить и напросился.
Люся хотела было сказать, что в выходные она думала посидеть с конспектами, потому что впереди у неё останется непростой экзамен по русскому языку, но подумала, что Миша снова обидится и промолчала. Может быть ей и в самом деле будет нелишне немного отвлечься, а Миша, который сам учился в городе, сможет показать ей самые интересные места.
Вечером Люся возвращалась домой из конторы, разговаривая со своей коллегой Наташей, когда увидела, что возле их дома собрался народ. Страх сковал девушку так, что она остановилась, как вкопанная, а потом побежала домой, не чуя под собой ног… Люся думала, что с бабушкой случилось несчастье, пока они с мамой обе были на работе, но всё оказалось страшнее…
Влетев во двор, Люся увидела, что бабушка, белая как полотно, сидит на ступеньке крыльца, рядом с нею местный фельдшер Тамара Васильевна что-то негромко говорит ей и держит Клавдию Захаровну за руку.
- Бабушка! Что случилось?! – спросила запыхавшаяся Люся, продравшись через соседей, шептавшихся о чём-то.
- Ох, Люся…, - простонала бабушка, и из глаз её полились слёзы, - Нет больше нашей Таюшки… Нет нашего солнышка ясного, сироты мы с тобой теперь, Люсенька…
Потемнело и поплыло всё перед глазами у Люси… и двор, и участливые лица соседок, прижимающих к губам кончики своих косынок и вытирающих ими слёзы… и небо, еще пару минут назад казавшееся таким ясным и высоким… и бабушкино лицо. Люся опустилась на старую, потемневшую от времени скамейку под окном родного дома. Тамара Васильевна, поручив Клавдию Захаровну медсестре Юле, села рядом с Люсей, обняла вздрагивающую девушку за плечи и начала тихо говорить.
- Люсенька, крепись, девочка моя… Ты бабушке своей очень сейчас нужна, она старенькая, ей тяжело такое пережить. У мамы твоей сердце отказало, упала на работе, за нами сразу послали… но мы уже были бессильны. Ты теперь в семье своей опора, ты бабушке своей отрада… Всё понимаю, тяжело тебе, девонька, но такая уж она, жизнь человеческая. Бабушке твоей сейчас без приёма лекарств никак нельзя, и тебе придётся следить, чтобы она не забывала их принимать. Я стану приходить каждый день, уколы нужно будет делать, научу тебя давление измерять…
Люся слушала и не слышала слов Тамары Васильевны. В голове рвались и крутились обрывки каких-то мыслей о том, что она так много не сказала маме… и что уже не скажет теперь. И что не услышит больше родной голос и мамин тихий смех, не увидит взгляда любящих глаз…
Все хлопоты, связанные с трагическим событием, с Люсей разделили соседи и односельчане. Правление колхоза взяло на себя всю организацию погребения одной из лучших своих работниц, и как-то всё пролетело чёрным вихрем прямо над Люсей…
Люся строго следила за тем, чтобы бабушка вовремя приняла лекарства, сама управлялась во дворе и доме, и если днём еще как-то можно было терпеть… потому что казалось, что Таисия просто ушла на работу, и вот-вот вернётся, проверит, всё ли сделано дома и начнёт рассказывать, что же интересного принёс сегодняшний день…
Но наступал вечер, и Люся с бабушкой усаживались ужинать, стараясь не смотреть на опустевший стул у окна, где всегда сидела Таисия. Осиротел дом, осиротела и Люся, и Клавдия Захаровна… Казалось, что ушла из дома часть его души, его света.
- А Тая любила пряники, - отрешённо говорила бабушка, глядя куда-то в пустоту, и Люся понимала, что это так на неё действуют лекарства.
Может быть и хорошо, думала она, что после укола, который неизменно приходила делать обязательная Тамара Васильевна, бабушка пребывает в своём тихом мире, а после ужина ложится и засыпает… Люся же долго сидит рядом, слушая тихое бабушкино дыхание, и не может думать совсем ни о чём. Пузырёк с желтенькими таблетками валерианы, которые дала Люсе Тамара Васильевна, так и остался нетронутым, приняв парочку, Люся поняла – ничего они ей не помогают. Всё равно половина ночи так и проходит без сна, только под утро забывается она то ли дрёмой, то ли каким-то дурманом, от которого и не спишь вовсе, слышишь каждый шорох и тиканье часов в кухне.
А усталости Люся будто и не ощущала. Просто вставала утром, когда солнце показывало первые свои лучики из-за леса, шла во двор и огород…
Миша приходил несколько раз, справлялся, нужна ли Люсе или Клавдии Захаровне помощь, сидел рядом с Люсей и держал её за руку, что-то рассказывал, пытаясь отвлечь. Люся силилась слушать его, но мысли куда-то убегали внутрь себя, в воспоминания и прошлую жизнь.
- Миша, прости… я сейчас в таком состоянии… пропустила, что ты сказал, - откровенно призналась она парню, - Не обижайся, пожалуйста.
- Ну что ты, я всё понимаю, - кивнул Миша, - Я говорил, что у моей мамы день рождения через две недели… Я понимаю, тебе сейчас не до этого, но мама нас приглашает вместе… Может быть съездим ненадолго, поздравим и обратно? Как считаешь? Ты как раз уже всё сдашь, все предметы, немного успокоишься. Люсь, прости, если я… но жизнь-то продолжается.
- Ничего… ничего, ты прав, - сказала Люся, - Да, давай поздравим, конечно, твою маму. Только ты мне про это напомни, хорошо? Я теперь иногда не разбираю, что было во сне, а что на самом деле.
- Тебе нужно взять себя в руки, - Миша покачал головой, - Скажи фельдшеру, что почти не спишь… так нельзя, может быть, она лекарство какое выпишет. Если нужно, я съезжу в город и достану всё, что надо.
Люся и сама знала, что нужно спать ночью, и как-то продолжать жить, но если б мог человек вот так – подумать, решить и сразу же сделать… иногда что-то происходит независимо от нашего желания. А с Тамарой Васильевной она говорила, та покачала головой и дала ещё один пузырёк, добавив, что в таком молодом возрасте это поможет.
Никто не стал бы откладывать вступительные экзамены ради одной Люси потому, что у неё в семье произошла трагедия…
Люся думала, что попросит Дашу остаться с бабушкой на то время, пока она будет в городе сдавать экзамены, но ранним летним утром перед их домом остановилась знакомая Люсе серая кобылка Ивана Порфирьевича, и в калитку вошла Марьяна Никитишна.
- Поезжай спокойно, ни о чём не думай, - сказала она Люсе, - Я присмотрю за твоей бабушкой, и за домом, всё будет хорошо. К тому же, ты сама слышала, как Тамара сказала, что ещё три дня – и курс закончится, уколы делать больше не нужно. А я вот травки привезла, может и они помогут. Нам, старикам, полезно иногда остаться вместе, посидим, поговорим о том, о сём… А ваше дело молодое. Дед Иван тебя завтра утром на станцию сам отвезёт, будь покойна.
Люся не смогла из себя выдавить ни слова, так слёзы сжали её горло. Она просто уткнулась в колени сидящей на стуле тётки Марьяны и затихла под её тёплыми ладонями, гладившими Люсины волосы.
Продолжение здесь.
От Автора:
Друзья, рассказ будет выходить по одной главе, в семь часов утра по времени города Екатеринбурга. Ссылки на продолжение, как вы знаете, я делаю вечером, поэтому новую главу вы можете всегда найти утром на Канале.
