Ещё раз показываю причины, по которым т.н. «континуитет» (продолжательство) — явно излишний термин, лишённый понятия, который только затемняет дело.
Утверждаю, что он либо сводится к тому же, к чему сводится правопреемство, либо вообще не имеет в себе никакого юридического содержания.
Прежде всего о результате правопреемства, чтобы вообще от чего-то отталкиваться, отличного от расположения букв кириллического алфавита.
Говорят, что при правопреемстве некоего права оно «переходит» от X к Y. Но что такое «переходит»? Это значит, что оно исчезает у X и возникает у Y. Причём то же самое право.
Результатом правопреемства является:
исчезновение права у субъекта Х
и
возникновение того же самого права у субъекта Y, при этом X не есть Y.
Результатом «континуитета» является что?
Вариант 1: Х и Y — разные субъекты
Пусть X и Y - разные субъекты, а это именно так и бывает, например, в случае революции — революция всегда приводит к смене общественно-экономической формации, причём в классовом аспекте, а следовательно, и к смене государства.
(Ровно к тому же приводит и контрреволюция, разница тут не юридическая, а логико-политическая: в результате революции приходит к власти более прогрессивный класс, происходит возникновение нового строя и прехождение старого, в случае контрреволюции к власти приходит более реакционный класс, происходит прехождение нового строя и возникновение старого. То есть революция это всегда — классовое становление, следовательно и становление государства, как именно классового аппарата и классового же субъекта. Если же государство то же самое, то никакого вообще становления, взятого как результат, нет, и о революции говорить бессмысленно. Поэтому, именно поэтому никакие «революции тюльпанов» или «оранжевые революции» не суть революции вообще и даже не контрреволюции).
Что мы имеем в этом случае в результате?
Возникновение права у субъекта Y.
Для этого рассмотрим два варианта.
1. субъект X исчезает
2. субъект X не исчезает
Если субъект X исчезает, то именно в силу того, что исчезает субъект X, следовательно, исчезает его свобода вообще, следовательно, исчезает его свобода и как всеобщепризнанное, то есть как право.
Если субъект X не исчезает, то всё равно считается, что права, которое возникло у субъекта Y, у субъекта X уже нет.
Теперь заметим, что в случае правопреемства нам вообще безразлична судьба X, мы рассматриваем только право, которое имел ранее X и которое теперь имеет Y. Это — то же самое право.
То есть в случае прекращения права у X в силу как исчезновения X, так и без такого исчезновения, мы имеем результатом «континуитета» ровно то же самое, что и при правопреемстве. В последнем, в правопреемстве, я повторю, нам полностью безразлична судьба X, важно лишь то, что у него более перешедшего права нет.
(Оговорюсь сразу: бессмысленно требовать от X, чтобы он непременно сохранился при правопреемстве, так как в этом случае мы полностью исключаем из правопреемства всё наследование, например).
Итак, при том, что X и Y — разные субъекты, «континуитет» ничего не добавляет к правопреемству. Поэтому тут введение этого термина лишено всяческого содержания, ему не соответствует никакое понятие, кроме того же, что и правопреемству.
Вариант 2: X и Y — один и тот же субъект
Теперь нам надо рассмотреть только вариант, при котором X и Y есть просто один и тот же субъект.
Но в этом случае утверждать, что у X исчезло право, нельзя, так как это утверждение означало бы, что оно сразу же исчезло и у Y. Ведь X и Y есть один и тот же субъект. А право имеет субъект, а не его имя. Да, в этом случае результат никак не совпадает с правопреемством.
Однако в этом случае каков же результат?
Право было у X, а теперь оно у Y, но X и Y есть одно и то же, следовательно, оно было и у Y. А возникновение чего-либо есть переход из ничто в бытие, в то время как переход из бытия в ничто есть прехождение. Взятые вместе прехождение и возникновение есть становление.
Следовательно, в этом случае право X вообще никуда не переместилось, оно не стало, и никаких правовых последствий тут нет, так как нет становления вообще — ничто не возникло, ничто не прешло, но это как раз означает, что в этом случае сам термин «континуитет» не соответствует решительно никакому понятию, отличному от простого переименования.
(В качестве примера мне приводили изменение имени человека — был Иван Иванович, стал Пётр Сидорович. Однако изменение имени само по себе вообще не влечёт возникновения или прехождения (исчезновения) никаких прав, кроме самого по себе права на имя, связанного, собственно, только с идентификацией; от того, что у субъекта изменился идентификатор — никак его права не изменяются, кроме самого права на возникший идентификатор, причём это, последнее право на этот самый идентификатор к нему не перешло, оно сразу возникло у самого субъекта, более того, у человека может вообще не быть имени или их может быть даже несколько, а вот субъектом он будет, причём одним и тем же с любым именем, ровно то же и в отношении любого субъекта, так как существом субъекта совершенно точно не является имя).
Итак, в случае, если X и Y — один и тот же субъект, введение термина «континуитет» лишено всякого юридического смысла,
кроме одного: попытаться максимально запутать ту или иную ситуацию, поименовывая явление в зависимости от интереса то континуитетом, то правопреемством, но подобные трюки лежат уже вне научной практики и немногим отличаются от обсуждения количества бесов, которые могут разместиться на острие иглы.
Впрочем, что ж, тоже занятие.
Поскольку возник вопрос у вполне себе взрослых людей, то напомню как рассуждала малолетняя Джульетта:
‘...
'Tis but thy name that is my enemy;
Thou art thyself, though not a Montague.
What's Montague? it is nor hand, nor foot,
Nor arm, nor face, nor any other part
Belonging to a man. O, be some other name!
What's in a name? that which we call a rose
By any other name would smell as sweet
…’
Ромео и Джульетта. Акт II сцена II. В. Шекспир