Аргументы Березина оказались очень вескими, нельзя было от них просто так отмахнуться и Левицкий, углубляясь в изучение некоторых спорных личных дел сотрудников контрразведки, ловил себя на убеждении, что он однажды уже сталкивался с подобными делами.
- Все они, так или иначе, были связаны до войны с работниками немецкого и румынского посольств, которые косвенно пересекались с одним очень интересным человеком, - произнёс Левицкий во время изучения принесённых Березиным папок.
Он сидел за столом полубоком к Сергею Андреевичу, как всегда подтянутый и самоуверенный. Он поправил широкой ладонью свои буйные каштановые волосы с сединой, откинул назад волнистую чёлку и сверкнув карими глазами с хитринкой спросил:
- Послушайте, а ведь эта девушка, ну та, о которой вы мне рассказывали, что из Сибири с Деевым на фронт ушла, она москвичка, не так ли?
Березин утвердительно кивнул, Антонов насторожился при этом и глянул из под густых бровей на Левицкого.
- Она сейчас в Москве как раз... - ответил Сергей Андреевич.
- Вот-вот, и мне бы очень хотелось с ней повстречаться. Сергей Андреевич, она знает вас хорошо и не будет слишком насторожена, если вы её к нам завтра привезёте прямо сюда, в этот кабинет, - а потом Левицкий обратился к Антонову: - Не возражаете?
Тот хмуро кивнул головой в знак согласия.
Ольга долго не могла понять зачем её Березин притащил в главное разведывательное управление Генерального штаба к этому важному Левицкому в кабинет. Это случилось утром следующего дня после их совместной работы, затянувшейся за полночь, и отъезда Антонова и Дановича обратно в войска.
Левицкий, расхаживая по кабинету в зад и вперёд, с улыбкой задавал ей наводящие вопросы, которые касались 1942 года и её нахождении на оккупированной территории.
- Я всё писала в отчёте, тогда же... после возвращения. Что-то не так? - она наблюдала своими большими и выразительными глазами за этим строгим на вид и очень серьёзным "дяденькой". Ей, почему-то, было в этом кабинете не уютно и, если бы не присутствие здесь Березина, она бы, наверное замкнулась и ушла в себя, но он во время подбодрил Тихонову.
- Ну, что ты, Оля, вспомни, пожалуйста, подробнее, - попросил Сергей Андреевич, наклоняясь к девушке.
- Что вспомнить-то? - недоумевала она.
- Ладно, подробности - не надо. Там понятно из ваших выписок и отчётов, что попала Ольга случайно в район Слободки, она не знала направление, когда вышла из леса, - уточнил Левицкий. - Нас другое интересует... Ты видела этого самого Кампинского, хоть раз? Ну, того, который нашёл тебя в лесу и привёз в дом к этой женщине Клавдии, у которой ты и жила?
- Да, очень близко, как вас сейчас. Это было лишь один раз в церкви, куда мы с Клавдией ходили по воскресеньям. И он туда пришёл однажды со своим помощником, с которым, как мне сказали, никогда не расставался - Хассо... Мне. как-то это не ловко вспоминать, я испугалась тогда... - говорила Ольга немного сбивчиво, так как эти воспоминания её ранили.
- Чего ты испугалась?
- Не знаю, но мне на него даже смотреть-то было страшно, он такой гордый и чопорный, так стремительно вошёл и встал у алтаря, что я невольно отвела взгляд. Мы там как раз рядом стояли, но он, ни на кого не смотрел, и я, прислонившись от испуга к Клавдии, немного успокоилась.
- Страшно? Но, говорят, что он красивый мужчина, - после этих слов Левицкий улыбнулся и остановился перед девушкой, пытаясь её как-то раззадорить и ободрить.
- Ну, да! - ухмыльнулась и Ольга своим воспоминаниям, - это так: золотые волосы, синие глаза и пронзительный взгляд, чёткий овал лица...
- Одним словом, Аполлон! - и Левицкий рассмеялся.
- Ага, это вам тут смешно, а мне не до смеха тогда было... Хозяйка рассказала, что немецкий офицер, вот он, о ком спрашиваете, доставил меня сюда, после того, как в лесу нашёл в советской форме. Ведь было понятно, кто я. Почему же он тогда, не привёз меня в разведку или не отдал в гестапо? Я ждала каждую ночь, что меня арестуют, но ничего такого не произошло, - Ольга наблюдала за Левицким, его реакцией на её слова, но лицо его было крайне спокойным.
- Вот и меня удивил сей факт, - наконец произнёс он. - Я просто хочу побольше узнать про этого человека, лучше понять его суть. Значит, с тех самых пор, он ни разу тобой даже не поинтересовался?
- Нет, ни разу... Но его помощник Хассо приходил к нам однажды вечером перед Божественным праздником, уже не помню каким. Он принёс мне платье, положил его на стул и сказал хозяйке: "Это вашей девочке, а то ей завтра в церковь нечего будет надеть..." И ушёл, кинул на меня беглый взгляд и только! - Ольга сникла и опустила голову.
- Ну, понятно, они тебя же в форме нашли... Значит делаем вывод, что они оба с этим Хассо набожные люди - это уже хорошо, кое-что мы о них знаем... - произнёс Даниил Аркадьевич.
- И, что это нам даёт? - спросил Березин.
- Ещё не знаю, - задумчиво произнёс Левицкий. - Могу сказать только одно, что в Ставке и здесь в управлении, очень заинтересовались этой фигурой, очень! Есть один момент, который следует перепроверить. Ещё в 1940 году, когда Кампински приезжал в Москву и несколько месяцев работал здесь при посольстве, у него состоялся контакт с одним субъектом, как потом выяснилось, тот оказался английским разведчиком. Они разошлись не договорившись о чём-то, как мне доложили, но всё же удалось потом узнать, что после этой встречи, лондонские явки немцев оказались проваленными, а следом за тем и провалилась вся шпионская немецкая сеть.
- А это уже один из поводов, чтобы как-то его зацепить, если найдутся нужные и необходимые доказательства его связи с английской разведкой, - сказал Березин, - можно будет эту карту разыграть.
- Но, не теперь, - Левицкий взглянул на Ольгу, - теперь я хочу узнать от вас все подробности о Фирсовой, и то, как она была взволнована своим разговором со своим дядюшкой. Ведь вы, Сергей Андреевич, были инициатором, чтобы Ольга попала в квартиру этого смутного старика. Вот и расскажите теперь мне об этих ваших результатах расследования, потому что, после всего, что вы мне о ней рассказали... Впрочем, мы это с вами позже обсудим... А сейчас, Оленька, для меня, ещё раз про тот вечер, когда вы с Арутюновым были у них дома?
Тихонова пришла домой взбудораженная и нервная, её очень расстроил этот разговор в закрытом кабинете и оставил на душе какой-то непонятный, волнительный след. Она ходила по пустым комнатам и не могла найти себе места, часто смотрела на ходики и ждала возвращения мамы с работы. Уже темнело, синие тени сгущались по углам квартиры, но света она не зажигала, так и сидела в темноте на старом, продавленном диване, потом вышла в кухню и тут услышала тихое постукивание костяшками пальцев по входной двери. Это, явно были не свои. Все свои стуки она знала, а тут было что-то невесомое в этих скребках когтями или, чем там ещё? Ольга со злостью вышла в коридор, включила лампочку, которая торчала в одном патроне под потолком и рывком открыла дверь. На пороге стоял среднего роста парень с подтаявшими льдинками на шапке-ушанке, спускающимися к самым ресницам. Она не сразу узнала его, но смуглое лицо и выразительный взгляд карих, почти чёрных глаз, сверкающих и упорных из-под низко опущенных чёрных бровей, говорили сами за себя... Девушка вскрикнула от неожиданности и крепко прижала руки к груди:
- Людвиг! - она взвизгнула и кинулась парню на шею.
Прибыв в своб дивизию, Антонов в первую очередь нашёл Алексея Деева. Тот со своим полком проводил тактические учения на местности и готовил площадки для посадки самолётов с боеприпасами.
- Полковник, как у вас продвигаются дела? - спросил комдив, войдя в штаб в тот момент, когда окончив утреннее совещание с командирами батальонов и рот, Деев собирал документы со стола.
Алексей выпрямился и посмотрел на генерала.
- Вернулись уже? - переспросил он. - Как Москва там, стоит?
Антонов присел к столу.
- Стоит, куда она денется? А вот вам в Ленинграде больше делать нечего...
Алексей с непониманием посмотрел на Антонова.
- Что, не поняли?.. Я вас в Ленинград отсылал долечиваться, а теперь в Москву полетите. Вот подойдем к своим новым рубежам и поедете... Ольга там дома у матери своей, пока ещё побудет, но в прочем, это ваше дело...
- Вы видели её? - встрепенулся Алексей и умоляюще посмотрел на генерала.
- Нет, - с улыбкой произнёс тот, - но вот Березин с ней имел контакт, и даже Левицкому её отвёз для беседы, тот просил. Вернётся, тогда и поговорите... А сейчас, докладывайте обстановку на вашем участке. Как погода?
Погода была, по определению Левицкого. С 14 февраля наступили заморозки, температура снизилась до минус десяти. Застывший грунт позволял осуществить массовую доставку материальных средств наземным транспортом, подтянуть артиллерию. Но тут повалил густой снег, а за ним начались метели, тоже причинявшие войскам немалые неудобства. Хуже всего приходилось личному составу когда днём на него обрушивался снег с дождём, а к утру и одежда и оружие покрывались ледяной коркой.
17 февраля после 30-минутной артподготовки, начатой в 10 часов, войска 3-го Украинского фронта возобновили наступление на Криворожском направлении. Как и намечалось, 37-я армия главными силами наносила удар с северо-востока, а 46-я - с юго-востока. При этом группировка противника ставилась под угрозу окружения. Но замкнуть кольцо западнее города из-за наличия реки Ингулец с ранее подготовленной на ней обороной было затруднительно. Поэтому генерал-лейтенант Глаголев решил, нанеся главный удар центром, отрезать пути отхода группировки противника в юго-западном направлении, совместно с 37-й армией уничтожить её восточнее Кривого рога.
Бои на подступах к городу носили весьма напряжённый характер. В первый день наступления общее продвижение составило всего от трёх до пяти километров, поскольку пришлось отразить 16 контратак, предпринятых противником на разных направлениях.
К вечеру 17 февраля генералу Антонову удалось овладеть станцией и посёлком Радушное. С утра следующего дня противник бросил в контратаку против удерживавшего станцию 60-го гвардейского полка более 20 танков с мотопехотой. Схватка была жаркой, но гитлеровцам всё-таки удалось прорваться на станцию. Подразделения полка продолжали бой, засев в домах. Комдив приказал 57-му стрелковому полку совершить обходной манёвр и нанести удар с тыла по ворвавшемуся в Радушное противнику. Внезапной атакой фашисты были выбиты из посёлка.
С утра 18 февраля наступление пошло успешнее. Гитлеровцы вынуждены были оставить Широколобовку. Левофланговая 4-я гвардейская дивизия овладела посёлком Марьенфельд и затем прорвалась к окраинам Нового Кривого Рога. Бои за овладение им продолжались трое суток. Чувствуя, как клин 46-й армии упорно вонзается с юга, противник, опасаясь быть отрезанным, последовательно отводит свои части на новые рубежи.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.