Он бы всё равно не выжил. И время для этого, и новый общественный строй были неподходящими для такой величины, как он, со всеми его понятиями о дворянской и офицерской чести. С энциклопедическими знаниями и поистине чудовищной эрудицией – которая так раздражала новую, часто полуграмотную «элиту» страны.
Так что не будь состряпанного «дела» в ЧК, Николай Гумилёв всё равно сгинул бы в его застенках или в 34-м, или в 37-м. Альтернативой могла быть разве что высылка из страны на одном из «философских пароходах». Вместе с другими оппозиционными учёными, врачами, учителями, литераторами. Только беда в том, что и оппозиционность свою Николай никак не позиционировал… разве что эпатажно говорил, что является монархистом. Впрочем, в условиях действующего режима хватало и этого «разве что».
Интересно и трагично другое – он мог закончить свою жизнь и по другой причине, просто запутавшись в личных отношениях, в своей частной жизни уже в 1930-м. Как Владимир Маяковский. С которым, естественным образом был знаком лично. И по той же причине, из-за женщины. В жизни Маяка революции это была Лиля Брик. В жизни Николая Гумилёва – ещё один из светочей поэзии XX века Анна Ахматова. Его жена. Его Муза. Его боль и палач.
Из логова змиева, из города Киева…
Жизнь этой пары – яркий пример того, на что способна женщина в отношениях, когда её не просто любят, а боготворят, а она снисходительно или даже пренебрежительно оценивает такое обожествление. И того, как герой-фронтовик, человек беззаветной личной храбрости, путешественник по самым жутким и опасным местам планеты, первопроходец в самом широком смысле этого слова может превратиться жалкого, по-мужски униженного подкаблучника. Даже куколда – в современном смысле этого слова, когда свою жену отвозишь на извозчике к любовнику, и терпеливо ожидаешь под окнами его квартиры, когда же его страсть и его муза телесно натешится…
О, она не была «блудницей», как обозвал её много лет спустя, в 1946 году, партийный вельможа Жданов! Применение к личности такой величины и масштаба обыденных мерок не более чем упрощение и пошлость. Поэтому и было такое терпимое отношение ко всем её эскападам и со стороны Гумилёва. А Аннушка уже тогда сформулировала и всю жизнь придерживалась принципа «Культура женщины измеряется количеством её любовников». А сколько в этом кредо было эпатажа, и сколько – искренней убеждённости… да кто его знает? Наверное, и сама Ахматов не взялась бы взвешивать это ни на каких весах.
Из логова змиева
Из города Киева
Я взял не жену, а колдунью…
Это о ней. Околдовала она его сразу, ещё при первой киевской встрече в 1903 году в свои 14 лет. Тогда Аннушка Горенко только «баловалась стишатами», по выражению её папеньки, принадлежащего к потомкам казацкой украинской знати, морского инженера и человека от литературы и стихосложения далёкого. Своё первое предложение руки и сердца Гумилёв сделал ей тогда же, в 1905. И оно было со смехом отвергнуто.
Потом было ещё одно предложение. И ещё одно… Лишь в 1907, когда дела семьи Горенко стали совсем плохи, потому что отец, Андрей Антонович Горенко, с матерью Анны развёлся и прежнее денежное благополучие кончилось, 18-летняя Анна стала оказывать Гумилёву бОльшие, чем раньше, знаки внимания. Известному тогда уже поэту, надо уточнить. Имеющему публикации и всероссийскую славу.
Гумилёв принимает активное участие в её поэтической судьбе, публикуя в своём журнале «Сириус» её первое серьёзное, созданное по всем канонам стихосложения, произведение. Но буквально сразу после первой публикации выявились расхождения в их творческих методах, притом расхождения концептуальные. Гумилёв был и продолжал оставаться символистом, выпуская из-под своего пера стихи, полные мистики и смысловых загадок, а Анна, к тому времени уже взявшая себе псевдоним Ахматова (по имени её далёкого предка, ордынского хана Ахмата), присоединяется к акмеистам-антисимволистам и имажинистам. Более того, идеологически объединившись с такими поэтическими фигурами, как О. Мандельштамом и С. Городецким, стала декларировать примат ремесла как ключевого фактора в поэзии – в противовес гумилёвской тайне и вдохновению. Имела ли она на это право? Безусловно, даже по мнению её мужа (она всё же вышла замуж за Николая в 1910 году). Гумилёв, как человек благородный и широкой души, и в мыслях не допускал в чём-то, а тем более в поэтическом творчестве, свою Музу ограничивать. Муза этим воспользовалась в полной мере: уже в год свадьбы она во время свадебной поездки в Париж очаровывает там итальянского художника Амедео Модильяни.
Ахматова и Модильяни
Амедео, если использовать современную терминологию, был тот ещё «ходок». Любвеобильный и впечатлительный, он завязывал лёгкие и необременительные для себя отношения практически со всеми своими натурщицами – как это было с двумя красавицами Жанной Эбютерн и Беатрисой Гастингс, которые в разное время сходили от него с ума, а с Жанной даже был совместный ребёнок, дочь.
В день их первой встречи на Амедео были вельветовые штаны и жёлтая бесформенная куртка. Но при этом манеры его были безупречные, а сам он – галантен, как аристократ на королевском приёме. Так что даже нелепый вид не смутил эстетку Ахматову. Правда, эта встреча пока окончилась ничем. Пока… хотя «искра проскочила». Чета Ахматова-Гумилёв возвращается в Россию, и там между ними разгорается первая крупная ссора. Настолько крупная, что Гумилёв бросает всё и уезжает в полугодовое африканское путешествие. То самое, в котором родилось бессмертное «…таинственный бродит жираф».
А Аннушка получает из «городу Парижу» первое пылкое письмо от молодого гения кисти и палитры. В котором со свойственной итальянцу ажитацией он осыпает её эпитетами «божественная», «несравненная» и прочее. В ходе оживлённой переписки некие чувства пробуждаются и в душе нашей героини. Итогом чего стал её отъезд в Париж после ссоры с возвратившимся после африканского полугодового отсутствия мужем. Вот так просто – взяла и поехала.
Ей было 20. Ему 26. На него ещё не обрушилась слава великого художника, да и вообще она «обрушилась» на него лишь посмертно: после его раннего угасания в 1918 году его признали талантливым, или лишь спустя два года – «великим». Но тогда, в 1910, они были юны даже по меркам того времени, а сам Амедео беден, как церковная мышь. У него часто даже не было денег, чтобы сводить свою возлюбленную в кафе, и Анна платила за всё сама.
Можно как угодно относиться к этому её побегу от мужа, но большинство непредвзятых исследователей этого периода ахматовской жизни дружно утверждают, что между художником и поэтессой ничего не было. Да, вот так вот: интенсивное горение чувств, открытость миру, как у всех творческих натур, и при этом трепетное, просто какое-то детское отношение к морали.
Да, так бывает. И бывает как раз в случаях сильной любви. А что касается исследователей биографии Ахматовой, то к разгадке этой тайны были привлечены видные психологи и лингвисты. Так вот по нюансам поведения, по анализу семантики фраз в письмах заключение о «безгрешности» их отношений и были сделаны. Кроме того, сама поэтесса, не очень смущавшаяся при разговорах о её былых увлечениях, тему её отношений с Модильяни буквально табуировала.
Потом было возвращение в Россию. Продолжение так тяготившего её брака с другой звездой – поэтической. Рождение в 1912 году сына Льва – будущего великого философа с трагической судьбой, автора теории этногенеза и пассионарности. И развод с мужем в 1918. Они оба не покинули Россию при смене власти – притом вполне сознательно. Надеясь быть России полезными, хотя и порознь. Но история распорядилась по-своему: Николая народная власть уничтожила как контрреволюционера спустя три года. А сама Анна была гонимой вплоть до хрущёвской оттепели, когда появились и тиражи, и признание в широких кругах родной страны (за рубежом же она была известна давным-давно…)
В 90-х годах по всему миру с триумфом прокатилась выставка картин художника. И из сотни полотен 12 были посвящены… Ахматовой. В том числе самое известное из них – «В мастерской», где она сидит в кресле в своей любимой позе – чуть поджав ноги.
В её стихах так сидит даже каменная статуя:
И ослепительно стройна
Поджав не зябнущие ноги…
Оставшись в поэтическом наследии всей планеты. Как и её парижский друг. Звёзды, не ставшие созвездием – Модильяни, Ахматова, Гумилёв.
