Заявка PREPRESSBILE "Фантом, заброшенная школа"
3D изображение, гифка, раз за разом проигрывающая заданный набор действий, изображение, пиксели, алгоритм… Нет, я не собираюсь говорить с вами о программировании или его отголосках, не буду кидаться умными словами, потому что это все не имеет отношения к тому, что я видела. Потому что бездушная проекция с устойчивым цикличным алгоритмом просто не может так страшно кричать. Дети. Бедные, запутавшиеся дети. И никак иначе.
Все знали, что старая школа – место нехорошее настолько, что даже бомжи редко забирались внутрь погреться. Городские легенды так крепко переплелись в истории этого здания с реальностью, что отделить правду от вымысла стало почти невозможно.
Но так или иначе заброшенная школа все еще числилась на балансе города и якобы усиленно ремонтировалась, чтобы «вот-вот, как только – так сразу, обязательно» открыть свои двери для новых учеников. Уже лет 20 как ремонтировалась. Настолько усиленно, что даже без всяких городских легенд кто-то любопытный рисковал получить кирпичом по макушке. А что еще хуже – стояла она памятником криворукой администрации практически в сердце города, в небольшом «аппендиксе», отходящем от главной площади. Мой сын называл это «город контрастов».
Я обычно старалась обходить неоднозначное здание стороной, но иногда у меня просто выбора не оставалось – в том же тупике был единственный на весь город магазин музыкального оборудования, где я подрабатывала на полставки консультантом от школы искусств, где тоже подрабатывала на полставки, учителем скрипки и флейты. Вот и в тот вечер…
Я просто шла с работы домой, стараясь лишний раз не оглядываться на громаду заброшенной школы. Ну, неприятно мне было, чисто физически, даже жутковато, что за спиной у меня этот городской монстр, и кто его знает, что там он прячет в своей темной глубине… И, как будто в ответ на мои мысли, прямо за моей же спиной раздался веселый детский крик. Прямо из окна второго этажа чертовой школы.
Я была не самым хорошим человеком, спокойно брала денег больше, чем нужно, если предлагали, не слишком любила своих учеников, особенно богатых и избалованных, не считала, что ложь – это преступление… Да, за мной было много грехов, но оставить ребенка в разваливающемся на глазах здании не могла даже я. А в том, что это ребенок, девочка, если судить по крику, я нисколько не сомневалась – увы, среди мелких находилось немало желающих пощекотать себе нервы и забраться куда не стоит. Я была почти уверена в том, что и мой сын не раз обследовал чертову школу, чтоб ее уже снесли… Впрочем, это совершенно не важно, ребенок был важнее.
И я сделала то, что должна была – преодолев свой страх пошла по вытоптанной тропинке к зданию, периодически выкрикивая какие-то мелкие угрозы и требования немедленно выбираться оттуда. Ребенок счастливо визжал, бегал по этажам, иногда заливался веселым детским смехом, и категорически отказывался прислушиваться к голосу разума, то есть моему.
Пришлось и мне заходить по растрескавшимся ступенькам в черноту главного входа. А потом, постоянно пригибаясь и задыхаясь от спертого запаха плесени, бежать за звуком в надежде успеть, поймать, пока не случилось страшное…
Девочка – маленькая, лет десяти, не старше, в школьной форме и легкой курточке – как будто издевалась: она то показывалась за поворотом, то убегала вперед, теряясь в пустых кабинетах, то выскакивала откуда-то из-за угла, показывая кому-то язык… Кому-то. Не мне. И я терялась в догадках еще от этого, пока не увидела мальчика. Их двое было! Двое мелких проказников, забравшихся в опасное место и бегающих по нему как будто, так и нужно!
На очередном повороте сердце заполошно вскинулось от ужаса – дети, пакостники мелкие, уже вдвоем кинулись по коридору к дальней лестнице, ведущей в подвал. Вернее, к тому, что должно было быть лестницей, но уже давно ею не являлось.
Я кричала так, что сорвала голос. Я умоляла детей остановиться, обещала, что прикрою их от родителей и сама не стану наказывать, грозила, пыталась подкупить подарками…. Дети меня не слышали. Вообще. Они переглядывались, хихикали, что-то говорили друг другу шепотом так, будто меня и вовсе не существует.
А потом, взявшись за руки, одновременно сделали шаг вперед, в чернеющий провал, бывший когда-то лестницей в подвал. Все, что я успела сделать – это попытаться схватить пацана за рукав куртки, но моя рука почему-то прошла насквозь, ухватив только воздух. А потом раздался совсем другой крик, от которого вся кровь в моем теле буквально застыла – леденящий душу, пронзительный, полный боли и агонии. Мои страшные предчувствия оправдались на все 100%. Я не смогла спасти этих детей…
Как я выходила из здания и вызывала соответствующие службы – я не помню. Меня будто выморозило изнутри, чувства и эмоции не пробивались наружу, оставляя меня наблюдателем творящейся вокруг суеты. Я не хотела видеть, как тела детей будут доставать из жуткой ямы, но и не видеть просто не могла, вдруг им все же повезло?
Все получилось гораздо хуже, чем я думала. Спасатели, попрыгав по яме, развели руками. Тел не было. Но… Мне же не могло показаться? Я же видела детей! Как?! На мои крики о том, что нужно искать лучше, наверняка детей просто засыпало мусором или что-то такое, мне выдали укол успокоительного вне очереди и отпустили на все четыре стороны. Даже ложный вызов не оформили. А еще… мне показалось, или главный полицейский, говорил своему коллеге что-то вроде «снова эти дети»?
На следующий день я с удивлением поняла, что никакого ажиотажа вчерашнее событие в городе не вызвало, хотя почти наверняка все видели машины спасателей и полиции, стоящие около заброшенной школы. А город у нас, как я уже говорила, маленький, новости в нем распространяются как пожар… На мои робкие попытки поговорить хоть с кем-то о случившемся от меня почему-то шарахались, а некоторые из знакомых смотрели странно сочувствующе. У меня складывалось впечатление, что это не они не в курсе, а Я не знаю чего-то очень важного. Не знать чего-то я не любила.
Потому, отчаявшись достучаться хоть до кого-то, пошла к своей старой подруге – по совместительству главной сплетнице города – за ответами. Она-то точно должна была знать, что во всей этой истории не так.
Она знала. И если бы я своими глазами не видела то, что происходило, я бы решила, что моя подруга сошла с ума, потому что правда оказалась… Очень специфической. Почти безумной. Потому что поверить в существование другого мира я просто не могла, не вот так, с наскока.
Она говорила о том, что дети в школе – не дети вовсе. Вернее, когда-то, безусловно, они были обычными учениками школы, но… теперь нет. Теперь это просто фантомы. Голограмма, гифка зацикленная, если мне угодно. Даже не призраки.
Тогда, 20 лет назад, школу закрыли не просто так – в ней случилось страшное. Двое детей, мальчик и девочка, бегали по коридору, как и все остальные дети, и зачем-то решили спуститься в подвал. Что конкретно случилось, никто толком не понял, но в один момент часть подвала вместе с лестницей просто ушла под землю, в карстовую яму. Остальное здание почти не пострадало, не считая воздушной волны, побившей стекла. И даже жертв не было. Кроме тех двоих, мальчика и девочки, которые на свою беду оказались именно в том месте, именно в то время, когда все случилось.
Тела их так и не были найдены. Родителям пришлось хоронить пустые гробы. Школу закрыли ввиду ее очевидной небезопасности для людей – предсказать, не свалится ли в провал еще какая-то ее часть, никто так и не смог. Потом пытались ремонтировать, но опять же, все упиралось в непонятки с грунтом вокруг, а потом и в деньги, которые по традиции оседали где угодно, только не в ремонте.
Со временем жуткую историю забыли, здание школы затянули строительной сеткой и постарались сделать вид, что ничего странного в городе больше не происходит. Вот только оно происходило. Увы, но любителей пощекотать себе нервы всегда хватало, несмотря на очевидную опасность для жизни. Люди – особенно подростки – забирались в заброшенную школу. Зачем? А кто их знает? А потом… почти каждый третий из побывавших в том месте рассказывал о двух детях, убегающих прочь от зовущего их человека и… проваливающихся в карстовую яму. Раз за разом.
Естественно, за 20 лет многие пытались дать ответ на вопрос «Что это значит?». И пока большинство травило байки про дом с кошмарами, меньшинство все же смогло понять правду. Это были не дети. Фантомы. Зацикленные на одном и том же алгоритме повторяющихся действий. Проживающие свою смерть раз за разом в определенный период времени. А я просто «удачно» оказалась рядом и увидела все своими глазами.
Подруга говорила, что случившееся не стоит моих переживаний. Все равно сделать с фантомами ничего нельзя, но и они не страдают от происходящего, это ведь даже не души. Картинки же не страдают.
Но… я не знаю. Я никогда раньше не задумывалась над чем-то подобным. Для меня призраки, фантомы, плазмоиды – это не более чем фентези, чья-то фантазия. И я бы поверила в чужие выкладки, если бы сама лично не видела…
Если фантомы ничего не чувствуют, а просто проживают один и тот же момент времени, то почему, в тот момент, когда я пыталась схватить мальчика, девочка повернулась ко мне и – я клянусь! – грустно улыбнулась перед тем, как с жутким криком свалиться в бездну под своими ногами?
История в авторской озвучке выйдет на канале вечером, в 18.00. Понравилась история? Не забудь подписаться и поставить лайк!
______________________________________________
В моем телеграмме проходит игра: вы пишете мне два любых существительных, я придумываю страшную историю по этим словам для вас. Единственное условие - быть подписанным и терпеливым))
Ссылка на телеграм: https://t.me/cheschnight
Всех жду!