Искусствовед и критик Дарья Тоцкая — о литературном конкурсе «Эхо».
Я выросла в карпатском Ужгороде, в доме на улице Добролюбова. К стыду своему, я не знала, кто это такой, хотя слушала две школьные программы по литературе на двух языках. Но литературная критика в школьную программу не входила: ни в первую, ни вторую. Мелькнул Белинский, но без огонька: нам даже не предложили попробовать на себе роль критика в качестве домашнего задания. Улица Добролюбова долгое время была для меня улицей грецких орехов, съедобных каштанов и сакур…
То, что у критики сегодня есть последователи, читатели и свои профессиональные конкурсы — само по себе прекрасно. Да, общий призовой фонд конкурсов критики с трудом дотянет до размеров вознаграждения по одной прозаической номинации, например, «Ясной Поляны». Одни конкурсы перекрывают возможность участия лицам старше 35, а другие — с затрудненной системой номинации. Третьи исключительно жанровые, по типу «Фанткритика». В таких условиях литературное соревнование, принимающее работы от лиц до 18 и старше 35, не ограничивающее участников по теме, жанру и объему работ, а также основанное на самовыдвижении — это чудо в квадрате.
Вологодский конкурс литературной критики «Эхо» проводится силами Галины Щекиной и Сергея Фаустова под эгидой Союза российских писателей. По условиям конкурса, победитель прошлогоднего сезона должен дать оценку всем работам нового сезона: так мне досталась эта почетная обязанность. Читать приходилось и ночами (всего 55 работ!), но это было интересно: часто встречались новые имена, которые пока не увидишь в «Журнальном зале», и новый подход.
В лонг-лист конкурса «Эхо» в сезоне 2022 года вошли следующие критики: Наталья Брашкина, Сергей Фоменко, Вероника Воронина, Елена Коро, Владимир Чакин, Анастасия Карпова, Иван Родионов, Роман Красильников, Александр Люсый, Павел Виноградов, Сергей Баталов, Ирина Четвергова, Михаил Квадратов, Дмитрий Трипутин, Ирина Григорьева, Елизавета Чернышёва, Александр Евсюков и Ольга Таир.
Путевки в шорт завоевали Павел Виноградов, Александр Евсюков, Анастасия Карпова, Михаил Квадратов, Роман Красильников, Иван Родионов, Сергей Фоменко и Ирина Четвергова. Победа досталась Анастасии Карповой. Но сейчас хотелось бы остановиться на тех работах, которые удивили, восхитили, заинтересовали — лично меня — без оглядки на распределение мест.
Анастасия Карпова с рецензией «Заочность Алексея Парщикова» (публикация — портал Pechorin) пишет, будто играет с первородной структурой текста: сжимает его так, что он оказывается перенасыщен энергиями-идеями. «Здесь нет приторности и перегиба в характеризующих началах образа, поскольку центр предполагает и замкнутость, и, наоборот, расширение вне рамок собственных». Это ничего, стоит лишь замедлить темп чтения, и восприятие снова станет полным, только объем рецензии иллюзорно увеличится. При всем при этом физическая сжатость не лишает текст Карповой поэтичности: «Первые строки стихотворения задают интонацию плавную, спокойную, чем-то даже отголоском напоминающую нам «Я куда-то улетаю / Словно дерево с листа« Геннадия Шпаликова. Это воздух, непрерывные взгляды вверх. Но обратим внимание, что Алексей Парщиков пишет не «деревья«, а «растенья«. Этот неслучайный подбор слов может намекать читателю на упрощение, уменьшение — как раз на то макро, которое мы разберем ниже. А пока они, растенья, плывут, испаряясь, словно бы и растворяясь в сознании дня, в застывшем моменте этой самой секунды».
Михаил Квадратов в эссе «Это только сон во сне» о книге Александра Зайцева (опубликовано в журнале «Лиterraтура») следует хорошо изученному им поджанру: проблема произведения алхимически экстрагируется и поднимается над ним, рассматривается с особой тщательностью через призму философии и современности. Нет, терминов ради терминов не будет, имен ради имен тоже. Эссе Квадратова интересно домысливать, они вообще стимулируют мышление и этим ценны. «А ведь кроме важных дел существует и еще что-то. Все эти годы с человеком происходило и неважное; выясняется, что именно это его спасало». Или вот еще о кризисе среднего возраста: «Середину жизни можно рассматривать как трещину, отделяющую одну часть жизненного пути от части другой. Человек наталкивается на широкую зияющую трещину в асфальте, по которому он только что брел; нужно удержаться и не сорваться вниз».
Иван Родионов стабильно удерживает высокий уровень в рецензии на роман Кирилла Куталова «Антитела», ее можно прочесть в журнале «Юность». Критик легко переходит от деталей языкового разбора рецензируемого романа к риторическим вопросам современности. «Жаргон и сленг, неформальный и субкультурный — существовал всегда. Но именно сейчас, под влиянием глобализации, развития интернета, соцсетей и мем-культуры, стало происходить удивительное. Сленг начал терять «узкопрофильность» и становиться всё более универсальным». Родионов дает оценку произведению в целом и отдельным его «шестеренкам», разбирает и смотрит, как все устроено и за счет чего крутится.
Ирина Четвергова для меня — открытие, состоявшееся благодаря «Эху», прежде ее статей я не встречала. Четвергова — и сама поэт, и рецензию представила на поэзию Дмитрия Коржова. Она не стесняется говорить о технических особенностях, выдающих возраст автора. Уже сегодня видно умение критика в сжатой форме объяснить едва ли не глобальное: «Текст прекрасно передаёт ощущение восторга от размытости границы, когда верх и них условны, они то ли отражаются друг в друге, то ли существуют как единое, неиерархичное целое, давая шанс человеку самому определить себя в географическом (и в нравственном, учитывая контекст) смысле — выше он или ниже». Несущественные недочеты формы вроде приведенного целиком стихотворения растут из отсутствия (пока) серьезных журнальных публикаций, но это поправимо, и на этом заострять внимание не следует.
Сергей Кулаков в эссе «Тесей и минотавр» берется за тему с высшим уровнем редкости: очерк Борхеса «Милосердный палач» о Данте. Кулаков говорит с нами о тезисе, демонстрирующем недуальное мышление Борхеса: «Данте понимает и сочувствует любовникам, но, тем не менее, вынужден поместить их среди прочих прелюбодеев и похотливцев». Разумеется, будут и цитаты, причем, из оригинала «Божественной комедии», и обсуждение «неуместного обморока», и мысль, что Данте — в аду на миг представил себя и Беатриче… Обрамление всех этих теорий —размышления критика о лабиринте, оно вряд ли прольет для нас свет на загадки текстов, из-за них пострадала и структура эссе, — но как проявление культурного багажа это может остаться.
Павел Виноградов представил рецензию на мой роман «Море Микоша» «Затерянный в Серебряном мире», которая ранее была опубликована в журнале «Наш современник». Рецензируемое произведение сложное по смыслам и структуре (как автор я подтверждаю это), что делало задачу критика еще труднее. Не вдаваясь в пересказ, не погружаясь в пространные и отвлеченные рассуждения — а удерживая баланс, — Виноградов выдал качественный текст, который интересно читать сам по себе. При этом он насыщен упоминаниями архетипов, пантеонов богов, Маркеса и Алена Роб-Грийе — все вместе используется не для бахвальства, а для внятного разбора того, что происходит в рецензируемом романе. «И ещё это культурное море и море коллективного бессознательного, архетипов — мифов, традиций, обычаев народа гуцулов, их Серебряных гор. Архетипов порой тёмных, даже пугающих, но ведь зиждутся они на древнейших культурных пластах, уходящих во времена незапамятные. Приходит осознание, что всякие мольфары и чугайстеры — не попсовая экзотика для скучающей публики, а манифестации хтонической бездны».
Елена Коро с рецензией на поэтический сборник Евгении Джен Барановой «Рыбное место» (впервые опубликована в журнале «Южное сияние») — это если не гранит, то грильяж для неподготовленного читателя. Коро не станет тратить время на объяснение терминов и разреженно-понятные словесные конструкции, но за это критиков не ругают. «И вот «чужих певцов блуждающие сны» не отпускают поэта ни на миг, и в этом странный симбиоз души, принимающей все формы как свои, не все, конечно, все формы носит в себе только хора, носит праформы вещей. Но в этом качество души поэта, его беременность, вынашивание и чувство материнства речи». И во всю эту среду поэтического кизила и кентавров-оксюморонов вдруг кинжально вклинятся достаточно жесткие размышления о современных поэтах и поэзии (не всех, Баранову Коро не причисляет к этому сонму): «Они все знают о жизни поэтов 20 века, они считают, что сейчас устарело название «поэт», что женщинам-феминисткам в начале 21 века стоит называть себя поэтессами, а лучше поэтками. Они дают себе право на странности, на флэшмобы и чудачества. Наконец, речь заходит об их стихах […] Между поэтами живут литературные работники, менеджеры среднего звена современной литературы, по воскресеньям совершающие запланированные странности, как и положено современному поэту, по вторникам организующие поэтические акции. Имитация настолько совершенна и завершена…»
Анатолий Калинин предлагает рецензию на роман Саши Сокол «Между собакой и волком». Если честно, начало заставило меня иронически хмыкнуть: кого только не величали «русским Джойсом», а Джойс, как говорится, и ныне там. Но затем критик поделит между героями романа различные «формы» языка и проследит характер их взаимоотношений, давно предопределенный извечными архетипическими сюжетами: новое свергнет старое. «Единство создается лишь за счет неиссякаемой и безудержной жажды говорения, в то время как сюжетная линия дробится на фрагменты и слово скачет от одного смыслового осколка к другому». И далее: «Подобный характер высказывания так же вызывает эффект ретардации, который мы наблюдали ещё в первой линии, но он достигается иными путями — через планомерное разрушение ожиданий читателя о начале какой-нибудь истории. Так или иначе вновь создаётся благоприятная, то есть лишённая сюжетной мотивации, антиповествовательная среда для проявления языка как такового, но уже в новом аспекте». Это концентрированная рецензия, которая не боится быть сложной, ведь для ее задач это органично. Не «рекомендательная» критика, не для поверхностного чтения за утренним кофе.
Владимир Чакин в рецензии «Гипермодернизм Киора Янева» рассматривает немассовую литературу, оттого и сама рецензия вполне может с удобством расположиться в своей нише и даже провести туда Интернет. Шучу, конечно, какой Интернет — это почти наверняка архив статей и диссертаций по физике и метафизике в бункере. Так что в рецензии будет повод поговорить о диапазоне масс, о черных дырах, об атомах и пустоте: «Остальной мир выше и ниже этих размеров уже размывается в пустоту: звезды и прочие космические объекты, с одной стороны, элементарные частицы – с другой […] В итоге, легчайшие элементы водород и гелий составляют девяносто девять и огромное количество девяток после запятой содержания всех элементов в видимой вселенной. Остальных, более тяжелых элементов, — практически ноль. Смотрим на небо и понимаем, что, если отправиться в межгалактическое путешествие и лететь прямо в небо даже бесконечно долго, вероятность наткнуться на звезду, планету или любой другой космический объект у нас нулевая. Нам предстоит бесконечный путь в пустоте с бессмысленной целью». Нет, Чакин не потеряется в метафизической пустоте, а направит свой звездолет к языковой плотности Янева и рассуждениям о том, зачем это нужно, для чего необходимо зашкаливающее количество аллюзий и к другим вопросам. Это тот случай, когда рецензию интересно читать даже в отрыве от рецензируемого произведения.
PS. В конкурсе могли принять участие работы разных лет, поэтому не имело смысла делать срез и как-то связывать между собой работы и время. Могу отметить несколько интересных тенденций. К примеру, «Мастер и Маргарита» по-прежнему читаемое произведение, несколько авторов прислали рецензии на него. На мой взгляд, это же их и погубило: чтобы сказать нечто новое о произведении такого уровня (по смыслам, культурологическим референсам или хотя бы аналогиям с советской действительностью), требовалось нечто новое сначала найти. Этого не произошло, и глыба произведения задавила критическую работу, причем каждую.
Интересно, что на семинарах критики («Липки», «Химки», СПМ и так далее) мне попадалось значительное количество работ, которые хотелось деконструировать и начать править как редактору. На конкурсе «Эхо» такого желания не возникало: подавляющее большинство авторов прислали цельный, законченный «продукт» с собственным стилем. Оставшиеся работы строились на пересказе, представляли собой либо грубый «критический пасквиль №100500 на такого-сякого Сорокина», либо хвалебную оду незначительному произведению. В лонг такие тексты, разумеется, не вошли.
Итог: хороших работ было много, отличных — достаточно. Как уже отметил Иван Родионов, даже не все профессиональные критики вошли в шорт — по сравнению с прошлым годом на «Эхо» прислали в 1,5 раза больше заявок. Пожелаем конкурсу дальнейшего роста и успехов.
#литературнаякритика #современнаялитература #формаслов