Приближались ноябрьские праздники. Уже вовсю падали на землю первые заморозки, снег, нет, нет, да и осыпал окрестности белым покрывалом, который быстро таял на обеденном солнце.
Как бы то ни было, но Григорий по настоянию своей властной дородной жинки и матери, решил резать к празднику подросшего поросенка.
- Кум, - обратился он к своему куму Федору, встретив его у магазина,- как бы нам с тобою поросенка зарезать завтра, как никак суббота.
- А и чего бы не зарезать, пора уже. Заморозки стоят, не сегодня завтра снег упадет и все. Тепла уже не будет. Можно и зарезать.
- Так ты давай, приходи по утречку.
Договорившись с кумом, Григорий приготовил с вечера все, что нужно для работы, настил, солому, ножи, топор, веревки и крюки. Накормив поросенка посытнее, напоследок почесав ему за ухом, ушел отсыпаться.
Утро встретило его ворчанием матери. Она шаркала по полу своими тапочками и бормотала себе под нос:
- Давай Гришка, вставай. Все спишь, окаянный. Завтракать беги, да готовь уже все, успеть бы, работы невпроворот, а они спят.
- У меня и так все приготовлено, что ты мать все торопишься. Кум придет, сказал. Он хорошо режет.
Выпив два стакана молока с пирожками, вытерев свои пышные усы, Григорий одел фуфайку, шапку и вышел во двор.
Федор уже подходил к раскрытой калитке.
- Здорово, кум!
- Здорово, давай заходи. – подал куму самокрутку.
- Ох и добрый у тебя табак, кум, папиросы с ним не сравнятся.
В это время дед Пантелей, сосед, увидев из окна, встречу двух друзей, сразу смекнул, что назревает довольно неплохой день.
- Вона че деетси, никак порося резать будуть!Эк, оно завертелось сегодня! Ай да суббота!
Он быстренько метнулся в спаленку, одел теплые штаны и рубаху, накинул старый овчинный полушубок, шапку и уже прытко бежал к дому соседей, когда его Матрена заметила его отсутствие.
- Здорово мужики! – бодро поздоровался дед и примкнул к курящим. – Вам помощь то ить нужна будет?
- Ладно дед, заходи, только скоренько.
- Дак я чож, бегом.
Они зашли в сарай, Григорий прикрыл двери, и, достав бутыль, быстро налил крепкого самогона в две рюмки, подал их деду и Федору, тут же выложил на газете сало, потом налил себе. Выпили, крякнули:
- эх! Добрый самогон!- закусили, на душе похорошело. Дед наслаждался. Чтобы вот так: крепкого самогончика? Да с утра, да с сальцом на черном хлебушке - это просто блаженство! День предвещал праздник.
- Кум, а давай еще по одной, для сугрева.
Молча повторили, спрятали бутылку и вооружившись веревкой, ножом , потянулись друг за другом до поросенка.
Федор вошел в саж. огромный поросенок стоял в углу, приняв оборону.
- Борька, Борька, Борька, цыть, цыть,- поросенок смотрел на него своими маленькими черными бусинками и понял моментально все, что от него хотят. Вот недаром сегодня ночью ему снились страшные сны, он часто повизгивал и открывал глаза. Он пугливо хрюкнул и стал отступать к стене. Григорий зашел с веревкой в руках с другой стороны, наступая на испуганное животное. Хряк выдержав несколько секунд, неожиданно бросился к выходу, ища спасения. Он юркнул между мужиками и выскочил из сажа прямо между ног деда. Пантелей смачно выругавшись матом от полученной боли, упал на спину хряка и держась за хвост поскакал прямиком в огород. Перепуганное животное неслось по убранным грядкам, вереща,словно резанный. На визг прибежала хозяйка, за ней следом семенила баба Таня и соседка баба Клава. Увидев своего деда браво гарцующего на поросенке задом наперед, она истошно закричала:
- Вот же паразит, а! Уже сбежал ить, успел, чтоб тебя три раза перевернуло, черт старый. – В это время, не удержавшись на повороте дед свалился на только что вскопанную землю и раскинув руки смотрел в небо. Поросенок, почуяв свободу ринулся подальше от этих злых людей.
Деду помогли встать, подбежавшие мужики, стряхнули с одежды прилипшую грязь.
- Ну, дед! Цел? Ну, даешь! Хорошо земля мягкая. Как ты так лихо на нем проехал, еще и удержаться смог?
- Э, паря, я в кавалерии знашь как скакал, с шашкой наголо. Ура! Вперед! - рассказывал дед, махая рукой, а сам потирал поясницу. - Вот энтими руками революцию делал. – он показывал свои мозолистые от работы руки. - Во! Медаль имел за отвагу, да не одну ишшо.- Важно похвастался он.
Тут же поднесли крепкое лекарство деду. Полную рюмочку самогона. Баба Клава лично ему наливала:
- На уж пей, кавалерист! - И подала хрустящий огурчик.
- Во це дило! - умильно проговорил дед. Он поправил свое здоровье , поцеловал рюмку и свою жинку, и уже был готов идти на новые подвиги, во имя соседей.
Забытый всеми хряк успокоился и мирно рылся в куче листьев. Но тут подоспели дочка Светлана и зять Борис, и дружный отряд ринулся загонять хряка в удобное для отлова место, поросенок сопротивлялся, как мог. Он пролетел рядом с поленицей, зацепив подпорку и она рухнула с шумом, на стоящие рядом с ней цинковые ведра, послышался звон, грохот. Старая мать ругала на чем свет стоит и мужиков и свинью. Следом полетела и лестница, приставленная к стене сарая, падали лопаты и грабли. Наконец хряк был загнан в угол, пойман и завалив его на землю, кум ловко всадил нож прямо на месте.
Все шумели, обсуждая пережитое только что действо. Женщины побежали за горячей водой, мужики шмалили тушу, пахло жженой щетиной, мясом и ошпаренной кипятком соломой. Такой огромной бригадой поросенка быстренько освежевали. Тушу разрезали на части и сносили в сарай, подвешивали к крепкой балке на крюки. На кухне готовили жаркое, варили картошку, накрывали столы, смеялись. Работа кипела.
Дед, собрав вокруг себя детей, рассказывал им небылицы про свои геройские подвиги во время революции и страшной войны со злобными нехристями- фашистами. Они открыв рот, внимательно слушали деда и восторженно охали, мечтая в душе совершать подвиги еще покруче деда. тут же появились медали, которые дед бережно разворачивал из белой тряпицы, ребята смотрели на них горящими руками и бережно гладили.
Потом все сидели за столом, поедая мягкую свежатину, закусывая ее солеными огурцами и квашенной капустой. Хлеб и пирожки шли на расхват. Кум хвалил деда.
- Дед, ну ты удивил. Я бы так не смог.
- Да ить оконфузился я давеча, страшно! - смущенно говорил дед, - ведь зад поросенку чуть не целовал, чтобы не упасть. - смеялся он сам над собой.
- Давай дед за тебя, настоящий кавалерист! – дружно подняли все рюмки,- чтоб еще не раз помогал нам в работе. Герой!
Вечер опускался над станицей, стирая все заботы хлопотного дня. Похолодало, звезды рассеялись по темному небосклону, из трубы вверх , к ночному небу, поднимался дым, догоняя след млечного пути. В доме горел теплый свет, уставшие, разморенные люди вели обычные разговоры о жизни, но после тяжелого дня всех клонило ко сну и попрощавшись, все стали расходиться по своим домам.
Дед, придерживая свою бабу Клаву под локоток, чинно вышагивал рядом с ней, стараясь держать равновесие.
- Вот ишшо день прошел, так и жизня бежить вперед, не останавливаясь. А? Клавдия? А помнишь, как мы с тобой, - он замолчал, проглатывая горький комок, застрявший в горле, - молодые, стояли вот так, у реки под зеленой ветлой.
- Помню, Пантелеюшка. И звезд было мооооре. А ты меня замуж позвал!
- И целовались мы с тобой тогда, усю ноченьку темную!
Он потянулся к ней и чмокнул ее в губы.
- А потом к Саньке Морозовой бегал! – грозно произнесла Клавдия.
- Не, Клавушка, наговор это был и поклеп, чтобы ты озлилась на меня, да и кинула. Я только тебя, слышишь? Только тебя, всегда, всегда любил! Ить чего тольки не было в на фронте, а тебя припомню и жить хочется, домой хочется, к тебе , милая. – произнес он. – А сегодня и прям, праздник. Душа то как радуется.
Кот, обрадовавшись вернувшимся хозяевам, терся о ноги. И мяукал, призывая в дом.
Они закрыли старенькую калитку и пошли наслаждаться спокойным сном на мягкой перине.