Квартира Мыша, Лёвки Мышкина, являлась элитным жильём в самом центре Питера, да ещё в сталинке, огромной, с высокими потолками и пятью комнатами. Её в своё время распределили деду - в прошлом красному комиссару НКВД, за кровавые заслуги. В доме Мышкиных всегда были открыты двери для гостей и тусовался какой-то разночинный народ. На кухне гостеприимного жилища всегда можно было попить кофе «Чёрная карта», потому что другого Егоровна, мать Мыша, не признавала. Она любила всё делать с шиком, подчёркивая своё благосостояние и хвастаясь несуществующим достатком.
Никто никогда не видел, чтобы Егоровна работала, ходили слухи, что некогда она была проводницей в московском поезде, где поимела массу полезных связей с милицией, бандюгами, руководством железной дороги и потом активно выжимала из этих связей всевозможные соки.
Пока был жив дед, в квартире проживали ещё два облезлых кота, которых престарелый герой революции постоянно кормил консервами кильки и молоком. Дед так сжился с этими животными, что казалось, будто они - единой целое, и без деда нет котов, а без котов нет деда. Сами кошаки были такие же древние как старик - чёрные, худые, но наглые. Они постоянно орали, что хотят жрать, и гадили везде и всюду, чувствуя себя хозяевами. Квартира была наполнена запахами табака, кошачьей мочевины и кофе. Когда, в конце концов, коты от старости приказали долго жить, то и дед без них продержался недолго. Старик тогда уже редко выходил из дома, а как схоронил своих котов, так совсем что-то загрустил. Бедный мышевский дед совсем перестал выходить из комнаты, а в один прекрасный день вдруг совсем пропал. Нет его день, два, подали в милицию, обзвонили морги. Нет деда. Неделю не было, а потом нашли его, сняли с электрички где-то в области. Видимо поехал дед искать страну своего детства, да нет её, не купишь туда билет.
В первый раз доставили его домой. Но птицу в клетке не удержишь, и в следующий раз опять пошёл старик в невменяемом состоянии бродить по зимнему холодному городу и уже не вернулся никогда. Опознали его в больнице без сознания, где он и отдал Богу душу. Схоронили деда как положено, через три дня, на городском кладбище, рядом с бабкой, Ираидой Максимовной Мышкиной.
А вскоре произошло то, чем и должно было закономерно кончиться гостеприимство – квартиру Мыша ограбили. Вынесли технику и любимый Егоровнин видеомагнитофон. А это была трагедия всей её жизни. Видак был для Егоровны чем-то вроде олицетворения благосостояния, благополучия. Это был символ, мираж её счастливой безбедной жизни, окно в мир, мечта. Надо сказать, что и стоил он по тем временам, как машина и был весьма дефицитным товаром. Егоровна, не смирившись с потерей начала собственное расследование, да такое, что каждый день в её квартире стал таить что-то новое. Можно было прийти к Мышкиным, и встретить в центральной комнате ОМОН-овца в полной экипировке с калашом на плече, и рядом с ним с следователя из ЛОВД, без зазрения совести пьющих водку.
- А, мальчишки пришли, заходите, заходите, - добродушно махал друзьям Лёвки Мыша, остолбеневшим от такого зрелища, боец ОМОН в броннике и маске, выпускающий клубы дыма ароматных сигарет с вишнёвым вкусом «Капитан Блэк», - да не стесняйтесь Вы, что застыли, проходите! Водку будете? Ну ладно, как знаете, только потом не просите, больше нет.
На следующий же день, придя к Мышу в комнате Егоровны можно было застать уже криминального авторитета, полностью лысого, огромного, в чёрной рубашке и золотых цепях, с говорящим прозвищем «Могол» и воровским наколками. Со стеклянными, ничего не выражающими глазами он поигрывал в руках чёрной банкой сигарет JPS "John Player Shecial Cigarettes", дорогущих как космос.
- Так, пацанята, за синькой метнитесь, - сквозь зубы цыкал Могол и кидал на стол пачку помятых купюр.
Мышь всем потом рассказывал, что на каждой из них виднелись запёкшиеся пятна крови. Он в страхе бежал в соседний элитный магазин, потому что отказать в просьбе такому человеку было как-то очень страшно.
*****
После смерти мышевского деда, откуда не возьмись явились многочисленные родственники и наследники и кредиторы. Тёмные личности стали появляться в нехорошей квартире всё чаще и чаще, а словосочетание «квартирный вопрос» вошло в обиход семейства Мышкиных раз и навсегда, и не отпустило Егоровну до самой её смерти. С момента кражи символа благополучия – видака, жизнь потихоньку покатилась вниз, под откос. Он был как тотем, как символ веры, как вершина всей жизни. А тут - на тебе и магического видака не стало. Но не могла смириться с потерей Егоровна, потому что для неё было жажда - ничто, имидж – всё. Первым её шагом в никуда было то, что она взяла через бандитов кредит в банке на покупку ещё одного видака, взамен украденного, а потом долго и упорно бегала то от банка, то от бандитов, попадая в приключенческие истории.
«Квартирный вопрос» не мог продолжаться вечно и в конечном итоге, сколько верёвочка не вейся, а конец у неё, несомненно, будет. И как доблестная Егоровна не билась за драгоценную жилплощадь в престижном районе, многочисленные наследники деда - её родные братья, сёстры, а также кредиторы и бандиты, которые в конце концов уже просто прописались и не выходили из драгоценной хаты, по средствам судов и судебных приставов всё-таки принудили её съехать и имущество разделить. А досталась ей от элитного жилья в итоге, после вычета всех долгов, какая-то жалкая сумма в 7000 долларов, ещё до деноминации рубля, которую она, по своей доверчивости, отдала на хранение бывшему мужу – отцу Мыша, тоже работнику одной из городских бригад.
Бывший благоверный Егоровны за хранение щедро снял с неё процент, а попросту тягал деньги из заначки на личные расходы, и семь тысяч долларов быстренько превратились в пять. Егоровна, прознав про это, умудрилась натравить на бывшего муженька одновременно милицию и братву. И за вымышленные долги опять пошли какие-то разборки, стрелки, на которые она брала для массовки всех, даже одноклассников Лёвки, а потом долго таскала их к следователям, как свидетелей, и всем кричала:
- Вот, они всё знают! Он видели, как меня ограбили!
Но ошалевшие старшеклассники не видели ничего, кроме пакета в газетной обёртке, который передал отец Мыша его же матери-Егоровне. Уникальное семейство, в котором каждый кинул друг друга и себя в том числе. В конечном итоге съехала несчастная Егоровна из элитной пятикомнатной сталинки в центре Питера в хрущёвскую «двушку» на предпоследнем этаже на самой окраине города, в пром.зону, рядом с Ижорскими заводами.
Но это произошло не сразу. Поначалу, ещё цепляясь своими худенькими пальчиками за осколки былой роскоши, Егоровна с Мышем переселилась не так далеко, буквально через квартал от старого любимого дома, на съёмную квартирку, гораздо поменьше и поскромнее, на первом этаже, зато двухкомнатную, тихую и чистую. Тёмные силы, которые Егоровна разбередила, в виде братвы, милиции и банкиров, остались явно недовольны своим процентом от продажи её бывшего жилья и доли его раздела между наследниками, потому что «квартирный вопрос» на этом не только ни закончился, а только стал всё больше и больше нарастать.
*****
Для Мыша от переезда ничего не поменялось, новая квартира стала ещё больше напоминать ту самую, «нехорошую» Булгаковскую, в которой жили в «Мастере и Маргарите» Воланд со своей свитой. Фантастичность событий, происходящих в ней, пошла после переезда по экспоненте, как будто оборвалась какая-то цепочка, ограничивающая связь с реальностью.
С виду всё носило довольно пристойный характер. Тихий дворик, какие бывают только у пятиэтажек. Лавочки с добрыми бабульками, детская площадка, сушащееся бельё на верёвках, пара добродушных алкашей за деревянным столиком, да деревянный грибок над песочницей. Жёлтая хрущёвка с чистеньким ухоженным подъездом, пахнущая свежей краской дверь, оббитая искусственным коричневым материалом. Всё как у людей. А между тем в «нехорошей» квартире кипели нешуточные страсти. Ну никак не могли серьёзные люди остаться довольными полученным от раздела имущества Егоровны, а уж тем более банки, в которых стоимость невыплаченного кредита на видак, по которому Мышь втихаря смотрел порнуху, в скором времени сравнялась со стоимостью новой квартиры. И тут начались «бандитские войны». Братва вступила в реальную битву с милицией за остатки квадратных метров мышиного семейства.
Если то смутное время описывать подробно, то получился бы очень даже неплохой сериал. Человеку же, который видел бы весь его изнутри, порой становилось весьма и весьма не до смеха. Он всегда мог оказаться между любой из сторон, и из живого свидетеля превратиться в обвиняемого, ну или в неживого свидетеля.
Однажды тёплым летним днём, когда ничто не предвещало беды, в дверь новой квартиры Мыша застучались какие-то суровые личности в чёрных рубашках. Под ударами их кулаков старенькая дверь выплёвывала опилки и трещала. Егоровна, посмотрев в глазок, как реальная лань вскочила и крикнула Мышу:
- Не сдавайся, держи оборону!
И, несмотря на пенсионный возраст, в свои неполные шестьдесят лет, с разбегу выскочила, как в боевиках, в открытое окно, на другую сторону. Зрелище было обескураживающее. Егоровна могла сниматься в любом голливудском фильме, при чём абсолютно в любой роли. При этом Мышь, привыкший к экстравагантным выходкам своей "маман", даже нисколько не удивился. Ему как всегда было очень смешно, поэтому он только улыбался, наливая очередную чашку кофе с тремя ложками сахара, когда дверь должна была вот-вот вылететь с петель.
- А потом неизвестно, когда ещё придётся, - заторопился он, разливая горячую воду и рассыпая по столу сахар и разговаривая сам с собой.
Мышь прикурил сигарету традиционного «Marlboro» и, как герой революции перед смертью, с наслаждением смаковал горячий, обжигающий напиток, вдыхая ароматный дым.
Сюжет, разворачивающийся вокруг, мог быть по праву удостоен экранизации в крутом триллере-боевике. Ниндзя Егоровна, с разбегу выскакивающая в окно, правда с первого этажа, бандиты, высаживающие дверь, оборона фамильного замка и Мышь, блаженно затягивающийся перед смертью кофе с сигаретой. Позовите Тарантино! Но в этот день удача была на стороне Егоровны. Сиганула она в окошко, как оказалось, не просто так, а целенаправленно. Побежала престарелая аферистка прямым ходом к своим приятелям из Железнодорожного РОВД. И вот, когда дверь окончательно готова была вылететь с косяков, буквально минут за 5-10, откуда не возьмись возник СОБР. Мышь ещё удивился – почему именно СОБР, специальный отряд быстрого реагирования, а не традиционный ОМОН? Всё произошло, как полагается. Приехавшие на чёрном микроавтобусе, в бронниках, масках, с автоматами, бойцы СОБРа за минуту скрутили ломящихся в дверь бандюков и увезли их в неизвестном направлении.
Сцена, когда пленённых бандитов с заломанными за спиной руками выводили из подъезда, была как будто списана с эпизода ареста Горбатого в последней серии «Место встречи изменить нельзя». «А теперь Горбатый! Я сказал Горбатый!» Егоровна бесстрашно встречала у подъезда братков в наручниках торжествующим взглядом, победно курила сигареты, улыбаясь беззубым ртом и узкими морщинистыми глазами из-под огромных очков, а последнему бритоголовому бугаю пнула под зад ногой...