10 ноября в России состоится премьера фильма Алисы Ерохиной «Накануне» — социального триллера о 16-летнем подростке, который всеми силами хочет добиться внимания своего отца. Режиссер Алиса Ерохина в интервью для «Слово и Дело» рассказала, как пришла к авторскому кино, как будет развиваться отечественный кинематограф и почему мы все чаще обращаем внимание на проблемы подростков.
— Фильм «Накануне» — это ваш дебютный полный метр. С чем вам пришлось столкнуться как режиссеру? Что нового вы узнали, благодаря этому опыту?
— Тут много моментов. Хоть это и дебютный полный метр, кино я снимала и до этого. Просто это были короткие и средние метры. Новым для меня стало профессиональное производство. Естественно, это не то же самое, что производство студенческих, крайне сложных по бюджету фильмов. В этом есть новый опыт, когда ты работаешь с большой командой профессионалов. Уровень ответственности выше. Здесь ты сам выбираешь свою команду единомышленников. Вы создаете именно коллективный продукт. Безусловно, это очень сильно вдохновляет, потому что твои мысли сценария кино переплетаются с мыслями оператора и художника. Так создается третий продукт, и это гораздо лучше.
— В одном из интервью вы говорили, что на вас как на режиссера повлияло массовое, поп-культурное кино. Но фильм «Накануне» — это авторское кино, не похожее ни на что поп-культурное. Почему так получилось, почему именно там вы искали корни?
— Как я уже говорила, на меня воздействовала поп-культура, когда я еще была совсем ребенком. Как и на многих авторских режиссеров. Потому что, когда ты ребенок, ты по-другому воспринимаешь реальность. Это похоже на чтение мировой классики. Я только сейчас дохожу до некоторых книг, которые были в нашей школьной программе. Проблемы, которые описаны, можно осознать спустя какое-то время, уже имея жизненный опыт. Ребенок в пятом классе иначе может понять и прочувствовать, о чем писали те же Бунин и Тургенев. Когда мы становимся взрослее, нам открывается все больше новых смыслов, пластов и слоев произведения, которые в возрасте пятого класса ты и не предполагал, что они могут быть заложены.
То же самое и с кинематографом. Бесполезно ребенку семи лет показывать картины Микеланджело Антониони. Максимум он заснет под него. Для себя Антониони я открыла в 17 лет, и это было настоящее серьезное открытие, которое на меня повлияло. Но в семь лет я открыла для себя Джеймса Кэмерона и Джорджа Миллера. И это тоже этап взросления. Не надо так страшиться поп-культуры. Она влияет на нас, но влияет параллельно с классикой. Поэтому надо просто принять тот факт, что это наша реальность, и уметь с этим работать.
— Главный герой вашего фильма — подросток. Кажется, что сейчас тема изучения жизни подростков и их личности набирает популярность. Почему мы обратили на них внимание?
— Мне кажется, это связано с тем, что мы сами находимся на каком-то сломе временных эпох. И острые социальные события влияют на всех нас. Острее всего это переживают подростки. У взрослых эмоции притуплены, мы научились жить в этой реальности, скрывать, гасить эмоции. Подростки еще этого не умеют, поэтому в них бушует энергия, которая и манит режиссеров. Это такой чистый источник энергии, он привлекает, притягивает.
— В своем фильме вы хотели показать типичного или уникального героя?
— Мне кажется, не бывает типичных персонажей. Если мы поглубже копнем в каждого человека, там найдется какая-то невероятная уникальность, глубина. Безусловно, я делала срез типичного подростка с окраины, который учился в определенных школах, вертелся в определенных кругах. Но, конечно, я старалась отыскать в нем те уникальные черты, которые бы делали из него того, кто он есть.
— Какое будущее у этого героя, на ваш взгляд?
— Я очень надеюсь, что оно у него будет. Но, мне кажется, мы не можем ответить на этот вопрос относительно ребят, которые живут вокруг нас — тех подростков, которые испытывают подобные эмоции, которых несет из стороны в сторону, и они не могут справиться с собой. И мне очень хочется верить, что у них все будет хорошо. Что найдется какая-то точка опоры, которая их уравновесит. Я искала такое лицо, в котором была бы матрица такого узнаваемого подростка с окраин. Такого, с которым мы росли рядом. Это очень узнаваемый типаж. Плюс была конкретная задача на эту роль взять непрофессионала.
— Каково это — работать с непрофессиональными актерами?
— Безусловно, есть свои аспекты работы с непрофессиональными актерами. Но я бы не сказала, что это сложнее. Да, больше рисков, когда ты берешь непрофессионала, особенно на главную роль. Зато, если все удается, результат может быть ошеломляющим.
— Кажется, что Петербург в фильме играет одну из главных ролей. Каким вы его хотели показать? Какой он для вас?
— Мне хотелось, в первую очередь, показать такой нуарный Петербург. Я намеренно старалась избегать его парадных видов и сосредоточиться на задворках, узких улочках, парадных, прокуренных сквотах. Такого колорита, которого мы сознательно или бессознательно избегаем. Для многих Петербург — это что-то историческое, красивое. Мне намеренно хотелось от этого уйти, потому что Петербург может быть и другим.
— Какое фестивальное будущее у фильма?
— Сейчас такое время, когда очень сложно об этом говорить. Безусловно, мы рассчитывали на международную судьбу фильма. Но в связи с недавними событиями этого не произошло. Хотя были какие-то договоренности, были вероятные возможности. Конечно, мне как автору хотелось бы, чтобы фильм увидели много людей как в России, так и за ее пределами. Потому что, на самом деле, это универсальная история. Сейчас мы вообще ничего не можем загадывать. Но в России будет довольно широкий прокат.
— Каково человеку с окраин, живущему в некотором неблагополучии, будет взглянуть на себя со стороны?
— Тут, как и с любой проблемой — все зависит от того, как ты на нее посмотришь. Кто-то увидит в этом герое себя и почувствует, что он не одинок. Кто-то наоборот, как и все мы, очень тяжело воспринимает такое зеркало. Возможно, и это нормально, что ему фильм не понравится. Реакции могут быть абсолютно разные — и это хорошо. Я не пыталась сделать гладкий фильм. Мне интересно работать с шершавостью. Поэтому понятно, что и реакция будет разная. Но мне хочется верить, что этот фильм не оставит никого равнодушным.
— Если в целом говорить о российском кинематографе, кажется, что сейчас он отделяется от мирового и начинает познавать новые грани внутри себя. На ваш взгляд, хорошо это или плохо? Надо ли нам стремиться вновь стать частью глобального, или пока нужно осознать себя?
— Вы знаете, мне кажется, наш кинематограф всегда искал собственный путь. Если посмотреть, на наших режиссеров — Балабанов, Сигарев — это абсолютно уникальный почерк, который свойственен автору из России. Я не могу представить такого же автора в другой стране. И при этом мне кажется крайне важным, чтобы наш голос слышали везде.
Чем опасен момент консервации? Когда ты закрываешься, больше шансов где-то схалтурить, недоработать. А момент открытости миру, когда на тебя смотрят все, заставляет тебя всегда быть в тонусе. Ты чувствуешь себя в обойме, и у тебя есть энергия кому-то что-то доказать, превозмочь себя. Поэтому, я бы очень не хотела, чтобы у нас была консервация. Мне кажется, что это путь к деградации кинематографа.
