оглавление канала
Наконец, доктор умерил свой бег, и остановился напротив двери с номером двенадцать. Вежливо постучал, но не дожидаясь ответа, тут же приоткрыл дверь, и сладким голосом пропищал:
- Вы позволите, Сергей Станиславович? К вам гости…
Пауков довольно грубым жестом отстранил врача, перекрывавшего ему проход, и сделал несколько шагов внутрь палаты. Скорее это можно было назвать гостиничным номером, нежели палатой. Добротная, не лишенная изящества, деревянная мебель, пушистый ковер на полу, прикрепленная к стене подставка с телевизором. Два кресла, небольшой холодильник, горшок с каким-то фиолетовым растением на подоконнике, сбоку еще одна дверь, ведущая в ванную комнату и туалет. На столе стояла ваза с фруктами и не распакованная шоколадка. Вместо штор на окнах светлые жалюзи. Окна выходили в парк, окружающий больницу. На улице тихо падали редкие хлопья снега, и ветер уже не раскачивал верхушки огромных сосен, как было, когда они только ехали сюда. Около окна стоял мужчина, и смотрел задумчиво на летающие в воздухе крупные снежинки. Услышав, что кто-то вошел в комнату, он обернулся. Пауков замер на месте. От того Елезарова, которого он знал осталась только половина. Седые волосы, потухший взгляд, бледные, почти бескровные губы. Первым заговорил врач.
- Как вы сегодня спали, Сергей Станиславович? Опять кошмары мучили? – В голосе дежурное врачебное сочувствие.
Мужчина медленно покачал головой.
- Спасибо. Нет, спал хорошо.
Отвечал он врачу, но пристальный, какой-то напряженный взгляд не отрывал от Паукова. А тот, не обращая внимания на Ройзмана, проговорил, почему-то, охрипшим голосом:
- Ну, здравствуй, Сережа.
Елезаров просто ответил:
- Здравствуйте, Виктор Анатольевич…
Ройзман радостно заулыбался, глядя на Паукова торжествующим взглядом.
- Вот видите!! Я же вам говорил!! Узнает…
Пауков, по-прежнему, не обращая внимания на врача, бегло оглядел комнату. Потом повелительным голосом, словно он был тут полноправным хозяином, скомандовал:
- Распорядитесь, чтобы ему принесли вещи! Мы пойдем на прогулку. – А потом, уже к Елезарову. – Думаю, свежий воздух пойдет тебе только на пользу.
Самуил Яковлевич слегка растерянно проблеял:
- Да зачем же, на улицу. Там холодно. А здесь-то как уютно. Прикажете, вам сюда чаю подадут…
Виктор Анатольевич только бровь приподнял, и Ройзмана, как ветром сдуло. В комнате повисла неловкая пауза. Елезаров, по-прежнему продолжал стоять у окна, глядя на Паукова. А тот никак не мог собраться с мыслями, чтобы начать разговор, чувствуя непривычную неловкость. Сергей слегка усмехнулся краем губ, и проговорил совсем тихо:
- Вы, наверное, хотите меня спросить о произошедшем ТАМ. Но. я не смогу вам ничего толкового рассказать. Не помню почти ничего…
Пауков сделал ему знак рукой.
- Не сейчас, Сережа. Вот пойдем на улицу, там и поговорим.
Елезаров понимающе кивнул головой, и в комнате опять повисла тишина. Через несколько минут в коридоре послышались шаги, и в палату вошел дюжий молодец с одеждой Елезарова. Потоптался на пороге и, с незамысловатым «вот» протянул охапку вещей Сергею.
Они медленно шли по расчищенной от снега дорожке между янтарными стволами сосен. Кроны деревьев над ними шептались и вздрагивали, словно живые, от легких касаний холодных ладоней ветра. Но здесь, внизу, все было тихо. Пауков первым нарушил молчание.
- Я не хотел начинать этот разговор в палате. Думаю, наверняка все палаты в клинике прослушиваются…
Елезаров поднял голову и с насмешкой проговорил:
- …И просматриваются. Две камеры в палате и одна в ванной.
Пауков приподнял удивленно бровь.
- Я не заметил ни одной, просто высказал свою догадку. Рад, что к тебе вернулся твой профессиональный навык. Думаю, он нам может еще пригодиться. – Потом немного помолчал, глядя куда-то вверх, словно досадуя на шум, похожий на шум прибойной волны, который непрерывно звучал над головой. Потом продолжил. – Расскажи мне Сережа ВСЕ, что помнишь. Что же, все-таки, с вами произошло тогда?
Елезаров непроизвольно поморщился.
- Виктор Анатольевич, вы уж не обессудьте… Помню совсем мало…
Его собеседник нахмурился. Не любил он когда ему возражали, пускай даже и в такой завуалированной форме. Но гнев свой сдержал, понимая, что напором тут ничего не сделаешь. Он умел быть терпеливым.
- Ты же понимаешь, что даже самая незначительная деталь, какая-нибудь несущественная мелочь, все может иметь значение.
Елезаров быстро глянул на своего собеседника. А Пауков, почему-то, поежился от этого его взгляда. Было такое ощущение, что теперь они поменялись местами. Это он, Пауков, сейчас словно на ладони у Елезарова, и тот понимает все мысли и чувства своего собеседника, а также проникает туда, куда сам Пауков иногда боится заглядывать. Но он быстро отогнал от себя эти мысли. Не может этого быть. Елезаров простой исполнитель, бывший работник спецслужб, и это он, Пауков Виктор Анатольевич, здесь заказывает музыку, и по его велению решаются судьбы многих, в том числе и Елезарова. А Сергей, заложив руки за спину, медленно продолжал идти, глядя себе под ноги. Он будто собирался с силами, уходя в своих болезненных воспоминаниях куда-то, куда Паукову дороги не было.