Алина увела дочь на кухню, чтобы та не слышала дальнейшей беседы с ведуньей. Пока Алина готовила завтрак, девочка сидела молча, уставившись в тарелку. Потом Людочка переложила вилку с места на место, передвинула чашку, взяла чайную ложку в руку и громко серьезным голосом спросила так, что Алина и Вика вздрогнули.
– Мам, ты любишь свою дочь?
Ведунья и Алина переглянулись. Людочка говорила о себе в третьем лице, что было очень необычно.
– Конечно, – Алина попыталась заглянуть в глаза дочери, но та упорно смотрела в тарелку, не поднимая глаз.
– Очень любопытно, – сказала так же серьезно Людочка и бросила чайную ложку под стол.
Вика позвала Алину в комнату.
– Все серьезней, чем я думала, завтракайте и выезжаем ко мне. Нужно действовать, пока Людочка не перестала…
С кухни раздался звон. Вилка выпрыгнула из рук девочки и скользнула на пол.
– Пока что? – тревожно оглядываясь на кухню, дотронулась до Викиной руки Алина. Сердце ее заколотилось в самом горле и забило в виски.
– Не переживайте, у меня дома легче будет справиться с бедой, там есть помощники, – Вика дотронулась до запястья Алины в ответ и внезапно схватилась за него со всей силы, будто примагнитилась.
Комната Алины начала отдаляться от ведуньи. Алина видела только, как Вика стоит столбом, будто кто-то ей скомандовал «замри». Вика же боялась «отмереть», открыть глаза и смахнуть увиденное ресницами.
Вот она – разгадка происходящего.
– Любимая, я счастлив, пусть это будет первая игрушка, которую увидит наш ребенок, символ моей любви к тебе и малышу, – говорит Григорий – бывший муж Алины,– и тихонько прикладывает мишку ухом к животу женщины.
В глазах Алины нежность и доверие.
Через два часа щеки Алины краснеют. Тысячи щепок впиваются изнутри десятками заноз в живот. Боль. Горячий поток крови заливает ноги женщины. Глаза Алины леденеют. Дорога в больницу превращается в медленную пытку. Все происходящее кажется далеким и нереальным. В молчание врачей врываются женские слезы, страх и чувство вины за случившееся.
Глаза плюшевого мишки, оставшегося дома, поблескивают и довольной чернотой сверлят потолок.
Вика дернулась в сторону и стремительно зашагала по комнате, стараясь перекричать мыслями то, что сейчас увидела. Такое с ней случилось впервые.
Алина умоляюще посмотрела на ведунью и краем глаза заметила, что Людочка, успела где-то обнаружить ночную находку и усаживала мишку на стол рядом с чашкой горячего чая.
– Форма облаков всегда зависит от случая и ветра, – громко сказала Людочка, усадив медведя на край стола к самой чашке, и наклонив голову влево.
– Что, доча? – переспросила Алина, бегая глазами по дочери и ведунье поочередно.
– А случаи и направление бывают разными, – взросло ответила Людочка, и горячий чай шумно плеснул на детские коленки.
– Ай, ай, ай, – девочка соскочила с табуретки, ударившись красной коленкой о ножку стола.
Алина подскочила к дочери, осматривая кожу на ногах. Вика метнулась на кухню, схватила плюшевого медведя и выскочила с ним в коридор. Каждой клеточкой своего тела Вика чувствовала, что сейчас у нее нет такого знания или помощника, на которого она могла бы надеяться.
– Ждать нельзя, – Вика вернулась на кухню и увидела, что Алина обнимает плачущую Людочку, поглаживая ее порозовевшие коленки.
– Ждать нельзя! – Вика прямо и твердо заглянула в глаза Алине и та поняла все без дальнейших объяснений.
Людочка плакала от ужаса того, что случилось и совершенно не помнила, как оказалась за столом и почему на столе, уткнувшись липкой лапой в пролитый чай, лежала незнакомая игрушка.
Собирались быстро. Печальный полусвет от фонарей на улице проводил до электрички. На удивление Вики электричка останавливалась почти на всех маленьких станциях, где раньше остановок не было. Будто нарочно не хотела везти, как следует. Когда все-таки доехали, Вику встретили серые облака. Людочка, как болтающийся воздушный шарик на маминой руке, удивленно вертела головой и, увидев сороку на заборе у дома Анисьи, встала как вкопанная.
– Я не пойду туда, – замотала она головой.
Сорока громко застрекотала и расправила крылья, напугав Алину. Людочка же наоборот показала пальцем на сороку и улыбнулась.
– Мертвая.
Голос, выскользнувший сейчас из Людочки, был не ее. Тоже детский, девчачий, но не Людочкин.
Алина заметила, что Вика не обращая внимания на сороку и упрямство Людочки, открыла дверь в дом. Черный кот выскочил с мурлыканьем на встречу и кинулся в ноги Вике, чуть ли не сбив ту с ног.
Вика растерянно смотрела в дом, откуда раздавались звуки, похожие на хлопки в ладоши, на сороку, продолжающую стрекотать и на черного кота, которого ведунья заводить как-то не планировала. Видимо, кот это спланировал сам, поэтому не отходил от ведуньи ни на шаг, искоса поглядывая на странную девочку с мамой.
Людочка уперлась не на шутку.
– Я не пойду туда, – надула она губы, встав посредине дороги.
Вика поняла, что что - то не так и вернулась за девочкой сама. Подошла, присела, глянула на девочку в упор. Из Людочки на Вику кто-то смотрел глазами цвета желудя, а под глазами блестели крупные отчаянные слезы.
Вика взяла Людочку за руку и все повторилось. Ведунья снова замерла, пропуская через себя череду прошлых событий.
Длинноногая фигуристая любовница Григория встает с постели, накидывает на себя шелковый бордовый халат и вынимает из комода плюшевого мишку.
– Я, правда, очень рада, что у тебя будет ребенок от жены. Твое счастье для меня важнее всего. Пусть этот славный мишка станет символом моей любви к тебе навсегда. Не знаю, поймешь ли, но ты - самое важное, что есть в моей жизни, и я хочу, чтобы ты был счастлив.
– Ты идеальная женщина, я никогда таких не встречал, – обнимает ее Григорий, прижимая плюшевую игрушку к своему сердцу.
Людочка дернула Вику за руку и видение исчезло.
– Ты чего стоишь, пойдем скорее к тебе, – торопливо заговорила Людочка своим обычным голоском.
– Ты же только что не хотела идти, – стоявшая рядом Алина удивленно подняла брови.
– Это не я. Это та, другая девочка. – Людочка дотронулась пальцем до виска. – Она говорит обо мне с кем-то, ругается. И меня тоже то ругает, то пугает. Это она сейчас не хотела идти с тетей Викой, – заплакала Людочка. – А еще она говорит, что я плохая и что скоро мама будет любить только ее, а меня – нет.
Вика поняла, что нельзя терять время и повела девочку за руку в дом. На ступеньках та снова начала сопротивляться и упираться.
–Алина, не слушай ее теперь, это не она. Не слушай и делай все, как я скажу. Слушай только меня, – на последних словах Вика твердо повысила голос и отпустила руку девочки.
Сорока сорвалась с забора, понимая, что дело плохо, набрала высоту и ударилась крылом в окно. От окна в землю упало сине-зеленое длинное перо. Черный кот подскочил к перу и притащил его в дом.
Пока Алина держала дочь обеими руками и уговаривала раздеться, Вика быстро взяла принесенное перо, достала плюшевого медведя, уложила на стол и воткнула принесенное перо туда, где у людей обычно бывает сердце.
Людочка тут же присмирела и удивленно оглядывалась по сторонам, будто не понимая, как здесь очутилась.
– Перо поможет только на время, – кивнула ведунья Алине, – раздень дочь до гола. Быстро.
