Юлию Борисовну Гиппенерейтер спросили, как она стала детским психологом.
«Я пришла к детям, потому что если уж помогать людям, то надо пораньше начинать, можно сказать с рождения, а, может быть, даже с беременных женщин, но до них я еще не добралась. А может быть даже, организовать помощь в местах регистрации браков – идти к молодоженам. А если ты придешь к молодоженам, то надо опять спускаться к их детству, как они выросли. Так что детство – это универсальный пункт работы психолога». Я и согласна, и не согласна. И вот почему.
Я благодарна детским психологам – их книги и лекции помогают мне глубже понять своего ребенка и посмотреть на мир его глазами. Эта просветительская работа меняет к лучшему жизнь многих детей, но, к сожалению, это не те дети, чья жизнь действительно нуждается в кардинальном улучшении.
Почему так происходит? Потому что детский психолог обращается к родителям, а они далеко не всегда готовы его услышать и изменить свое поведение ради ребенка.
Парадоксальная трудность работы детского психолога заключается в том, что чем больше ребенку нужна психологическая помощь, тем меньше у психолога возможности ему помочь. Здесь я не имею в виду случаи, когда ребенку причинен ущерб другими взрослыми, и нужна экстренная психологическая помощь ребенку и его семье. И не говорю о детях с особенностями развития. Речь идет об «обычных» детях, у которых «обычная» жизнь, с которыми «вдруг» становится трудно и его родителям, и другим людям. Так называемые «проблемные» дети.
Это дети, проблемы которых связаны с воздействием на них дисфункциональной семейной системы. То есть травмирующую ситуацию вокруг ребенка создают собственные родители. Те, кто отвечают за его благополучие.
И здесь у психолога связаны руки. Он не может выдернуть ребенка из его семьи, какой бы она ни была. Он не может стать для него «хорошим родителем» – ни на час консультации, ни на цикл встреч. Он не вправе дискредитировать родителей в глазах ребенка. Это непрофессионально и разрушительно для детской психики. Ребенку не нужен психолог, ему нужны надежные отношения с родителями, где взрослые несут за ребенка ответственность, а ребенок им доверяет.
А могут ли родители построить такие отношения с ребенком, если сами они травмированы своим детским опытом и не проделали работу по его переработке?
Скорее всего, у них даже не возникнет такой запрос. Они либо автоматически повторяют сценарий своего детства, либо во что бы то ни стало стараются его избежать. Ребенок выступает для них средством, а не целью – они пытаются решить нерешенные задачи собственного развития.
Они не будут читать книги «Общаться с ребенком. Как?» и «Тайная опора». У них нет на это ни времени, ни сил – они едва справляются с собственной жизнью. Они хотят, чтобы кто-то «починил» их ребенка, с которым «что-то случилось». И запрос к психологу звучит соответствующим образом. «Сделайте с ним что-нибудь». «С ним стало невозможно». «На него жалуются учителя». «Он стал ненормальным».
Если они и откроют книгу про важность активного слушания ребенка, то либо отнесутся к советам скептически, либо разочаруются в себе, пытаясь волевым усилием внедрить в жизнь эту противоестественную для них практику. Скорее всего, они почувствуют себя плохими родителями, что еще больше усилит напряжение в отношениях с ребенком.
То есть так просто это не работает. Здесь нужно что-то другое. Но что?
На этот вопрос ответила Людмила Петрановская: «Чтобы стать хорошим родителем, нужно просто лучше знать и понимать себя к моменту появления ребенка». Это так просто и одновременно так сложно. Но это именно то, что нужно.
Именно поэтому я не работаю с детьми, а работаю со взрослыми. Да, на консультации мы часто отправляемся в детство человека – ведь корни его текущих проблем кроются именно там, в отношениях с родителями. Но здесь важно, что клиент является взрослым человеком, то есть сам отвечает за себя, платит за терапию, отношения с родителями больше не являются для него вопросом выживания, у него есть внутренние ресурсы посмотреть на свое детство и родительскую семью со стороны, сформировать отношение к себе и своему жизненному опыту.
Это сформированное отношение дает человеку опору для дальнейшей жизни. Он становится более устойчивым, а значит, более свободным в своих проявлениях. И уже может увидеть своего ребенка как отдельную личность, почувствовать его как ценность и стать опорой для него.
Да, мы не сможем изменить детство наших взрослых клиентов, но мы можем помочь им изменить детство их детей.
Автор: Евгения Логинова-Латышева (Островская)
Психолог, Гештальт-терапия
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru