У тревоги – ужасное лицо.
Так нам кажется.
Тревога отбирает свободу: мы вроде бы пытаемся убежать от нее, от невыносимых мыслей и чувств – а она почему-то все время рядом. И чем больше мы отворачиваемся от нее, стараясь отвлечься, забыться – в контактах ли, в еде ли, в каких-то веществах - тем тревожнее становится.
В экзистенциальной терапии мы предлагаем что-то противоположное бегству.
Это – встретиться с ней лицом к лицу.
Если мы стоим рядом с ней – она, как ни странно, утрачивает ужасную окраску, а мы приобретаем почву.
Сама по себе тревога – про что-то неизвестное. А что будет, если встретиться с неизвестным и пройти в этой встрече до самого конца? Неизвестное становится «увиденным».
У Пушкина в черновике стихотворения «Бесы», где путник с ямщиком заблудился в снежном буране, герои видят волка: «Вон уж волк далече скачет». В окончательном варианте страх усиливается: волк исчезает, на его место становится некто ОН. «Вон уж он далече скачет». Волк – это что-то понятное, с чем можно как-то справиться. Он – что-то за пределами разума, не поддающееся описанию.
В терапии мы призываем, как говорится, «побыть в этом»: додумать мысль до конца. Человек учится выдерживать и перестает убегать от тревоги, от этого «он».
Да, это работает против принципа «не буди лихо, пока оно тихо» - против, так сказать, «самосбывающихся пророчеств». Дескать, если я о плохом не буду думать, то его и не случится.
Рассмотрим процесс на классическом примере – страхе публичных выступлений (пример приводит Наталья Игнатьева, ученица А. Лэнгле, экзистенциальный психолог).
Человек боится публичных выступлений. Как он будет «не встречаться» с тревогой?
Будет перепоручать своим подчиненным, принимать успокоительные.
Когда все-таки придется выступить перед публикой (этот человек – некий начальник), что будет происходить?
Будет расти напряжение. Фантазируя о выступлении, человек скажет: «Не слышу своего голоса. Краснею» - и это уже «вторичные страхи»: человек боится уже не только выступления, но и того, что все увидят, что он «краснеет». Добавляется стыд.
«Все увидят, что я не могу управлять собой. Что не могу быть руководителем. Если это увидят другие, то это позор».
Когда на сессии мы открыто говорим обо всех этих процессах, о тревоге, это как бы «разгружает» человека, его напряжение ослабевает.
Чего же на самом деле боится человек в этой истории?
Через конфронтацию задаем один и тот же вопрос: «Если бы случилось это, что тогда с вами произойдет?»
Мы переходим от условного наклонения – к изъявительному - от «если бы» к «к что конкретно будет».
Когда мы смотрим на что-то и констатируем наличие чего-то, это способствует принятию реальности.
«Мне будет страшно, будет голос дрожать» - «Если так, то что произойдет» - «Это будет ужасно, красной стану» - «Вы станете красной – что произойдет после этого?» - «Я ничего не смогу больше сказать» - «Если вы трясетесь, молчите – что потом?» - «Это полный кошмар, все будут смеяться, всех разочарую, будут презирать» - «Если этот позор случится – что будет после?» «Слезы… Меня никто больше не уважал бы -я чувствую себя полным ничтожеством, всеми покинутой».
Т.е. задача - просто выступить перед публикой - а боится человек быть ничтожным, неценным и покинутым.
Мы проясняем, чего боится человек.
Это пошаговая обработка тревожного комплекса и одновременно поиск опоры.
И истинный страх часто непонятен клиенту – и важно, чтобы он внутренне столкнулся с тем, чего боится. Вот для этого, в частности, есть психотерапевт.
Это кажется просто – но это не всегда гладко. Клиент может уйти от темы, сказать, что о «не произойдет», «все головой понимаю, чушь» – и просто рассуждает на эту тему. Так он сбегает от встречи.
И если просто уходит в чувства, в слезы – никак не называя, что с ним – то он тоже не остается в контакте с реальностью.
«А что самое плохое в этом?» - спрашивает терапевт
«Чувcтвовать себя полным ничтожеством»,- отвечает клиент.
Это центр - угроза попадания в ничто.
И теперь можно встретиться с этим «ничто»
«Какие реальные последствия были бы у этого состояния?»
«Не знаю».
«Если каждый день будет это ощущение ничтожности?»
«Буду раздавлена, заболею»
«А что случится – если вы лежите?»
«Я бы умерла, не захотелось жить»
Важно, что это конец, это переживание того, что ты остановился – это дно.
И это же «зародышевая точка».
Мы подключаем восприятие – отодвигаем фантазии.
Фантазии при тревоге страшнее, чем реальность.
Мы выходим из «мира возможностей»: «может быть то, может быть это».
Тревога приобретает конкретность: «Так вот чего я боюсь!»
«Пришел конец» - страшнее уже быть не может.
Как говорится, «лучше ужасный конец – (ужаса) – а не ужас без конца»
Ниже земли не упадешь – и это разгружает.
Здесь зона мужества: «Я могу на это смотреть – я дорос до этого.
Так усиливается объективность.
Группа поддержки, связанная с тревогой, состоится 30 октября https://www.b17.ru/trainings/supp_group/ (https://forms.gle/3tXYnNcCzfpzpEfm9)
Автор: Михаил Белкин
Психолог, Экзистенциальная психология
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru