Я дочитал дневник Н. и сидел в оцепенении, уставившись взглядом сквозь стол перед собой. Не гудел компьютер, который я обычно включаю сразу же, как прихожу домой. Молчал, как правило, натужно шумящий старый холодильник. Даже стрелки часов будто старались бесшумно передвигаться от одной временной отметки к другой. Казалось, что за пределами моего островка света мира вокруг не существует, что если я сдвинусь хоть на миллиметр, то упаду в бездонную пропасть вечной темноты. Это ощущение тесно обволакивало меня, сдавливая все сильнее, и я услышал, как стучит кровь, вздувая вены на лбу и висках. Волевым порывом я стряхнул с себя этот нерациональный страх, резко встав и посмотрев в окно. Скрип стула разорвал тишину.
К моему удивлению, я заметил, что в комнату проникает необычайно мало уличного света. Я подошел и пригляделся. Причина была ясна – не горели фонари. В домах напротив не было электричества, однако в правом крыле нашего углового дома я заметил одно светящееся окно. Только я всмотрелся в него с надеждой и вздохом облегчения, и оно тут же погасло, вновь оставив меня наедине со странной книгой, которую кто-то отправил мне по ошибке. Отправил довольно давно и непонятно откуда. Мой взгляд вновь вцепился в стол, извилины в голове зашевелились. На конверте, в котором ее прислали, печати стояли друг на друге, написанные от руки адреса размылись от времени. Разобрать что-либо не представлялось возможным. Как почтальон мог принести его именно к моей почтовой ячейке? Вряд ли кто-то стал бы делать это в шутку – слишком уж хорошо все нужно было бы продумать. Да и на почте такие неопознанные посылки, скорее всего, не относят по случайному адресу, а оставляют до востребования. Значит ли это, что она попала ко мне по чьему-то умыслу?
Эти логические рассуждения вновь взбудоражили мои нервы, натянув их так, что я буквально мог слышать звенящую тишину вокруг. Яркий оранжевый луч пересек комнату, поймав меня врасплох и заставив вздрогнуть от неожиданности. Раньше, чем я успел опомниться, это произошло снова – полоса оранжевого света пронеслась по комнате, вырвав из темноты очертания шкафа, диван-кровати и дверного проема в коридор прихожей. Наконец, до моих ушей долетел слабый звук мотора – к домам напротив медленно подъехала и остановилась машина аварийного ремонта электросетей. Ее оранжевая мигалка была единственным, что хоть немного возвращало меня в реальность. Мои чувства были накалены, голова начинала болеть от долгого чтения в темноте и эмоционального напряжения. Наблюдая за мелькающим сигнальным огнем, я слегка расслабился и сделал глубокий вдох… И, кажется, почувствовал какой-то едкий запах. Может, вместе с перебоями в электричестве и канализацию тоже где-то прорвало? Я больше не дышал – только еще раз судорожно втянул носом воздух и беззвучно выдохнул. В воздухе действительно был какой-то кисловатый привкус.
Прошло несколько секунд, я восстановил дыхание и немного пришел в себя. Машина на улице больше не издавала звуков, а лишь иногда на доли секунды освещала комнату своими оранжевыми вспышками. Я ощутил, как во рту пересохло, и решил, что можно пройти на кухню за водой. Но как только я сделал несколько шагов по направлению к темному проему с выходом в прихожую, запах усилился. Моя квартира находилась на одиннадцатом этаже – так высоко запах от канализации не поднялся бы. «Он напоминал гниль, которая остается от испорченных продуктов в раскисшим от влаги погребе», – подумалось мне, и тут же вырвалось:
- Да мне-то откуда знать?
Мой негромкий шепот прозвучал неестественно в окружавшей меня тишине. За всю свою недолгую жизнь я ни дня не прожил за пределами города и даже не видел вживую ни одного деревенского погреба. Наверное, это все влияние книги и ее истории. «Может быть это она источает запах? Какие-то замерзшие или засохшие микробы отогрелись и теперь снова...» – мысли в моей голове отчаянно пытались выстроить реалистичные объяснения, чтобы вытащить меня из пучины нахлынувших нерациональных домыслов. Забыв про воду, я вновь посмотрел на книгу и сделал два неуверенных шага в сторону стола. И тогда в тишине, которая была и моим союзником, и внушала страх, со стороны входной двери донесся звук, который я не мог никогда слышать, но сразу же узнал…
Шлеп. Я резко повернул голову, глядя в темноту прихожей, где располагалась входная дверь. Шлеп. Шлеп. Уже ближе. Кто-то неторопливо, и в то же время неотвратимо приближался. Меня бросило в дрожь, ужас сковал движения.
- Это, наверное, ремонтники, – выдохнул я, пытаясь прийти в себя.
Ремонтники? Которые медленно ходят по коридору по ночам? Шлеп. Шлеп. Медленно, мучительно медленно. Ближе и ближе. Видимо, наконец-то восприняв опасность для жизни всерьез, мой мозг проснулся, зажегся, начал просчитывать возможности для отступления и для самозащиты. Бежать мне было некуда. Более того, ощущение одиночества и отчужденности сейчас навалилось особенно сильно – мне казалось, что моя квартира парит где-то в темноте, изолированная от остального мира, показывая происходящее за окном словно в телевизоре, и что даже если я закричу, никто из соседей меня не услышит. Шлеп. Для драки у меня тоже не были ничего подходящего, кроме швабры в ванной и ножа. Последний был погребен где-то в раковине, под кучей немытой посуды на кухне. Шлеп. Едкий запах усиливался с каждым разом. Шлеп. Шлеп. Так и замерев неподвижно напротив входа в прихожую, я понял, что он здесь. Стоит напротив входной двери. И правда, ручка начала поворачиваться, механизмы в замке пришли в движение.
Тут я обмяк и, теряя равновесие, попятился. Мозг отказывался верить, несмотря на запах, который буквально вгрызался в слизистую носа.
- Почему, почему я? – почти беззвучно зашевелились мои губы. – Я ничего не сделал. Кто-то просто подбросил мне эту…
Дверь скрипнула, и оранжевый луч с улицы выхватил из темноты, как она начала приоткрываться. Я издал нечленораздельный вопль и упал, потому что мои ноги подкосились. Сознание же как будто покинуло меня и наблюдало за всем со стороны. Нет, это не я, это происходит не со мной…
Настольная лампа вспыхнула и погасла. Пятясь назад я с силой уперся в диван-кровать, надеясь, наверное, что смогу слиться с ним, протиснуться сквозь мебель и исчезнуть из этой комнаты. Глаза начали слезиться, их разъедал гнилостной воздух, ворвавшийся плотным невидимым облаком, как только открылась входная дверь. Шлеп. Теперь этот звук раздался всего в двух метрах от того места, где я беспомощно дергался на полу. Все мои знания о мире и прочитанные фолианты о природе бытия в одночасье стали нелепыми. Шлеп. Глухое гортанное кряхтение донеслось из темноты, и внезапно оранжевая вспышка на мгновение осветила то, что скрывалось в темноте прихожей… Даже сквозь застилающие глаза слезы я увидел то, что заставило меня бросить все попытки сопротивления. Бессмысленно было что-либо делать перед тем безумием, которое приближалось ко мне.
Поверх пелены передом мной замелькали картинки. Я видел друзей, с которыми мы сидим в баре на сэкономленные деньги. Видел, как заполняю документы на поступление в институт в приемной комиссии – мне было страшно, потому что я впервые совершал самостоятельные шаги в своей жизни. За соседним столом сидела девушка, которая позднее подарит мне первую настоящую влюбленность. Воспоминания уносят меня дальше – ничем не запомнившиеся годы в переполненной городской школе, кружок молодых поэтов, который я бросил. И вот, трех лет от роду, я сижу на попечении у дедушки и бабушки, пока родители наслаждаются спектаклем в театре. Обычно память ранних лет остается размытой, но сцены, представшие передо мной, были ясными, как будто я видел их вчера. Дедушка рассказывал про то, как в раннем возрасте встретил бабушку – кроме нее никто из местных ребят не хотел дружить с ним, потому что он был приезжим. Рассказывал про то, как он со своей семьей жил в другой стране, о которой почти ничего не помнил. Они переехали после войны, когда он еще не ходил в школу. Семье приходилось трудно, потому что родители деда не получали никакой поддержки от своей семьи. Его отец по какой-то причине наотрез не хотел иметь ничего общего с родственниками. Все было слишком расплывчато, чтобы сойтись в единую картину. Не может же это быть… И тут вспышка осознания словно ударила чем-то тяжелым в затылок, заставив все мышцы безвольно расслабиться.
Меня выкинуло назад. Из носа текло, одно веко распухло. Собрав последние силы, я растер второй глаз. В этот момент оранжевый луч в последний раз осветил комнату. Из мрака ко мне тянулась иссохшая, вся рубцах и нарывах, сочащаяся чем-то черным из-под длинных загнутых ногтей, рука. Остатки разума покинули меня.
Конец.
Уважаемый читатель! Благодарю за прочтение данного рассказа, и, если тебе понравилось, прошу подписаться, чтобы познакомиться с новыми мистическими историями! Увидимся в следующей публикации!