После недолгого разговора в коридоре Федор все же пригласил брата с ребенком в дом, а Ольга накрыла стол поздним ужином. Все сели.
— Слушай, Толя, — обратился к брату Федор, — я сейчас вызываю такси, даю тебе денег, бери мальчишку и вези его к Роману или к кому там еще... Не знаю, у кого ты его взял.
— Пап, пусть до завтра хотя бы останется, — попросил за мальчика Егор. — Смотри, он поел и уже носом клюет, — заострил внимание на его состоянии.
— Правильно, Егорка! — поддержал племянника дядя Толя. — Правильно! Надо родню защищать! Хорошо тебе, Федька! Вон уже внуки пошли! А у меня, кроме твоей бульонной рожи, никого из родственников не осталось. Давай еще по одной — мамку помянем...
— Вот и забирай Кольку своего. Займись пацаном, — ответил на это Федор, наполняя рюмки. — Будет, о ком заботиться, раз ты его родней признаешь. Глядишь, и жизнь твоя будет прожита не зря.
Воцарилась тишина. Мужчины выпили.
— Ладно, давай «бабки» на такси. В детприемник отвезу его и еще на электричку последнюю успею. — Захмелевший на старых дрожжах Анатолий хотел было встать со своего места.
— Ни в какой детприемник вы его не повезете! — рявкнул, сам не ожидая от себя, Егор. Положив руку на дядькино плечо, он опустил его обратно на стул.
— Егорка, ты чего буянишь? — возмутился Анатолий.
— А ничего. Я завтра сам его к матери отвезу.
— К какой матери? — Дядя Толя оглядел всех присутствующих. — Вы что, не поняли до сих пор меня? — А дальше почти шепотом: — Нет у пацана теперь родителей, сгорели оба на пожаре. А Колька у соседей ночевал — поэтому живой остался. Соседи позвонили Машке — номер ее мобильного знали — та как узнала про пожар у Романа в доме, так у нее сразу «Кондратий приключился» — инсульт, по-нашему, по-научному. Эти соседи мне привели дитё, — указал на мальчика. — Ну и что мне сейчас с ним делать? Что? — Анатолий вновь осмотрел всех присутствующих. — Мне самому жрать нечего. — Так что решайте теперь сами: либо мальчонку в детприемник и — по домам, либо, короче...
— Ладно, — Федор перебил брата, у которого стал заплетаться язык. — Оставляй пацана. И вот что... Давай-ка сам не задерживайся, дуй к себе в Нижний Тагил, пока электрички ходят.
***
— Вот так Колька у нас и остался, — вздохнул Егор. — Наутро мамка собиралась в полицию идти, к инспектору по делам несовершеннолетних, чтобы мальчика оформить в детдом...
— А что потом? Сейчас-то парень у вас до сих пор? — полюбопытствовал Александр.
— А потом она передумала. Стала настаивать на том, чтобы оставить Колю. Но батя с ней никак не соглашался...
— Я с тобой пойду в инспекцию, — сказал за завтраком Федор.
— Никто ни в какую инспекцию не пойдет, — ответила ему жена, выливая остатки теста на сковороду, — и Коля останется у нас.
Федор посмотрел на сидевшего рядом Егора, будто искал у него поддержки, но тот молчал, ждал, как разрешится вопрос.
— Вот вам здресьте! С каких это пор мы решили взять на воспитание чужого ребенка? — задал резонный вопрос отец. — Мы вчера с тобой о чем договаривались? Да ты и ты сама кричала, что отдашь мальчонку в детский дом.
— Слушай, если Коля по крови мне не родня, то это еще не значит, что он не родной моему сыну. Поэтому мальчик останется у нас. Может он не будет похож на гореновскую породу.
— А чем тебе моя порода не нравится? — возмутился Федор.
— Тебе этого не понять...
— Мамка так решила, что мне будет полезно принять участие в судьбе нашего родственника, — сказал Егор.
— А как ты к этому отнесся? — спросил Александр.
— Я был не против, но атмосфера в доме стала просто жуткая.
— Понятно.
— Представляешь, даже сам Колька это чувствовал. Пришел ко мне сегодня ночью и говорит, мол, страшно ему. А сам ко мне под одеяло лезет. Прямо, как брошенный котенок, ей-богу. А наутро мать выгнала отца из дома. Но перед этим они сильно поругались...
Ольга утюжила вещи, а Федор курил возле форточки.
— Сигарету брось. Ребенку этим дымом вредно дышать, — сказала она мужу.
— Вчера ты его выродком называла, — напомнил о словах Федор.
— Я сказала, брось сигарету! — прикрикнула Ольга, отставив в сторону утюг, зло посмотрев на супруга.
— Да что ты опять заводишься?! Я никак не пойму!
— Да ничего! Все прекрасно! Все просто замечательно! Аист на крыльях принес моему благоверному внука, а мне еще вдобавок — рога на всю голову! — Ольга изобразила руками рога.
— Какого внука?! Что ты несешь, Оля?! Я тысячу раз тебе говорил, что ни к нему, ни к его отцу, ни к его бабке я отношения никакого не имею!
— Вот оно как — не имеешь! Правильно моя мать, царство ей небесное, говорила: вот твой Федя на Ганечку, прямо, из Достоевского похож. Согласна с ней: каким ты был Ганечкой, таким и остался!
— В таком случае, твоя мама была вылитая старуха-процентщица, — огрызнулся Федор.
— А это не твое дело, и не лезь. Да, пусть процентщица, только она, как некоторые мамаши, не разбрасывалась деньгами, и детьми своими не разбрасывалась. А вот твой сын Роман, как собака, от водки помер. И теперь ты своему внуку хочешь такую же судьбу уготовить, да?
— Оля, я ничего не понимаю. Ты-то чего хочешь?
— Да тебе привели твоего родного, собственного внука, а ты от него отрекаешься, как иуда. Знаешь, я очень много тебя терпела, Федя, поэтому я очень хочу, чтобы ты сейчас ушел из этой квартиры, и вообще ушел навсегда из моей жизни. Иначе я не знаю, что с тобой сделаю! — женщина взяла утюг и, угрожая им мужу, сделала шаг навстречу.
— Оля, уймись, — как можно спокойнее сказал Федор.
— Значит так, на развод я подам сама, ты можешь за это не переживать. Но если ты сейчас же отсюда не уйдешь, я тебя просто убью... Я тебя просто...
Ольга все-таки замахнулась на мужа горячим утюгом. Благо, тот вовремя поймал ее руку.
— Прекрати, сейчас же, психопатка!
В комнату вбежал Егор и стал разнимать родителей. В проеме двери встал Колька и уставился на всех со страхом в глазах.
— Егор, попридержи свою ненормальную мамашу, а я пошел отсюда, из этого дурдома! — сказал отец и вышел из комнаты.
— Вот и уходи! — прокричала вслед супругу Ольга. — А ты чего встал? — обратилась к сыну. — Иди, малого убери. Пусть не пялится.
Егор взял Колю за руку, и они ушли в другую комнату.
— Слушай, Егор, — обратился к другу Александр. — Я твоих родителей давно знаю. Так вот, мне кажется, что причина разрыва их отношений не только в том, что к вам в дом привели якобы внука твоего отца. Похоже на то, что Колька стал своеобразным детонатором. Твоя мать не зря сказала отцу, что устала терпеть его. По любому, «тёрки» были между ними и до того, как все это произошло.
— М-да, пожалуй ты прав... Я просто ничего не знаю.
Какое-то время друзья сидели молча. Затем Егор обратился к Захарову:
— Саня, поможешь мне во всем разобраться?
— Да я-то готов тебе помочь, дружище. Только как? Как и чем я тебе помогу?
— Для начала поговори с моим отцом. Он в гараже теперь живет. Знаешь ведь, где это?
— Знаю. Но что я у него спрошу?
— Просто поговори, Саня. Разговори его, выведи на откровенный диалог. Меня интересует, что он сам думает по поводу мальчика. Родной ему Колька или нет? — пояснил Егор. — А я мамку попробую разговорить.
— Обещать не буду, но попробую, — не отказал Александр. — Только домой забегу сначала, покушаю.
— А я думал, ты корочкой моей наелся, — пошутил Горенов.
— Ага, смешно! — оценил уже на ходу шутку друга Александр.
***
Поделившись семейной проблемой с другом, Егору стало намного легче. Он приободрился, в голове возник план по ее разрешению. Пусть пока еще не четкий, но все же план. А это куда лучше, чем сидеть и горевать.
Юноша вернулся в магазин, вновь купил хлеба и отправился домой.
По пути он вспомнил, как еще не так давно, до смерти Романа, он разговаривал с ним. Дело было примерно месяц назад, когда Егор ездил в Нижний тагил на кладбище, где была похоронена бабушка Валя. «Жаль, конечно, человека, подумал Горенов-младший. — Хоть и непутевый был Роман, а все равно жаль...»
Егор тогда покупал в магазине себе в дорогу минералку. За спиной он услышал чей-то голос:
— Братишка, возьми мне пива, а. Трубы горят.
Егор посмотрел на мужчину и узнал в нем того самого Романа, с которым заочно уже был знаком посредством дяди Толи окого года назад.
— Дайте одну бутылочку нашего, — попросил продавщицу юноша. — Да не смотрите на меня так, мне уже есть восемнадцать лет. Тем более что не себе беру, а Роману, — кивнул в сторону стоящего рядом мужчины.
— Ох, спасибо, братишка, выручил. — Роман принял от Егора заветную бутылку, а сам прищурился и с подозрением спросил: — А ты меня откуда знаешь-то?
— Сам же меня братишкой назвал.
— Ну, я в обобщенном плане... А ты меня, добрый человек — по имени...
— Человек я, может быть, и добрый, не мне судить, а вот насчет брата ты, кажется, угадал. Я Егор, сын Федора Горенова.
— А, вот ты кто! Брат мой, значит... Ну, здорово! Люблю щедрых родственников! Тогда, может быть, водяровки возьмешь, ну, за встречу, так сказать... надо. А тебе сколько лет-то?
— Девятнадцать.
— Вот видишь, мы с тобой почти двадцать лет не виделись. Повод?
Тогда Егор не стал спорить с так называемым родственником и даже составил ему компанию. А разместились молодые люди у старой теплотрассы, там же и распили поллитру.
Стихин рассказал Горенову про свое житье-бытье. Но главное, что запомнил тогда Егор — мать Романа всегда говорила сыну, что его отцом является Горенов Федор.