В институте Полина завидовала Ире – её красоте, уверенности, безукоризненному умению выбирать юбки и брюки, косметику… Конечно, Ирина чувствовала это. И Полькину зависть снисходительно воспринимала как должное. Если бы в те годы кто-то сказал, что когда-то они с Полькой, деревенской простушкой, поменяются местами, Ирина рассмеялась бы в лицо любому. С тех пор, как Любавина перевели в Глубокоярский директором шахтоуправления, Ирина наговорила своему Димке немало колкостей – по поводу того, что он был и остаётся неудачником. Но в том, что теперь она завидует Польке, Ирина ни за что не хотела признаться, – даже себе. Откровенно смеялась над простоватым Любавиным, изо всех сил убеждала Польку, что директор шахтоуправления из него – никакой, что своими манерами он тянет не больше, чем на горнорабочего очистного забоя… Объясняла Полине, как плохо воспитана их с Любавиным дочка. И вдруг поняла, что убеждает во всём этом не Польку, а саму себя… Каждый день приходила к Любавиным, засиживалась допоздна, – ей очень хотелось увидеть то, в чём она старалась убедить Полину и… себя. А видела то, чего никогда не было в их с Димкой стильном доме. Вспоминала, что когда-то и Димка был весёлым и заботливым, но как-то быстро подчинился её строгим требованиям: сидеть не здесь, а вон там… завтракать во столько, и – ни минутой раньше или позже… в гости приглашать тех, кого она, Ирина, считает нужным… Ирина гордилась своим вкусом, умением всё, до мелочей, подобрать по цвету, – даже Димкина пепельница гармонировала с диванной подушечкой. Разумеется, Димке не разрешалось курить в комнате, но пепельница живописно стояла на журнальном столике. Что купить, что приготовить на завтрак, обед и ужин, Ирина решала сама. Димка и сын, Владик, не выходили за рамки установленной Ириной безукоризненности. Правда, за идеальной сочетаемостью цвета штор и чайных чашек Ирина просмотрела, когда Димка стал приходить домой выпившим. Что ж, – это было ещё одним свидетельством того, какое он, Дробышев, ничтожество… И Ирина совершенно не скрывала, что позволяет Димке жить в их доме исключительно ради той же безукоризненности: у неё должен быть муж, а у Влада – отец. Ну, а встречи с Калининым, главным энергетиком шахты, Ирина позволяла себе, – потому, что была вот такой…
А у Польки с Любавиным всё было по-другому. Проще, радостнее, светлее. И дышалось здесь легче, чем в их с Димкой доме. И озорная, весёлая, ласковая девчонка, Полькина и Мишкина дочка, так отличалась от безукоризненно послушного Владика. А главное, – от той невзрачной, серенькой Польки, какой она была в институте, ничего не осталось: видно было, что Мишкина любовь и забота с каждым годом делают Польку красивее.
В превеликой досаде Ирина призналась, что завидует Полине. И срочно требовалось сделать так, чтоб завидовать было нечему… Ирина быстренько и безошибочно выяснила, что глина, из которой слеплена Полька, по-прежнему мягкая и податливая, и это означало: лепи, – не хочу… Осталось дождаться, чтоб Любавина перевели в Управление или в Министерство – это Польку она убеждала, что Любавину с его жуткой неотёсанностью ничего, кроме «Глубокоярской», не светит. А от Димки и от Калинина, да и от Людочки, главного экономиста, слышала, что на шахте Мишку уважают и ценят. А это означало, что скоро его переведут в Управление или в Министерство.И за это время, пока Мишка работает директором «Глубокоярской», Ирине надо было сделать так, чтоб к месту своего нового назначения Любавин уехал с ней.
С Полькой получалось неплохо. Она, будто рыбка, послушно шла в расставленную сеть. Любавин не поддавался, – вот что оказалось неожиданным препятствием для Ирининых планов… Мишка мягко и вежливо перебивал откровенные Иринины признания и не соглашался, что его Полька плохая мать и жена.
Ирина очень рассчитывала на своего Владика: на его безукоризненном фоне Полькина безалаберная троечница виднелась бы очень отчётливо, – а это и надо было, чтоб Мишка заметил Полькины промахи в воспитании дочки. Да что-то не ладилась дружба у Влада с Дашей.
- Владик! Ты должен повлиять на эту взбалмошную и своенравную девчонку! – настойчиво призывала сына Ирина.
А всегда послушный Владик пожал плечами и вдруг ответил:
- Ничего я не должен. И никакая она не взбалмошная, – обычная девчонка. А дружить я хочу не с ней… а с другой.
Ирина растерялась: переходный возраст?.. Скорее всего. Не может же быть, чтоб Влад вот так, запросто, вышел из всегдашнего повиновения.
… - Мам! Я же в восьмом классе. Уже давно никого родители не встречают из школы. – Даша отчаянно оглядывалась на отставшего от них Серёжку: попробуй, не отстань, когда мама молча, леденяще-вежливым взглядом давала понять, что ему не стоит провожать Дашу домой.
- С твоей безответственностью и речи не может быть о какой-то самостоятельности, – отвечала мама Даше. – Этот мальчишка завтра уговорит тебя… И ты всё позволишь ему. И испортишь свою жизнь. Поэтому позволь мне решать, с кем ты будешь общаться.
- Мама!.. – Даша очень боялась, что Серёжка услышит мамины слова.
Они с Серёжкой больше не ездили в степь на мопеде, и Серёжка так и не показал ей гнездо степного орла. Зато здесь, в школе, они не расставались. На каждой перемене уходили в школьный двор, и даже одноклассники уже не посмеивались над тем, что Дорофеев переносит Дашку через лужу в тополиной аллее.
В конце октября – осенние каникулы. И Дашин день рождения. Мама уже готовилась: будет много гостей. О чём-то подолгу говорила с Ириной Даниловной. Ирина Даниловна, как всегда, с высокомерной снисходительностью чему-то учила маму… А Даша однажды вечером спросила:
- А можно, – ко мне на день рождения одноклассники придут, мальчишки и девчонки?
Мама подняла глаза к потолку:
- Начинается. Какие мальчишки и девчонки? Как ты себе это представляешь?.. Этот твой Серёжка – с немытыми руками… и в грязных кроссовках – среди наших гостей?.. Ты хочешь опозорить нас с отцом?
Папа, если бывал дома, подхватывал Дашу на руки, счастливо кружил её по комнате:
- Поль!.. Подумать только: четырнадцать лет дочке! Вот когда она у нас успела вырасти?..
Папа целовал маму:
- А помнишь, Поль?..
Мама отмахивалась, – ждала Ирину Даниловну, чтоб обсудить с ней, какие салаты готовить… и что на горячее… и – на десерт. Папа с улыбкой признавался:
- Мне, вообще-то, больше нравится, когда ты готовишь по своему вкусу, а не по Ирининому. – Кружил дочку и спрашивал: – А какое самое-самое заветное желание должно у нас исполниться?
Дашенька пожимала плечиками, радостно смеялась. А папа серьёзно кивал:
- Понял. Я сам угадаю.
Мама насмешливо перебивала:
- Ещё посмотрим, какого подарка она достойна, – со своими тройками… и поведением.
Продолжение следует…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Часть 6 Часть 7 Часть 8 Часть 9 Часть 10
Навигация по каналу «Полевые цветы»