В один прекрасный и недавний день в плане работ/забот у меня значилась давно перезревшая задача: социализировать крольчиху.
Не совсем привычный термин и не совсем благозвучное словосочетание. Но дело вполне очевидное, житейское и неизбежное. Если на даче есть домашние животные.
Большинство из них (даже, наверное, все – если мысленно их перебирать) – социальные. То есть ведут не одиночный образ жизни, но живут стаями, группами, семьями. Поскольку все эти стаи/группы/семьи, естественно, меняются, развиваются, размножаются, периодически возникает необходимость кого-то пересадить, кого-то с кем-то познакомить, какие-то группы объединить. Особенно это актуально осенью, когда заканчиваются и летняя вольница, и летние просторы. Когда надо уплотняться на зиму и когда приходит время познакомить повзрослевшую молодь с сородичами. Так вот социализация, по определению, — это процесс интеграции индивида в социальную систему.
Теперь, собственно, про крольчиху. Она – молодая, в конце весны появилась на свет. Братья и сестры ее давно уже так или иначе пристроены. Эта же засиделась с мамой. Я тут сам, конечно, виноват. Но очень уж хороша уродилась – абсолютно черный, выразительный рекс. А от хорошей жизни – еще и крупная, величавая. В общем, пусть остается-живет, раз уж такая.
Вот только не с мамой же и дальше в одной клетке. И не сооружать же под нее еще одну. У меня не кроличье хозяйство. Нормой для себя полагаю хорошего кроля и к нему пару приятных крольчих. Крольчата летом появляются (в очень ограниченном и контролируемом числе) не столько для решения продовольственных задач, сколько для поддержания нормального физиологического состояния наших кроликов, а еще потому, что их появление на свет и дальнейшее развитие увлекает, а наблюдать его – не приедается.
В общем, раз уж решено оставить замечательную молодую крольчиху и при этом не расширять кроличью жилплощадь, единственное решение – выпустить ее в вольер, где живет ее тетя со своими последними крольчатами - я их уже упоминал.
Вольер этот – моя гордость, хотя и постоянная головная боль. О нем еще напишу, и не раз.
Но раз уж решение принято, актуальной становится задача социализации черной красавицы в пространство и в семью ее тетки.
Кролики, конечно, милые зверьки, плюшевые/мультяшные. Не пугают воплями, не кусаются, угрожающих поз даже не знают. Но это если они не напуганы и не загнаны в угол и если … сородич не посягает на их жизненное пространство и устоявшийся комфорт. Чтобы постороннего прогнать, в ход пускаются все средства: и мускулистая мощь небольшого кроличьего тела (особенно задние его толчковые ноги), и зубы – да, зубы! Клочья шерсти, иногда с кожей, так и летят, если чужой не поспешит убраться. А куда ему убраться из клетки, например.
Поэтому ссаживание кроликов – даже самца с самкой для продолжения рода – всегда напряженный эксперимент, непременно контролируемый.
В вольере немного проще, с одной стороны. Потому что простор все-таки (12 м²). Разнообразные убежища/укрытия, в том числе, понарытые кроликами норы. Есть куда по углам разойтись и где на время спрятаться. На всякий случай я благоустроил заброшенную и игнорируемую местными кроликами избушку, свежего сена туда положил.
Но есть и другая сторона дела – опасная. Это в клетке все легко контролировать, если что не так – просто взял за шкирку и вынул. Или перегородку поставил. В вольере же – вольность. Ни за что в ней кролика не поймать, если он напуган и убегает. Да еще может в одну из нор заскочить, скажем, на полдня.
В общем, риск и неопределенность. Недаром откладывал социализацию до последнего.
Черной девушке не позавидуешь: мало того, что ее хватают и несут, к чему она совершенно не приучена, так еще после этого она оказывается в совершенно незнакомом ей мире, полном чужих запахов, незнакомых предметов и общей неизвестности, а апогей происходящего – проявляющие к ней недоброжелательный интерес незнакомцы. Одним словом – стресс/ужас/стресс и отчаянная готовность на решительные действия.
Местные обитатели тоже в смятении: у них тут такая дружная (до поры до времени) семья и вдруг – чужак! Никогда с таким не сталкивались (пожившая крольчиха сталкивалась, но… не помнит, конечно). Природное любопытство сменяется природным же страхом, а потом естественной же агрессивностью – пусть сгинет сейчас же! Не должно такого быть, и ее тут не должно быть!
Внешне эти бури кроличих переживаний проявляются пока вполне предсказуемо. Чужая черная начинает потихоньку исследовать новый мир, в который ее так жестоко закинули из родной и уютной клетки. Присматривается, осторожно, мелкими шашками продвигается от предмета к предмету, все тщательно и пристрастно обнюхивая. Молодые кролики к невиданному чуду тянутся сначала, но при первых же ее движениях стремглав отбегают. Крольчиха-тетка сидит, как сфинкс. Если бы я принес какую-нибудь еду, тут же подбежала бы, даже сытая, - проверить, что это. А тут – будто ничего в вольере нового и не появилось. Скорее всего, напряглась и замерла.
Обследуя и обнюхивая все подряд и шаг за шагом, молодая приблизилась, наконец, и к матерой. Осторожно нюхают друг другу мордочки, вроде как приветствуя. Неужели, думаю, пронесло? Как бы не так – все должно быть по правилам. Будто током их ударило, будто поняли молниеносно – чужой, опасность! – отринули друг от друга и резко подпрыгнули на всех четырех лапах каждая (в фильмах так подпрыгивают зверьки, внезапно обнаруживающие змею). И стремглав в разные стороны. И дальше обычная катавасия: стремительные и бессмысленные для наблюдателя перебежки, суматоха/беготня когда каждый бежит от каждого и за каждым, будь он чужой или свой – всеобщий страх и агрессия. Но хотя бы без укусов и вообще без физических контактов.
Завершение первого этапа тоже ожидавшееся и обнадеживающее. Измотанная физически и психически молодая крольчиха забилась в укромный уголок вблизи яслей с сеном и замерла там, полагаю, надолго. Местные же благоразумно оставляют ее в покое, вроде, и не замечают. И приступают к обычному своему делу – едят. У кроликов есть эта удивительная способность: жевать что-то при всяких беспокойствах и переживаниях. Такое этологи называют «смещенной активностью».
Мое вмешательство в этот раз не понадобилось. Оставляют этот растревоженный муравейник – как-нибудь устаканится уже. А как – завтра будет понятнее.
На завтра понятно стало следующее: какая-то суматоха в вольере еще была, даже клочок шерсти виден, вырванный. Но все целы, здоровые, вполне спокойны и миролюбивы. И едят уже вместе. Старые и новые не чураются друг друга и даже едят рядышком, уже не от стресса, а от хорошего осеннего аппетита. Черная выкопала себе новую отдельную нору.
Социализация еще продолжается, но ее критическое начало завершилось благополучно.
Ну а избушка с новой подстилкой из сена? Не пригодилась? Пригодилась: теперь она пришлась по нраву всем трем крольчатам – разом в нее забираются.