- Ты там стань, а ты подойди. Рыжая, молодая.
Индус по-русски говорил понятно, но плохо, а вот руки у него были удивительные - тонкие, женские, чуткие. Лизе даже показалось, что эти слова она не услышала, а поняла, глядя на его руки, как будто от его длинных пальцев протянулись невидимые нити, и повязали ее руки-ноги. Есть такая кукла - марионетка, ее дергают за веревочки и она слушается кукловода, принимая его волю за свою. Чуть дернув углом рта в попытке улыбнуться ( уж больно насмешило ее это “молодая”) она медленно пошла вперед, подошла к индусу, но улыбнуться почему-то не смогла, просто встала напротив, вопросительно глянула. Индус больно уколол черными иглами глаз, указал на стул
- Сядь. Твою дочку лечить буду? Вижу - твою. И ее. Общую.
Он мотнул головой назад, в сторону Ири, вздохнул.
- Трудно будет. Ты сама-то хочешь, чтобы она выздоровела? Или нет? Поправится - прозреет, а того кто прозрел - не удержать. Тебе надо хотеть, Лиза. А то я ничего не смогу.
Индус говорил короткими и рублеными фразами, странно коверкая слова, но Лиза вдруг с ужасом поняла, что он прав. Она боится, что Алиса поправится. Потому, что она не знает, как с ней, здоровой, быть…
Их разговор прервала Ираида. Резко, ребром ладони долбанув по столешнице, аж крякнувшего столика, ловко поймав повалившуюся рюмку на высокой ножке, она двинула стул, уселась на него верхом, неприлично задрав юбку, гаркнула прямо в лицо индусу.
- Хватит, Амит. Тебя дело призвали делать, а не словами тут бросаться. Вот и делай. Девочка отдохнет, завтра и начнешь. Пить будешь?
Амит сурово сдвинул седые брови, встал, молча прошел к двери и вышел в коридор. Ираида зло глянула вслед, перекинула ногу через стул, сверкнув смуглой, худой ляжкой, плеснула себе шоколадного ликера, очистила банан.
- Рекомендую, Лиз. Вкусно, попробуй.
Она почмокала, облизывая губы, сложила кучкой кожуру, пощелкала ногтем об хрустальную ножку рюмки, налила еще.
- Знаешь, этот индийский гад с того света меня тащил. Вытащил. Он многое умеет, но и болтает много. Ты его не слушай. Вернее, слушай не всё. Вить, что ты там стал, как не родной. Иди к нам.
Лиза тоже выпила немного этого жгучего шоколада, потушила огонек бананом, откинулась на высокую спинку стула, чувствуя, как уходит напряжение. Виктор тоже налил себе ликера, правда зеленого, как подгнившая трава, подумал, выплеснул его в чашку с дымящимся кофе, украсил натюрморт шапкой сливок, сунул в эту красоту ложку, поерзал ею вверх-вниз. Ираида хмыкнула, насмешливо бросила
- Гурман! Кровь- не водица, король и в прислугах - король. Шартрезик с кофе - это как называется?
Виктор вкусно отпил, отломил шоколад
- Шартрез-мусс. Тебе сделать?
Ираида отрицательно сморщилась, вытащила мундштук, вставила сигарету, закурила. Лиза подошла к Виктору, чуть прижалась бедром, уже никого не стесняясь, тоже взяла чашку с кофе
- Ири, а почему с того света? Ты что, умирала?
Ираида задумчиво проследила за колечками дыма, вздохнула
- Умирала-умирала, да не умерла. Мы когда с Борисом все это замутили, ты уж на четвертом месяце была, у меня нашли рак. Нехороший рак. На третьей стадии уже. И он…бросил меня.
Лиза смотрела на Ири с ужасом. Она вообще не понимала этот ее эзопов язык - что значит замутили? Ясно, в общем, что они ее использовали, ясно, что в грош ее не ставили, но ведь Борис женился на ней! Мало того, сам настоял, чтобы они обвенчались, и обвенчались ведь. А это, оказывается, просто “замутили”. А потом, наверное, сделали бы какой-нибудь укол, как больной сучке, да и дело с концом. Готовая семья - мама, папа, детки. Они же не знали, что детки такими родятся. И что значит - “бросил”. То есть он, муж ее венчанный, все это время настоящей своей женой считал Ираиду… Так, видимо…
- Что значит - “бросил”, Ири? Он ведь со мной жил…
Ираида прикуривала уже третью, лицо ее побледнело и резко постарело, Лиза уже привыкла к таким маскам новообретенной подруги и не удивлялась.
- С тобой? Не смеши. С тобой он ночевал. И то не всегда, если ты помнишь. Чаще не ночевал, правда? А жил он со мной. Снимал мне дом недалеко от вас, на самом берегу, в можжевеловой роще. Я все время рядом с тобой была, параллельно шла, странно, что ты этого не чувствовала. А насчет почему бросил? Так я сама не ожидала. Он, как ногой мне поддых врезал, когда сказал, что хочет жить только с тобой. И я решила умереть.
У Лизы кружилась голова, она больше вообще не могла все это слушать. Ей каждый день били по щекам с милой дружеской улыбкой, ее размазали ногой, как будто она простое дерьмо, ее растерли в пыль, а она все слушала, слушала, постепенно превращаясь в это самое дерьмо. Потому что и теперь, похоже, она нужна только, как статист. Для поддержки мизансцены. Ираида, как будто прочитала ее мысли, затушила сигарету, положила ледяную руку Лизе на плечо, вздохнула
- Спокойнее. Все уже позади, но правду ты ведь знать хотела? Это же, как тлеющий мусор, как его не закапывай, он будет тлеть часами, а разворошить, дровишек подбросить - вспыхнет и сгорит. Тебе это надо. И мне надо. Так что давай вместе раздувать.
Лиза неожиданно успокоилась. Она очень ясно и четко поняла - у нее больше нет ни близких, ни родных. Она одна. Совершенно, страшно и безысходно одна в этом мире. И ей просто надо выжить. Ираида опустила согревшуюся на Лизином плече руку, ковырнула мороженое.
- Я решила умереть! Никуда не ходила, ничего не лечила, просто лежала и смотрела в окно. Сутками. Я ждала смерти и мечтала о ней.И моя мечта бы сбылась, если бы не Витька. Да, что ты выпучилась на меня. Именно он - этот самый.
Виктор молчал и попивал маленькими глоточками свой коктейль. И только тоненькая жилка у него на лбу напряженно пульсировала.
- Ладно, Лизк. Завтра с тобой в хамам пойдем, ты расслабишься немного, и я тебе дорасскажу. Уже немного этой правды поганой осталось. А теперь спать. Я устала, как собака.