Оля ругала Павла словно провинившегося ребёнка.
Павел сидел с опущенной головой.
Ахмет продолжал пить.
Иван был рядом с отцом начеку. Взял на всякий случай кочергу, чтобы припугнуть в случае чего.
"Лютый февраль" 67 / 66 / 1
Полину лихорадило. Оля заварила ей травы, укутала.
— Ребёночка она ждёт, папи, а ты пьёшь. Как ещё бабе реагировать на воскресшего мужа? Залились оба, стыдно! Какой пример внукам? Какая поддержка Полине? Ладно тот человек (Оля показала на Ахмета), но ты, папи?
Ахмет обессиленно рухнул со стула. Иван прямо на полу подложил ему подушку под голову.
Молчал.
Павел поднял голову и произнёс:
— Уйду я, Оля!
— Куда?
— Куда глаза глядят.
— Не дури, папи. У вас дети. Поля в положении. Думаешь уйти легко? Далеко уйдёшь?
— А что мне делать? Как делить с этим её?
— А ты не дели. Она не делянка с картошкой, а живая душа. Две души нынче. Сама она выберет, а ты стойко прими её выбор. Оберегай со стороны, люби, если любишь. Но не мешай, не губи её.
Павел смотрел на Олю, а у самого текли слёзы.
— Я же без неё не смогу. Сколько раз я мог умереть, а бог вёл меня к ней одной. С юности моей вёл. Я же ей стихи писал, когда и знать не знал, что повстречаемся. А теперь мне жизнь не нужна, если она выберет его.
Оля начала раздражаться. Прикрикнула на отца:
— Нюни распустил. Встань лучше, да пойди ещё одним одеялом её накрой. Посиди рядом. Я вообще-то на работу должна идти. А ты тут сопли пускаешь! Ты в каких-то ситуациях герой, а в каких-то — слюнтяй. Вставай, папи, ухаживай за женой. Разберётесь. Всё, до вечера!
Оля пошла к выходу.
Павел тяжело вздохнул, расправил плечи и пошёл к Полине.
— Хочу пить, — стуча зубами шептала Полина. — Хочу по нужде, хочу пить, хочу есть.
Лихорадка не проходила. Полина дрожала так сильно, что Павлу было страшно.
К вечеру протрезвел Ахмет. Вошёл в комнату в сопровождении сына. Взглянул на Полину и произнёс:
— Прости, что выжил.
Ночью и Ахмет, и Павел сидели возле Полины.
Она бредила, иногда просила пить, засыпала. На следующее утро дрожь прекратилась.
Ахмет спал, упершись лбом в спинку кровати. Павел дремал сидя. То и дело голова его клонилась вниз, но Павел поднимал её и всё начиналось сначала.
— Ну что, мои мужи, — произнесла Полина, — нужно как-то жить дальше.
Оба мужчины встрепенулись, уставились на жену.
— Я остаюсь с Павлом.
— С каким? — поинтересовался Ахмет. — Я вроде тоже Павел.
— С настоящим Павлом. А ты, Ахмет, не уезжай. Живи здесь. Ваню уговори, чтобы рядышком все были.
Ахмет вздохнул.
— Думаешь это легко? Любить тебя и видеть с другим? Я для вас с Ванькой жил. Тянулся из последних сил. Боролся с этой войной, а она меня похоронила. И ты меня похоронила. А должна была чувствовать меня, не верить, что я погиб. А ты вместо этого быстро нашла мне замену. Вырвала моё сердце не война, а ты…
Ахмет встал, вышел из комнаты.
Полина слышала, как он кричал:
— Ваня! Поехали домой!
Не было у Полины ни слёз, ни сожаления. К вечеру встала на ноги, вместе с навестившей её Олей приготовили ужин.
Неделю жили и об Ахмете не вспоминали. Полина не говорила с Павлом. Молчали.
А через неделю Ромка заглянул в гости и сказал:
— Слава богу, нам на колхоз ветеринара нашли. Теперь не возить скотину в город на лечение. Трудно это было: то машина занята, то врач уехал. А тут свой, личный лекарь.
Полина порадовалась вместе с Ромкой, знать не зная, что ветеринар — её выживший Ахмет.
Неизвестно, как он восстановил своё имя, но в колхозе на Ахмета Гаджикурбановича Малаева молились все.
Животных на лечение ему привозили из города.
Павел сталкивался с ним редко. А вот Оля довольно часто. И она иногда говорила Полине, что Ахмет молится за всю её семью.
Почти перед самыми родами Полины в колхозе играли свадьбу ветеринара и молоденькой турчанки Айны, которую председатель привёз из города. Девушка побиралась на вокзале.
Председатель её пожалел и взял с собой.
Айна работала дояркой. Маленькая, худенькая, молчаливая, с милой улыбкой на лице она приглянулась Ахмету.
Полина радовалась за бывшего мужа. На свадьбу к отцу приехал и сын Иван. Он решил, что место, где родился и вырос, бросать не станет.
Но Полина уговорила его переехать:
— Мы все тут: и я, и отец, и братья твои, и сёстры, и родятся ещё другие. Ты не бросай нас. Лучше держаться вместе. Так душа моя будет спокойна.
Иван согласился, и летом 1948 года переехал со своей женой Галиной поближе к родным.
Тем же летом в лесу поисковая группа нашла захоронение.
Павла пригласили на опознание. Среди погибших партизан был его сын Григорий. При нём нашли медаль за отвагу и именной значок.
Павлу было тяжело. Он несколько дней пил. Полина не вмешивалась. Наоборот, бегала к соседям и покупала самогон.
Когда Павел оправился, поехал в город, нашёл Глашу. Рассказал ей, что Гришу нашли в братской могиле.
Глаша плакала. Просила прощения у Павла.
— Я вот своего муженька похоронила месяц назад, — рассказывала она. — На днях ходила в детский дом. Меня там послушали, но ничего путного не сказали. Растеряла я всех детей, Паша. И своих, и чужих. И Якова потеряла. Как он, кстати, вести есть?
— Нет, — Павел помотал головой.
На прощание предложил Глаше вернуться и жить рядом.
— Душа за тебя всё равно болеть будет, — сетовал Павел. — Мы с тобой уже как родные.
— А мы и так родные… Ой, что я говорю. Язык мой подводит иногда.
Но Павла эти слова взбудоражили.
Он схватил Глашу за плечи, стал её трясти:
— Рассказывай, не молчи уже! Сколько лет прошло, а ты всё тайнами разговариваешь. Почему отец тебе завещал дом? Почему он тебя привечал и защищал перед матерью?
— Отпусти, не скажу! — взмолилась Глаша.
— Ну и чёрт с тобой! — выругался Павел. — Нашлась тут родная. Была служанкой, ею и осталась!
— Ох, как барин заговорил! Ох, как запел! Да ты в ногах должен ползать за то, что в войну твоих не оставила одних. Нужны они мне были, скажи? Я и счастья не видела в этой жизни. Яшка меня за измену в ссылку отправил. Не любил меня никто. Только один Фёдор любил. Он ещё тогда говорил, чтобы я вас всех перетравила и к чертям отправила!
— О, Федьку вспомнила, — злорадно засмеялся Павел. — Только такой трусливый как он мог тебе рассказывать небылицы о том, что барин у тебя плохой. Глафира Степановна Усольцева… Ты давно умерла. А теперь и в моём сердце нет для тебя места. Я даже прощаться с тобой не хочу.
— А вы, Павел Андреевич, тоже вроде как померли…
Павел ударил кулаком по стене.
— Только попробуй меня тронь, — прошипела Глаша. — Закричу, и пусть с тобой разбираются. Пришёл. Возомнил себя следователем. Уходи!
Павел ушёл. Домой вернулся бешеным. Кричал на детей, жену.
Усмирила его только Оля. Полина всё удивлялась, как Павел менялся в присутствии старшей дочери: успокаивался, переставал кричать.
А Оля могла и голос на него повысить. Павел ни разу не сделал ей замечание.
В октябре Павел получил письмо от Якова: «Здравствуй, брат! Собираемся с Васькой к тебе. Коли жив — отметим, коли мёртв — помянем! Жди. Всё остальное при встрече».
1 ноября 1948 года приехал Яков. Павел был на работе.
Полина забежала в обед домой тесто осадить, да сына покормить. Новорожденного сына нянчила соседская девочка Ирина.
Когда выходила, посмотрела удивлённо на прогуливающегося мимо двора мужчину с детской коляской.
Ненароком взглянула, а в коляске не ребёнок, а женщина. Стало не по себе.
— Доброго здоровья, хозяюшка! — сказал мужчина. — А вы по душу Павла не осведомлены?
— Неужто Яков? — удивлённо спросила Полина.
— Он самый! — Яков распрямил плечи, выставил грудь вперед и гордо сказал: — Яков Мартовицкий!
Продолжение тут
Путеводитель "Лютый февраль" тут
Путеводитель по всем книгам тут
Осталось 4 свободные книги "Зоя".
Отправлю по вашему адресу с именным автографом.
Забронировать можно в ватсапе 89045097050