- ...а чего вы город не включите?
- А?
Даже не успеваю ничего переспросить, кто-то как будто переключает пространство, - исполинский город появляется из ниоткуда, словно набрасывается на меня со всех сторон. Пытаюсь понять, что я вообще вижу, делаю шаг, если это можно назвать шагом, стены движутся куда-то в никуда, пол проваливается еще никудее, хватаюсь за все подряд, да за что тут можно схватиться, все двигается, меняется, город живой, город как будто убегает от самого себя. Я понимаю, что город живет в каких-то неподвластных мне измерениях, вернее, теперь уже подвластных.
- Так-то лучше, да? – продолжает кто-то.
Понимаю, что я знаю этого кто-то, вернее, этот кто-то знает меня, вернее, и так и так. Чувствую всю нелепость своего вопроса, я не должен сейчас спрашивать...
- А вы кто?
И какого черта я спрашиваю это, самому смешно...
- А-а-а, так вы меня не знаете... будем знакомы, - я чувствую что-то вроде рукопожатия или воспоминания о рукопожатии, - я убил вас.
- Вы...
- ...убил вас.
- Но...
- ...вам интересно знать, почему?
- Ну... в общем-то, да...
- Так вы украли мой город, что мне оставалось делать...
Спохватываюсь:
- Так это ваш город?
- Совершенно верно.
- Тогда я должен вернуть его вам...
- Думаю, где буду жить сам, где-то нигде...
- Да, конечно...
Город сердится, город недоверчиво фыркает, шарахается прочь от того, кто называет себя его хозяином, мчится куда-то через мертвенно-безжизненную пустыню...
- Еще пытаюсь сделать хорошую мину при плохой игре:
- Сейчас... сейчас я поймаю его... верну...
Мой убийца усмехается:
- Думаю, это будет не так-то просто...
Понимаю, что у меня нет выбора, что мне не остается ничего кроме как перелопатить эту пустыню вдоль и поперек в поисках сбежавшего города.
Еще сегодня утром я не представлял себе, что города могут сбегать...
.
- ...это вы? – спрашиваю я в пустоту.
Город не отвечает – что-то подсказывает мне, что это именно город, если это странное можно назвать городом. Весь вопрос – это ли тот самый город, который сбежал от меня, или это что-то другое, понять бы еще, что именно...
- Это вы?
Город не отвечает – что-то подсказывает мне, что он и не ответит, потому что город мертв, причем уже давно. Если он умер давно, значит, это все-таки не тот город, который я ищу, не мой город, и можно со спокойной совестью идти дальше... Легко сказать, идти дальше, знать бы еще, куда идти в этой пустыне под бесконечными ледяными звездами. Натыкаюсь на еще один мертвый город, еще и еще... Ловлю себя на том, что наконец-то могу как следует рассмотреть мертвые города, если здесь уместно это – рассмотреть...
Замечаю то, чего не замечал раньше, да я, собственно, ничего не замечал раньше – у каждого города. Что-то непонятное, меньше всего похожее на крылья, что я называю именно крыльями, потому что это крылья, сам мир вокруг подсказывает мне – крылья, крылья, крылья, это не может быть ничем другим кроме как крыльями. Вы не знаете, говорят мне, вы еще не знаете, но вы обязательно узнаете, что у городов не бывает крыльев, но эти города все с крыльями, вот что удивительно-то. Ах да, извините, напугали вас, просто вы, который умерли, велели передать вам, который живой, что вот это города, а вот это крылья, а у городов крыльев не бывает. Да, кто-то приделывал им крылья, кто-то гнал их с уютной планеты туда, к звездам, они падали и разбивались, насмерть, вы понимаете, насмерть, вдребезги, падали и разбивались, ни один не поднялся в небо, ни один...
.
- ...вы привели город? – спрашивает тот, кто убил меня.
Пойдемте, он там, за холмами, - показываю на невысокую гряду того, что можно считать холмами, он идет за мной, если это можно назвать – идет, он понимает все только когда проваливается в магнитную воронку, не видимую из-за холмов, барахтается, извивается, сжимается в немыслимую спираль, пусти-пусти-пусти...
- Это вы? – спрашиваю я, показываю на останки городов.
- Это... это я...
Больше он ничего не успевает сказать, проваливается в леденящее магнитное небытие, откуда нет выхода.
Перевожу дух, которого у меня больше нет, иду по безжизненной пустыне, приманиваю перепуганный город, тц-тц-тц, - нагромождение стен движется в мою сторону, от чего мне становится даже страшно. Пересиливаю себя, обнимаю спасенный город.
Память возвращается – окончательно, целиком – трансформирую город, отращиваю городу крылья, должно же у меня, черт возьми, получиться...