Много лет назад одна моя знакомая еврейка, репатриировавшаяся в Израиль, писала в жж ежедневно и многословно истории своих родственников. Незначительные, как мне казалось, истории. Гефилте фиш в Одессе и пляж с пивком. Учителка в местечке, семейные посиделки под Питером. Рождение двоюродного братца, свадьба внучатой сестры, окончание учебы на юрфаке сестринской племянницы. Ничего особенного, но знакомая еврейка фиксировала каждый день, каждый час своих еврейских предков и родственников.
«Зачем?», - спросила я. «Это свидетельства, это память нашего народа, которую я обязана сохранить!» - ответила моя знакомая. Я не видела в ее постах ничего интересного именно мне, но я поняла – надо документировать, записывать, сохранять все наше прошлое и настоящее. Надо помнить!
И я записываю свои нееврейские воспоминания о своих русских родных. Евреи живут до сих пор и выжили своей памятью. Мы, русские, сейчас – как евреи в далеком прошлом. И наша память нас спасет! Хотя мы такие забывчивые. И мой первый пост, посвященный моей русской семье, начнется именно с этого.
Моя бабушка Зоя прожила после смерти деда всего три года. День в день почти ушла. Летом. Я в это время жила в Германии и не смогла приехать на похороны, боялась потерять вид на жительство, который был только в производстве. Смалодушничала.
Недавно моя двоюродная сестра рассказала мне, как проходили похороны. Я помню, что у бабушки было несколько толстых старинных альбомов с фотографиями. Я любила их рассматривать в детстве и пытала бабушку и деда: «А это кто? А это где? А это что за прекрасный принц в эполетах?» Дед был крайне немногословен, а бабушка любила песни и присказки. На большинство моих вопросов она отвечала «Много будешь знать, скоро состаришься» или затягивала какую-то веселую частушку со смутным смыслом.
- А где сейчас все эти фотоальбомы? – спросила я свою двоюродную сестру, которая организовала бабушкины похороны.
- На поминках, которые проходили у бабушки дома, мы положили эти альбомы на стол, чтобы каждый, кто хочет, взял фотографии тех, кого знает. Два дня эти альбомы лежали на столах, а потом… Я не помню, куда они делись.
Квартиру продали вместе со всем малозначимым содержимом, я так поняла. Я была плохой внучкой. Я не заботилась о своей бабушке, я приезжала в Казань раз в год, раз в год ее навещала.
Моей двоюродной сестре я очень благодарна, что она за нас двоих ухаживала за моей бабушкой. А бабушка, как рассказала мне моя сестра, иногда называла ее Мариной, путая наши имена. Хотя до самой своей смерти в очень преклонном возрасте она была очень сильна умом и чутьем.
Наша с ней последняя встреча была десять лет назад, перед отъездом в Германию пришла к ней с детьми. Бабушка уже вставала с трудом.
- Я часто спрашиваю Бога, зачем я так долго живу. Мой муж, мои сестры, все ушли, а я все еще живу…, -сказала мне бабушка, - Угадай, почему я так долго живу и болею?
- Почему?
- Потому что я молюсь за живущих. Если не я, кто будет за вас молиться? В семье всегда должен жить один молитвенник, который каждую минуту молится за родных.
Это были последние бабушкины слова, которые я услышала. Спустя месяц она умерла, и я не приехала на похороны.
Но моя двоюродная сестра, которая ухаживала за бабушкой до последней минуты, даже взглядом меня не упрекнула.
- Бабушка была единственным человеком, который с детства мои каляки-маляки называл творчеством и искусством. Если бы не она, я бы не стала тем, кто я есть, - говорит моя двоюродная сестра. Мастер своего дела. Мы не виделись с ней больше двадцати лет.
9