Наташа и ее младший брат Сергуня стояли за дверью кухни и громким шепотом спорили друг с другом.
- Иди ты, - настаивала Наташа, - ты маленький, мама тебя послушает...
- Ты фто? - прошепелявил Сергуня, - Я не пойду, иди ты...
Пока дети возились около двери и решали, кому из них идти к маме с прошением, мама заметила их и позвала:
- Наташа, что вы здесь толкаетесь?
- Я... - начала, было, Наташа и, опустив свои черные пушистые ресницы, выступила вперед.
- Мы хотим конфет, - без всякого вступления выпалила она.
Услышав такую просьбу, мама отвернулась от детей и ничего не ответив стала заниматься своим делом.
- Ты купишь нам конфет? - приступала Наташа. - Совсем немножко, вот сколько... - и девочка раскрыла обе ладошки, что должно было означать число десять.
- Дети, - со вздохом ответила мама, - я же говорила вам, что у нас сейчас нет денег на конфеты. Я не знаю, где взять денег на хлеб и как дотянуть до папиной зарплаты, а вы просите конфет...
Наташа и Сергуня понурили головы. Они уже не первый раз приходили к маме с такой просьбой и слышали один и тот же ответ. А как хотелось конфетками полакомиться!
- Ну, тогда, - оживилась вдруг Наташа, - мы попросим папу, чтобы он нам купил конфеток, когда он придет с работы.
- Боюсь, и папа вам не сможет помочь, - остановила мечтательницу мама.
- А кто сможет? - не унималась Наташа.
- Ну, если уж вам так сильно хочется конфет и вы не можете и трех дней подождать, то советую вам помолиться Богу и рассказать эту проблему Ему. Он всегда может помочь.
- Да, - протянул Сергунька, - Иисус добрый, и у Него много конфет...
- Пойдем, Сергуня, скорее, - потянула брата за руку Наташа, - пойдем, попросим Иисуса, чтобы Он дал нам денег и чтобы мама купила нам конфет.
И дети направились в комнату. Но вдруг Наташа остановилась и, повернувшись к маме, спросила:
- А если Иисус нам даст денег, ты купишь нам сегодня конфет?
- Куплю, - ответила мама и улыбнулась.
Зайдя в комнату, Наташа покрыла голову платочком, как делает это мама, после чего дети с полной серьезностью преклонили колени и стали молиться. Точнее, молилась только Наташа, а Сергуня, как ей казалось, только громко сопел и что-то невнятно бубнил себе под нос.
- Иисус, - молилась девочка, закрыв глаза, - дай нам, пожалуйста, денег. Мы так хотим конфеток покушать! Когда Ты дашь нам денежки, мы попросим у мамочки купить нам “коровок” и “ласточек” и еще каких-нибудь вкусненьких шоколадных конфеток. Мы будем добрыми, и будем делиться друг с другом, и ссориться не будем...
Немного помолчав, она сказала:
- Аминь.
- Аминь, - повторил Сергунька.
Дети некоторое время постояли на коленях, как будто ожидая ответа с неба, но ответа не было.
- Сергуня, - строго сказала Наташа, - ты, наверное, плохо молился, вот Иисус и не дал нам денег.
- Я фтавався - возразил Сергуня и потупил взгляд.
- Ну, значит, мы что-то не так делаем. - сделала вывод Наташа. - Наверное, надо, как на собрании, сначала петь, а потом уже молиться.
Девочка поднялась с колен и подошла к книжной полке. Там стояли несколько сборников песен и большая Библия в кожаном переплете. Выбрав себе сборник песен, Наташа вернулась к брату и, удобно расположившись на диванчике, раскрыла сборник. Читать она еще не умела, правда, уже знала несколько букв и могла считать до десяти, но за то она знала некоторые псалмы наизусть. Пусть не все куплеты и не по порядку, но кое-что по памяти петь она могла. Сергунька пристроился рядом с сестрой и, как будто зная в буквах толк, склонил свою голову над этим же сборником. Прошло еще несколько минут, пока дети решали, кто из них будет держать раскрытую книгу, чтобы им обоим было удобно петь. Потом еще несколько минут певцы потратили на то, чтобы выбрать, какой же все-таки псалом они будут петь. Наконец, найдя общий язык, мальчик и девочка запели довольно известный и часто исполняемый на Богослужениях псалом: «Господь, я бедное дитя...» Пропев несколько куплетов, Наташа со знанием дела перевернула несколько страниц и, ткнув пальцем в первый попавшийся номер, сказала:
- А теперь споем про доброго пастыря, который овечку искал.
Сначала, как казалось девочке, пение совсем не ладилось. Сергунька пел то слишком тихо, то слишком громко, то совсем мешал ей петь. Но со временем все наладилось, и пение стало казаться детям стройным. Пропев про пастыря и овечку, про бурю на море и про звезды в небе, Наташа вновь перевернула несколько страниц и ... дети замерли! В сборнике песен, на той странице, которую они открыли, была заложена денежная купюра. Не долго думая, Наташа выхватила из книги деньги и, размахивая ими над головой, побежала на кухню. Следом за ней, преодолевая свою неуклюжесть, спешил Сергунька.
- Мама, - кричала девочка, - Иисус дал нам деньги на конфеты! Ты обещала нам, что купишь конфет, если Иисус даст нам денег!
Мама с удивлением смотрела то на дочку, то на деньги, которыми она не переставала размахивать.
- Где ты взяла эти деньги? - в изумлении спросила мама.
- Нам Иисус дал! - тараторила Наташа.
- Я спрашиваю, где ты взяла деньги? - уже строго повторила свой вопрос мама.
- Мы пели, пели, и потом Иисус дал нам деньги, - вступился Сергунька.
- Они были в сборнике песен, - пояснила Наташа, - мы их там нашли. Ты купишь нам конфет?
Мама медленно взяла денежную купюру из рук Наташи:
- Тут, дорогие мои, не только на конфеты, тут и на хлеб, и на молоко, и на многое еще хватит. И не на один день а, пожалуй, на целую неделю.
И, как будто рассуждая сама с собой, добавила:
- Не понимаю, как они могли там оказаться...
- Мы же молились, мама! - суетилась Наташа. - Ничего удивительного. Мы просили у Иисуса денег, и Он нам дал.
Но у мамы были другие предположения на этот счет. Она допускала, что когда-то папа сам положил их туда и забыл. Или же кто-то из друзей, желая сделать добро, во время собрания вложил эти деньги в папин сборник.
- Хотя, - подытожила мама, - Бог может творить чудеса, и для Него нет ничего невозможного! И, надев пальто и сапоги, сказала детям:
- Ждите. - И ушла в магазин.
Сестра Галя (г. С-Петербург)
Другие публикации канала
Почему Бог допускает зло, если Он действительно нас любит?
Тем, кто приходит в церковь с маленькими детьми
Четыре основания Церкви. Основание войны
Ради Христа (рассказ)
Сегодня7,7K прочитали
На одной из самых маленьких улочек большого города стоял мальчик. Стоял он, прислонившись спиной к старому зданию, и с надеждой посматривал на прохожих. Некоторые из проходящих мимо куда-то спешили, не обращая на него внимания. Иные окидывали удивленным взглядом и, пройдя мимо, еще несколько раз оглядывались на стоявшего у стены ребенка. Другие же останавливались прямо напротив него и сначала читали надпись на картонке, а потом пристально изучали взглядом автора этого текста. Но больше всех мальчику нравились прохожие, которые, не вникая в суть дела во всех подробностях, кидали деньги в его кепку. При этом мальчик вслед им негромко говорил: «Да воздаст вам Бог».
– Да, да, – возмущенно заговорила одна пожилая дама своей спутнице, когда прочла надпись на картонке, – все так дорого сейчас в аптеках стоит, что и не знаешь, как решиться купить лекарства. Все дорого, все! И жить, и умирать…
При этих словах она достала из сумочки толстенький кошелек и извлекла из него не малого достоинства денежную купюру.
– Ты, сразу видно, хороший мальчик. Вот, возьми для своей мамы…
И она демонстративно опустила деньги в кепку. Мальчик вновь повторил свои слова благодарности, а пожилая дама пошла дальше, рассуждая со своей спутницей о трудностях жизни в последнее время.
Если просителю подаяний клали большие, на его взгляд, деньги, то он брал их из кепки и прятал в карман. Первый волнующий стук сердца стал стихать, и мальчик стал чувствовать себя увереннее на занимаемой им должности. Теперь оценивал прохожих взглядом и мысленно рассуждал, кто из них и сколько могли бы ему дать. Но подаяние давал далеко не каждый. Мало что ли всяких попрошаек развелось?
Мальчик уже было хотел свернуть свою деятельность и идти домой, как вдруг заметил прилично одетого пожилого мужчину, который читал надпись на его картонке: «Помогите ради Христа на лекарство маме». Потом он испытывающе посмотрел на мальчика: чисто одет, аккуратно пострижен… Неужели действительно нужда заставила его сюда придти? Мужчина подошел ближе и, смотря в глаза, спросил:
– Тебя как зовут?
«Ну вот, – мелькнуло у несчастного, – сейчас допрашивать будет обо всем…»
– Филипп, – робко ответил мальчик.
– Филипп? Очень красивое имя, – улыбнулся собеседник, – а сколько тебе лет?
– Девять, – уже увереннее дал ответ Филипп.
– Ага… – в раздумье продолжал мужчина, – знаешь, у тебя по- особому смотрится надпись на табличке, не так, как у всех просящих.
– Да? – удивился Филипп и взглянул сверху вниз на свое изобретение.
– А что, там ошибка есть? – смутился он.
– Нет, нет, ошибки у тебя нет, – заверил его мужчина, – твоя надпись «ради Христа» заставила меня остановиться.
Филипп молчал. Он совсем не хотел смотреть мужчине в глаза и потому делал вид, что рассматривает написанный своей рукою текст.
– Обычно, – продолжал мужчина, – все просящие пишут имя Христа с маленькой буквы, а ты написал с большой. Это редкость.
Что-то кольнуло у мальчика в груди. Он молчал, нервно теребя кепку. Он уже ничего не хотел от этого мужчины, только бы он побыстрее оставил его в покое и ушел.
– Так что, – допытывался незнакомец, – у тебя действительно мама больна?
Филипп молча кивнул.
– А чем?
– Не знаю, – тихо ответил мальчик.
– А лекарства очень дорого стоят? – не унимался прохожий.
Филипп опять только кивнул головой.
– Сколько?
– Не знаю, – почти шепотом ответил Филипп.
– Похоже на правду, – то ли для самого себя, то ли для просящего, вслух проговорил мужчина и достал кошелек.
– Вот, – он положил несколько бумажек, – возьми для своей мамы. Даю тебе ради Христа, Который тебя любит.
Последние слова как кипятком ошпарили Филиппа. Он покраснел. Вместо своего обычного благодарственного возгласа, он пробормотал:
– Спасибо.
Мужчина потрепал его за чуб, еще больше взъерошив его, и поспешил прочь, по своим делам. Когда он скрылся из вида, мальчик облегченно вздохнул. Он весь вспотел от напряжения, чувство усталости давило на грудь. Филипп снял свою примитивную табличку, сгреб рукой все деньги и засунул их в карман. Потом накинул кепочку на голову и пустился наутек, искусно планируя между прохожими.
– Ты где пропадал? – спросила мама, когда мальчик крадучись зашел в дом.
– Я… – начал было Филипп, но мама не дала ему договорить и, сунув в ладошку деньги, попросила:
– Сбегай быстрее в магазин, у меня закончилась соль. И еще купи хлеба и молока, только нигде не задерживайся, у нас сегодня гости.
– Гости?! – выдохнул мальчик, – вот здорово!
Только теперь Филипп заметил в прихожей небольших размеров чемодан, с колесиками и выдвижной ручкой. Он хотел-было подробнее узнать, кто и откуда к ним приехал, но маме срочно нужна была соль, и он должен был торопиться. Вернувшись из магазина, мальчик наспех припрятал собранные от подаяний деньги и побежал на кухню. Филипп любил проводить время рядом с мамой, и потому он охотно выполнял любые поручения: подай то; принеси это; помой посуду… Вот и теперь мальчик вытирал насухо только что вымытые чашки и с интересом слушал мамин рассказ о приехавшем госте:
– Папа рассказывал тебе про него, ты помнишь? Его зовут Григорий, но ты можешь называть его дядей Гришей. Он приехал сегодня утром и, немного отдохнув, ушел, у него какие-то дела в нашем городе. Дядя Гриша очень много доброго сделал для нашего папы, когда тот был еще совсем молод и служил в армии. Служить папу направили очень далеко от дома, и ему часто приходилось трудно, но дядя Гриша принимал его в свой дом, как родного сына. Часто они молились вместе, и Григорий утешал, ободрял и наставлял твоего отца, как мог…
Медленно спускались вечерние сумерки, а дядя Гриша все не приходил. Филипп сидел у окна и безучастно смотрел на проезжающие машины и торопливых прохожих. Вдруг в дверь позвонили, и Филипп услышал, как младшие Илюша и Мария бросились к дверям. И если бы папа не остановил их, они, наверное, еще долго бы спорили у двери, кому из них открыть ее. Филипп спрыгнул с дивана и устремился в прихожую, но тут же остановился, не в силах сдвинуться с места.
Тот самый пожилой мужчина, который сегодня утром положил деньги в его кепку, радостно улыбаясь, обнимал его отца. Филипп попятился назад, желая остаться незамеченным, но в это время гость поднял голову, и взгляды их встретились. Некоторое мгновение Григорий смотрел в испуганные глаза мальчика, потом, как бы очнувшись, спросил у его отца:
– И это все твои птенчики?
– Да, да, – радостно улыбался отец, проводя гостя в комнату, – это моя старшая дочь Анна, а это Филипп, второй по счету ребенок… – при этих словах отец повернулся, указывая на место, где только что стоял мальчик, но его уже там не было.
– Филипп! – позвал его папа. – Ты где? Филипп, иди познакомься с дядей Гришей… – и уже обращаясь к гостю, заговорил:
– Сколько же лет мы не виделись, дорогой мой брат! Те далекие дни мне все еще дороги, наши беседы, молитвы…
И взрослые углубились в свои воспоминания, позабыв о детях. Филипп же не находил себе места в своей комнате. Он нервно грыз свои ногти и время от времени припадал ухом к двери, чтобы услышать хоть часть разговора в гостиной. «Что теперь будет? – ужасался он. – Он узнал меня, конечно узнал. Зачем же я пошел попрошайничать! Зачем?»
Мальчик всячески укорял себя за соделанный поступок и сожалел, что не заразился от соседского Игорька ветрянкой. Вот если бы он заболел, то никто не тревожил бы его и не подходил бы к нему близко. А теперь все равно все откроется, ведь к столу на ужин все равно надо идти. Мальчик не имел ни малейшего сомнения, что дядя Гриша прямо за столом всем домашним расскажет, как видел его сегодня попрошайкой. Тогда дела плохи!
За ужином Филипп не смел посмотреть в сторону гостя, он был рад, что они с папой не могут наговориться о своих прошлых днях. Мальчик был тих, как никогда. Нехотя поужинав, он не стал дожидаться конца трапезы и никем не замеченный проскользнул в свою комнату.
На следующее утро, страхи мальчика немного улеглись, но на сердце остался неприятный осадок. Он каждое мгновение был готов к тому, что его поступок будет открыт пред всеми. Но почему же дядя Гриша молчит? А может быть, он все же не узнал его? Нет, узнал, в этом можно было не сомневаться.
Уже к обеду Филипп стал выглядеть бодрее, как будто ничего и не произошло. Но в присутствии дяди Гриши он все еще был робок и молчалив.
Как и вчера, спускались вечерние сумерки, и мальчик сидел за письменным столом и, положив голову на руки, безучастно смотрел в окно. Через открытую форточку с улицы доносился шум несущихся машин, и потому Филипп не услышал, как приоткрылась дверь в его комнату. Мальчик сильно вздрогнул, когда на его плечо мягко легла рука дяди Гриши.
– Можно мне погостить в твоей комнате, Филипп? – улыбнувшись, спросил дядя Гриша.
В ответ мальчик только кивнул головой. Гость подошел к дивану и сел. Мальчик снова опустил голову.
– Ты очень боишься меня. Почему? – тихо спросил гость.
– Вы же все знаете, – робко ответил Филипп, и большой ком подкатил к его горлу.
– Нет, не все, – вздохнул дядя Гриша, – но я как раз заглянул к тебе, чтобы обо всем узнать.
Филипп молчал.
– Я вижу, как ты страдаешь от своего поступка. Ты несешь тяжелое бремя тайного греха. Тебе надо освободиться от него. Может быть, ты расскажешь мне все?
– Я не хотел, это ребята из соседнего двора меня так научили. Они говорили, что иногда так зарабатывают для себя деньги. Они хвастались, что могут все. А один мальчик дразнил меня, что я трус и что я никогда не смог бы так поступить. Я сказал, что я не боюсь ничего, и пошел попрошайничать. Я больше никогда, никогда так не сделаю.
Филипп поднял голову, в его глазах дрожали слезы. Теперь, когда дядя Гриша разговаривал с ним, он больше не боялся его. Наоборот, мальчику хотелось высказаться, тайный грех тяготил его.
– Я хочу немного объяснить тебе твой поступок, – негромко начал Григорий. – Ты наверное даже не задумался, что ты пошел на обман. Ты использовал имя Христа, чтобы насобирать больше денег. То, что твоя мать была больна, это было неправдой, а значит всех, кто давал тебе деньги, ты обманул… Ты согласен со мной?
– Да, – отозвался Филипп.
– Теперь же, когда время нельзя повернуть назад, надо постараться поправить положение, особенно перед Богом. Поскольку ты согрешил перед Богом и людьми, тебе надо идти к Богу и просить прощения. Вчерашних прохожих ты уже не сможешь отыскать, чтобы вернуть им деньги, но Бог, видя твое сердце, даст тебе покой и научит, как распорядиться этими деньгами. Потом, тебе надо самому пойти к родителям и сознаться во всем.
Весть, что мальчик сам должен пойти к родителям и обо всем рассказать, не очень-то обрадовала его. Он боялся наказания за свой поступок, но дядя Гриша был неумолим.
– Только так мы сможем наладить мир с Богом. Иди же, иди…
Медленно встав, Филипп побрел в родительскую комнату. Родители как будто уже ожидали его. И раскаяние перед ними оказалось не такой трудной долей, как мальчик это себе представлял. Потом они вместе с дядей Гришей молились перед Богом, прося благословения для своих детей. А Филипп плакал и в детской молитве просил у Бога прощения.
На следующий день, в ранний воскресный час, вся семья была на Богослужении. Филипп с интересом слушал, как дядя Гриша проповедовал о благовестнике Филиппе, которого Бог послал идти на дорогу, которая пуста.
– Бог послал своего ученика, – говорил Григорий, – не для того, чтобы что-то просить. Он послал его, чтобы раздавать, распространять благое Слово о спасении. И подумать только, Филиппу повстречался знатный вельможа Кандакии, ехавший на колеснице. Этот вельможа был хранителем всех сокровищ царицы Ефиопской, но Филипп – благовестник имел богатство духовное, которым и поделился с вельможей…
«Буду как благовестник Филипп, – размышлял мальчик, – буду всем о Христе говорить, только бы Христос дал мне духовные богатства, чтобы я мог их раздавать. А деньги те, если папа и мама не будут против, потрачу на Евангелия. А потом пойду по улицам и всем просящим ради Христа буду дарить, – пусть читают».
Сестра Галя (г. С-Петербург)
Утренник