Слова имеют значение. Тревожный человек, в поиске псевдо помощи для себя ищет опоры не столько внутри (это скорее терапевтический процесс, который ускользает от сознания), сколько снаружи. Определение диагноза для него - это возможность самостоятельно понять про себя что-то важное. Ключевое здесь - самостоятельно.
Я наблюдаю эту картину и с нарциссическими пациентами. Но, скорее, это поиск “аналитического третьего” - точки равновесия, когда в конструкции аналитик-пациент последний чувствует либо нападение внутреннего селф-объекта, ввиду опасно появляющейся большой значимости аналитика, а значит страха поглощения, либо желание обесценить аналитика, как следствие собственной неосознаваемой пассивной агрессии, как защиты от происходящих изменений. Собственно принесенный диагноз - это еще одна попытка контролировать собственную значимость.
Желание первенства - симптом нарциссической фрустрации.
И не просто неопределенности себя в пространстве, а именно установленного самим собой места. И это условное первенство должно принадлежать пациенту. С одной стороны - это утверждение Я, с другой - возможность избежать реальности, увидеть картинку без прикрас, а значит ощущения ничтожности. У нарциссической личности полярность однозначна: либо я грандиозен либо ничтожество.
Здесь есть четыре важных диагностических момента, которые проявляют нарциссическую суть.
- У нарциссической личности (в значении преобладающих нарушенных черт) общение безобъектно.
- Либидо подобной личности направлено на собственное Эго.
- Катектирование либидо направлено на частичные объекты.
- Есть желание соблазнения и желание быть соблазненным
Нарциссические пациенты относятся к объектам не как к отдельным личностям, а как к продолженным частям самих себя, существующим только для того, чтобы удовлетворять спроецированные на них потребности и ожидания.
Так, некоторые пациенты, ищут специалиста именно исходя из того, что они сами думают о себе, о своей сформулированной ими же проблеме, а специалист должен не просто подтвердить их предположения, но и проводить терапию в представляемых пациентом рамках. Любое отклонение от представляемой пациентом линии терапии будет вызывать пассивную или обесценивающую агрессию и заметный, демонстративный апатичный выплеск.
“В нарциссизме условный отход от объектов мотивирован чрезмерной любовью к себе и, таким образом, удовлетворяет эротическое побуждение”. В этом идея бесконечного оставления объектов, ради себя, ради насыщения себя. Об этом пишет Х.Спотниц, исследуя доэдипального пациента.
Нарциссический пациент, приходя на сессию, каждый раз приходит с новой ролью. Он приходит, чтобы сыграть, чтобы явить себя миру. В терапевтическом пространстве не происходит ничего такого, чтобы отличало сценическое поведение такого человека в обычной жизни. Он приносит или грустную роль или обиженную, триумфальную, радостную, победную. Он всегда играет, чтобы его заметили. Без игры - он пропадает. Одиночество для него непереносимо не потому что он один, а потому что нет зрителей, среди которых он мог бы увидеть себя. Он не переносит одиночества, потому что, оставаясь один, он не просто исчезает, он начинает себя ненавидеть и уничтожать из-за собственной ничтожности. То, что можно назвать психоаналитическим языком как нападение Супер Эго на Эго.
Причем, уничтожать фрагментарно. За фигуру, за лицо, за руки, за качество кожи, волос, зубов, за черту характера или реакцию и так далее. Вследствие того, что его селф-объекты - это частичные объекты.
В этом процессе грандиозности и уничтожения, как в горниле, куется Идеал. Свой и Другого. Он является мучительной потребностью. Нет доверия ни к себе ни к другим, поэтому Идеал - это идея, которая становится для личности эгосинтонной, необходимой. Удалить идеал из жизни нарциссической личности - это сделать его жизнь скучной, без яркости проявлений, а значит пустой. На самом деле он не готов отказаться от страданий самоуничтожения - потому что они подсвечивают и дают возможность острее почувствовать радость другого полюса. Радость ожидания следующего Идеала, следующего объекта, следующей версии себя.
Нарциссическую грандиозность самостоятельно исправить не получится. Человек купается в яркости жизни и отказаться от нее он не может, он будет разрушен.
В терапии это становится возможно за счет многих элементов. Со стороны специалиста: готовности специалиста работать с нарциссическим компонентом, понимание специфики нарциссического расстройства, знание техник и работы с переносом и контрпереносом; способность аналитика к созданию атмосферы доверия, которая имеет свои особенности. Со стороны клиента: действительного понимания нахождения в терапии (иногда, чтобы это понять пациенту, должно пройти время в условиях анализа), желание изменить себя и свое восприятие и мышление, потребность стать автором своей жизни, а не марионеткой своих травм.
Это грустная история разрушения и боли. Но очень потаенной, стыдной.
В терапии клиент может озвучить “я не люблю плакать”, “я никому не показываю своих слез” и тут же добавляет - “странно, мне казалось, я с этим справился” (проработал, если специалист для него уже не первый).
Это трудная и длительная работа в терапии. Где только после периода “нарциссический ролей”, после их активного разворачивания, проигрывания, удовлетворенности, очень постепенно, на грани обрыва терапии и желания все же увидеть и принять себя, может начаться терапия. Причем, терапия нередко неоднократно возобновляемая, с обрывами и возвращением, либо с многоразовым поиском новых специалистов.
Почему такая смена декораций? Чтобы не успело возникнуть проективной жалости к себе, в которой пациент может почувствовать свою ничтожность и уязвленность.
Продолжение следует.
Вы можете подписаться, чтобы не пропустить важные темы и новые публикации.
Автор: Тепцова Талия
Психолог, Психоаналитик
Получить консультацию автора на сайте психологов b17.ru