Более ста лет назад на Севере существовал очень редкий и древний промысел -отлов кречетов для царского двора. Этим занимались особые ловчие, которых называли "кречатьи помытчики". Помытчик - человек, который добывал и обучал ловчих птиц. Северные помытчики были частью соколиного промысла. Промысла по ловле охотничьих птиц (птичий промысел). При этом долгие столетия отлов кречетов был уделом только жителей Русского Севера. Это было связано с тем, что кречеты – самые крупные птицы из семейства соколиных – водятся лишь в арктической зоне Евразии. Только с XVII века этим стали заниматься ещё и в Сибири. Охотой, с использованием ловчих птиц, занимались люди ещё в древние времена. При раскопках ассирийской крепости Дур-Шаррукин, времена царя Саргона II (722-705 гг. до н. э.), был обнаружен каменный барельеф с изображением двух охотников, где один из них запускает птицу в воздух, а второй ловит её. С той поры соколиная охота стала любимым увлечением знатных людей и правителей Азии, а с V века и Европы. Увлекались охотой с ловчими птицами и на Руси, как в языческие времена, так и после. Для этой охоты, в начале, использовали соколов и ястребов средней полосы России, но в XII веке древнерусские князья узнают о кречетах. Возможно, о кречетах знали и раньше, но само слово «кречет» впервые зафиксировано в «Слове о полку Игореве» (конец XII века). Выход новгородцев к Заволочью дал возможность русским князьям получить таких редких птиц, как кречеты.
Первое упоминание о ловле соколов на Севере известно из грамоты великого князя Андрея Александровича 1294—1304гг., где говорится об отправке в новгородское Заволочье сборщиков дани от великого князя. Второе упоминание, более содержательное. В Жалованной грамоте великого князя Ивана Даниловича Калиты печорским сокольникам Жиле с ватагой говорится об освобождении их от даней и некоторых повинностей.
Грамота составлена около1328-1340 гг. В ней говориться: «Се яз, князь великий Иван Даниловичь всея Руси, пожаловал есмь соколников печерских, хто ходит на Печеру, Жилу с друга… Не надобе им никоторая дань, ни ко старосте им не тянута; и что у них третники и наймиты, хто стражет на готовых конех, а в кунах, и тем не надобе никоторая дань, ни ко старосте им не тянута, ни биричь их не поторгыват, не надобе ни корм, ни подвода…».
Грамота освобождает от дани, как самих сокольников, так и их работников «третников» и «наймитов», которые получали плату в виде доли от улова. Историки считают, что сами сокольники были особыми дружинниками великого князя и проживали в одной из слобод Москвы. На Печору они ездили за соколами и привозили их ко двору Ивана Калиты. Интересно, что земли по рекам Вычегда и Печора были колониями Новгородской республики, но князь Иван Данилович получил право от Новгорода собирать там дань для Золотой Орды – «черный бор». (Черный бор, черный выход или ордынский выход - золотоордынская дань на Руси) и право посылать своих сокольников. В XV веке сокольники стали получать земли на Севере и уже проживали там постоянно.
Такое положение дел существовало до XVI века. При царе Иване Грозном произошла реформа соколиного птичьего промысла. Россия давно уже была единым государством и необходимость сохранять сокольников в каждом бывшем княжестве отпала, но потребность в самих соколах существовала. Иван Васильевич сократил число сокольников, в задачу которых входило обучение и содержание соколов, но оставил помытчиков – ловцов птиц. Сокольники сохранялись при царском дворе, а в каждом регионе Московского царства, где традиционно занимались соколиным промыслом, появились крестьяне помытчики, которые были обязаны, в качестве оброка, выплачивать царю пойманных соколов - по 3 сокола в год или вместо птиц платить в казну 1,5 рубля. Помытчики освобождались от обычных государственных пошлин и имели льготы связанные с их родом деятельности. Помощь в кормлении и транспортировке птиц до Москвы. Вероятно всего, помытчиками становились те люди, которые ранее помогали сокольникам в ловле птиц. Теперь им отдельно выдавалось разрешение на продолжение этого промысла. В отличие от средней полосы России, помытчики на Севере (Архангельская и Вологодская губерния) получали надел земли в счет оплаты за нелегкий труд. Для занятия промыслом крестьянам выдавалась царская грамота, которая освобождала их от других пошлин. По прошествии времени разрешение на промысловую деятельность подтверждалось грамотами последующих правителей. Со временем промысел стал наследственным. Самих кречатьих помытчиков на Севере было не много, в среднем около полусотни на уезд. Для удобства они были разбиты на ватаги. Где-то ловчие проживали в одной деревне, где-то только отдельные дворы имели разрешение на отлов кречетов и соколов. При имп. Екатерине Второй всех российских птичьих помытчиков было не более 1000 человек. Соколиный промысел был редким явлением.
Сокольи помытчики обязаны были трудиться только на царя. Это их выделяло из обычной крестьянской среды, но кроме статуса это не приносило ни какой пользы. Им выдавались деньги на организацию промысла и корм для пойманных птиц, но как таковой оплаты за труд не было. Это была их обязанность, как обычные государственные крестьяне платили пошлину, так и помытчики должны были ежегодно уплатить в казну определенное количество птиц. Для северных ловчих эта обязанность была тяжелым ограничением. Имея рядом международный порт (Архангельск) и отлавливая птиц рядом с берегами Норвегии, они не могли продавать кречетов за хорошую цену иностранцам. В 1632 году вышел указ царя Михаила Федоровича, где предписывалось каждому из помытчиков сдавать по 100-106 кречетов ко двору ежегодно, а если кого поймают за контрабанду, то быть ему «в великой опале и казни». Также помытчики не могли заниматься иными промыслами, например добычей пушнины, чтобы не отвлекаться от основной деятельности. Рассвет соколиной охоты приходится на царствование царя Алексея Михайловича. Необходимость в соколах увеличилась. На «государевых кречатьнях» в селах Коломенском и Семёновском находилось до трёх тысяч ловчих птиц. Это период является пиком соколиного промысла. В последующие века поимка ловчих птиц приходила в упадок.
При царе Петре Первом надзор над помытчиками усилился, за недоставку птиц полагались штрафы и наказание. При этом Преображенский приказ, который вел надзор, учитывал только самих кречетов (самок), а челигов (самцов) не принимали к сведению. Также имп. Перт I указом 9 января 1723 года отменил многие льготы помытчиков и приравнял их к казенным крестьянам, обложив данью и рекрутским набором. В том же году Преображенский приказ провел расследование и доложил, что с помытчиков брать дополнительные сборы из-за их бедности нет возможности. В промысле наступал кризис. Популяция ловчих птиц резко сокращалась. Труд помытчиков был труден. Промысловики на пол года, а то и больше, уходили из дому на далёкий и опасный промысел. Дохода от ловли птиц не было, а малоплодная северная земля без должного ухода приходила в запустение. Желающих пополнить ряды помытчиков, не наблюдалось. В 1729 году на запрос гофмейстера А. Г. Долгорукого Архангельская губернская канцелярия отвечала, что на Двине насчитывается девятнадцать дворов кречатьих помытчиков, «что привозят кречетов, чилегов кречетьих, что у них в улове бывают». В 1726 году двинские помытчики доставили в Москву кречетов серых молодиков 30 штук и таких же челигов (самцы соколов) — 303 особей. В связи с сокращением популяции кречетов, в 1731 году план на лов был уменьшен, теперь требовалось не менее 20 кречетов и 30 челигов ежегодно. Также им разрешено было «ловить птиц в угодьях всяких безвозбранно».
На Севере в XVII -XVIII веках ловлей кречетов занимались крестьяне Куростровской, Ухтостровской Богоявленскогой и Ухтостовско-Троицкой волостей Двинского (позже Холмогорского) уезда, а также некоторые крестьяне Пинеги, Пустозерска, Окладниковой слободы (г. Мезень) и Усть-Цильмы на Печоре. Для отлова кречетов помытчики организовали артели (ватаги) и отправлялись ловить птиц на Кольский полуостров и в Канинскую и Тиманскую тундру. Промысел ловчих птиц начинался 12 июля по н.с. (Петров день) и продолжался до 19 декабря по н.с (Николы Зимнего). До места ловли помытчики выезжали на арендованных судах. На аренду корабля уходило не менее 50 рублей. В начале XVIII века двинские помытчики каждый год снаряжали два судна. Один направлялся к Зимнему и Терскому берегу Белого моря, а другой корабль шёл в Баренцево море к становищам Гаврилову, Харлову, Пасову, на семь островов и на Кильдин. При этом ловить кречетов на Мурмане можно было только по особому царскому разрешению. Семь островов в XVII веке были объявлены «государевой заповедью». На провизию выдавалось 7 рублей на человека. Хлебные запасы закупали в Архангельске по 15 пудов на человека. В 1723 году на Двине было 34 помытчиков, которые делились на 4 ватаги. Помытчики не только сами ловили силками птиц, но и могли их выкупить у самоедов Канинской тундры или у стрельцов из гарнизона Колы.
Возвращались промысловики уже по зимней дороге. Так из Канинской и Тиманской тундры помытчики ехали на оленьих упряжках до Сокольной слободы (будущий г. Мезень). На Мезени им выдавали особо оборудованные повозки. В них кречетов везли в особых ящиках обитых войлоком и рогожей, чтобы не травмировать птиц на ухабах. Сборным пунктом был Архангельск. До отправки в Москву кречетов содержали сами помытчики, на это им выдавалось "две деньги в сутки". Птиц кормили свежим мясом, в основном курятиной, а также давали ржаные пшеничные отруби. Когда все артели сдавали двинскому воеводе свой улов, тогда организовывался обоз по доставке кречетов в Москву. Воевода назначал тех, кто будет заботиться о птицах до Москвы. Вся ответственность за сохранность кречетов лежала на помытчиках. Начиная с Мезени, велся строгий учет пойманных птиц. Отмечалось и количество умерших особей. Если доставка в Москву откладывалась, то помытчики обязаны были сами заниматься обучением кречетов.
Во второй половине XVIII века проводились попытки улучшить быт сокольих помытчиков. Так имп. Екатерина Вторая пыталась добиться от Сената согласия на разрешение заниматься этим промыслом по доброй воле, за плату от казны, но Сенат отклонил этот законопроект, т.к. работа трудная и опасная. По мнению сенаторов промыслом должны заниматься профессионалы и были опасения, что желающих им заниматься совсем не найдется. Таким образом, к концу века промысел пришел в полный упадок. При имп. Павле помытчикам разрешено было заниматься торговлей, а 1800 году вышел указ, который приравнивал помытчиков к дворцовый крестьянам с ответствующим налогообложением. Промысловое сословие сокольих помытчиков, как и птичьих помытчиков в целом, перестало существовать, хотя лов ещё продолжался. С этого момента начался закат соколиной охоты и соколиного промысла. В XIX веке высшее общество утратило интерес к соколиной охоте. Соколиный промысел и кречатьи помытчики ушли в небытие. Этот промысел был очень редким и обособленным. Его обычно не упоминают среди традиционных поморских промыслов. Тем не менее, лов кречетов был исконно северным занятием. Только с XVII века таким промыслом стали заниматься и в Сибири, когда север уже не мог обеспечить потребностей царского двора. Но на протяжении как минимум шести веков кречеты, доставленные северными помытчиками, украшали сокольни самых влиятельных правящих дворов Европы и Азии. Промысел на кречетов достоин внимания и может называться традиционным для северян.
Источники:
Дополнения к актам историческим, собранные и изданные археографической коммиссией. - СПб., 1846-1872. - Т. 12. - 1872. стр. 349
Смирнов М.И Переяславские сокольи помытчики. — М.: MelanarЁ, 2004. — 32 с.
