Поздние произведения Толстого - "Воскресение", "Крейцерова соната", рассказы - становятся всё более публицистическими. В них уже не жизнь, текущая по своим собственным законам, а "случаи из жизни", подтверждающие сложившиеся воззрения автора. Что, однако, не делает их менее интересными.
Но на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков публицист окончательно победил художника. Действительность становилась всё более вопиющей, и позицию Толстого можно обозначить названием одной из его статей: "Не могу молчать!"
Вот хрестоматийный рассказ "После бала" - в котором Полковник буднично исполняет свои служебные обязанности - руководит поркой солдата.
А статья самого Толстого об источниках - рассказах солдат, - сегодня в учебниках не приводится. Старики, служившие ещё при Николае Первом, считали это НОРМОЙ! Что же ещё делать в случае побега или пропоя казённого добра? Более того, 95-летний ветеран готов признать за собой многие грехи, но полагает, что-то ему и простится: хорошо бил поляков! Имеется ввиду подавление восстания. Что? Тоже люди? Какие же они люди, если начальство велело их бить?
И что можно изменить с таким народом - добрым по природе, но - совершенно не мыслящим? Словно боятся мыслить - тогда ведь придётся признать, что насилие только изменило форму. Но - не прошло.
В николаевские времена официально не было смертной казни - и это был повод гордиться своей страной. Другой вопрос - что делалось неофициально. Но в шестидесятые годы, казалось, прогресс налицо - во всей империи остался только один профессиональный палач.
И что на пороге двадцатого века?
Казни - казни - казни. Речь идёт о тысячах. Палачи - в каждом городе. Отказываются казнить, если узнают, что в соседнем уезде палачу платят не по двадцать рублей за повешенного, а по двадцать пять. И не повесят, пока им не добавят.
"Преступники" - почти сплошь крестьяне. Кормильцы общества, которое от них вот так защищается. Преступления - попытка пережить с семьёй зиму - и не умереть. Грабёж барских амбаров! Реже - поджог имения.
Крестьяне - 85 % населения. Условия их жизни с жизнью зачастую несовместимы. При столь примитивном земледелии (которое власть не стремится улучшать) даже в хороший год хлеба хватает не до нового урожая, а лишь до ... новой травы! А уж при неурожае...
И кого из образованного сословия смущает то, что избы с земляным полом отапливаются по-чёрному хворостом, краденым из барского леса? Красть его ходят только бабы: если поймают - ей проще разжалобить. Дети замерзают, а мужик пытается заработать в городе.
Но даже в страшный голод 1892 года власть сохраняла лицо "житницы-кормилицы" перед Европой: запретила упоминать о голоде в газетах! Если и упоминали - изящно называли "недородом". А народишко сам виноват - ленив!
К негодующему голосу Толстого прислушивались все. Что делать?!
Для начала перестать этот народ объедать! Что делать срочно? Не "отнять и поделить", а организовывать питание на добровольные пожертвования. И устройством бесплатных столовых старый писатель занимался сам.
А казням нет ни оправдания, ни даже разумного объяснения. Что? В ответ на революционный террор? Этот террор уже лет двадцать, как сошёл на нет, и вред от казней многократно превысил вред от всех революционеров-бомбистов-террористов, вместе взятых.
Называете их безумными, говорите, что нельзя улучшить общество злодеяниями? А сами пытаетесь его улучшить злодеяниями, гораздо бОльшими. Ведь преступления власти народ привыкает считать нормой именно потому, что в его глазах "всякая власть - от бога".
***
Уход Толстого из семьи - и смерть на железнодорожной станции Астапово (от воспаления лёгких) - драма, которая не будет разгадана, вероятно, никогда.
Газеты сообщили о кончине великого писателя с опозданием на двое суток, но гроб Толстого провожало столько людей, и в такой благоговейной тишине, что невозможно назвать их "толпой". Народ.
Ни свечей, ни крестов. Просто холмик на краю оврага, просто трава. Иногда туристы оставляют цветы. Изредка спрашивают: а почему не с семьёй, не на кладбище?
А экскурсоводы не хотят лишний раз напоминать об отлучении, и рассказывают со слов самого Льва Николаевича историю о том, как он в детстве искал волшебную зелёную палочку - вот в этом самом овраге. Выдумщик - братец тогда сказал ему, что этой палочкой можно прекратить на земле все раздоры и войны - и Лёвушка поверил.
Он так хотел, чтобы люди были счастливы!
Польский художник, картинами которого проиллюстрирована статья, едва ли не единственный "толстовец", с которым Толстой переписывался заинтересованно.
Но об этом в следующий раз.