8842 подписчика

Сияя, кайся! Проклятье Мальпертюи

25 октября 202225 окт 2022

456

47 мин

Оглавление

Элегия первая: Ангелы Сияющие
Элегия вторая: Реформация
Элегия третья: Расписной мир

Это песня о будущих, что еще не сбылись.

О путях, что не грезились никому, но грезят о бытии.

Элегия первая: Ангелы Сияющие

Орден Ангелов Сияющих появился в М34, он принадлежит Девятому основанию. Мы не знаем ни одного другого Ордена этого основания, что не является нонсенсом. Есть немало оснований, во время которых появился всего один Орден (или по крайней мере нам известно лишь об одном). Однако примечательно здесь то, что Ангелы Сияющие – генетические наследники примарха Сангвиния и Девятого легиона. Девятый легион, Девятое основание… Очень скоро вы увидите, что это не совпадение. В сегодняшней беседе вообще не будет совпадений.

В исходном виде Сияющие были образцовыми потомками Великого Ангела. Они придерживались «Кодекса Астартес», каждому воину надлежало практиковать мирские созидательные искусства. Сияющие были великолепными воинами, но также талантливыми поэтами, живописцами, скульпторами. Они играли на лазерных арфах, занимались ксилографией, писали сонеты и поэмы. Орден хорошо помнил, почему их далекий предок настаивал на том, чтобы его сыновья учились не только разрушать, но и созидать.

Казалось, Ангелы Сияющие верили в мечту примарха о том, что однажды для Империума настанет будущее, когда ему больше не понадобятся воины, и тогда они не уйдут на задворки истории, сохранив свою полезность для Человечества уже в другом аспекте. Конечно, это было лишь красивой сказкой, ибо ни один истинный потомок Сангвиния не был достаточно тщеславен, чтобы всерьез полагать, будто он сумеет дожить до такого будущего. Великий Ангел тоже это понимал, поэтому в действительности занятия художественными искусствами носили вполне практическую цель.

Сангвиний не мог исцелить своих сыновей от Красной Жажды, но каким-то образом медитативные созидательные занятия укрепляли их разумы и души. После того, как примарх ввел эту практику, в легионе стало гораздо меньше тех, кто поддавался кровавому безумию. Для Орденов-наследников Девятого куда острее встала проблема Черной Ярости, когда воин переживал последние мгновения жизни своего примарха-прародителя, впадая в неконтролируемое неистовство.

Для Ангелов Сияющих искусство стало спасением так же, как для легиона. Черная Ярость порой брала верх над тем или иным воином, но это случалось куда реже, чем у других наследных Орденов. И всё же – случалось. А с годами стало случаться чаще. В какой-то момент Ксёрен Кастанеда, глава орденского библиариума, осознал, что его капитул ждет забвение. Пройдут десятилетия, может века, но Ангелы Сияющие падут. Они никогда не отличались большой численностью или быстротой набора рекрутов, поэтому усугубление недуга потенциально вело к катастрофе.

Ксёрен нашел выход. Но прежде, чем я поведаю эту историю, хочу еще пару слов сказать о первом Ордене Ангелов Сияющих. Да, они признавали «Кодекс Астартес» и традиции Девятого легиона, но не в полной мере. Например, у них было девять рот, и при этом не было скаутской роты. Они с самого начала не имели в составе Сангвинарных жрецов и не придерживались ритуалистики Кровавых Ангелов, которую сохранил в частности одноименный Орден-наследник. Кроме того, устремления Ангелов Сияющих были весьма… трансцендентны. Орден с исключительным, можно сказать – аномальным уважением и восхищением превозносил своих библиариев, для которых было нормой прозревать будущее и даже… уходить. Буквально растворяться, покидая физический мир и переходя в какое-то иное состояние.

Еще одна любопытная традиция Ангелов Сияющих – номены. Рекрут, прошедший генетическое вознесение, отказывался от своего оригинального имени и получал новое – оно и называлось номен (по лору речь идет о Высоком Готике, фактически это латинское слово, которое так и переводится «имя»). Номен озвучивали библиарии Ордена вместе с названием роты, к которой приписывался воин. Оба знания – имя и роту – библиарии получали в процессе мистического откровения, когда рекрут завершал свое обучение. Номен выбирался из книги «Nomen Honoris», которая включала имена величайших деятелей Старой Земли. Так в Ордене появлялись Червантесы, Борхесы, Кастанеды.

Интересно, что номен состоял из трех слов, но воин, как правило, даже своим братьям озвучивал только два из них. Например, Варзивал Червантес или уже упомянутый Ксёрен Кастанеда. Третье имя являлось тайным. Об этом нигде не сказано, но, по всей видимости, на этом настаивали библиарии, которые хорошо знали, что истинное имя человека (или демона) дает власть над ним.

Так что хотя с одной стороны Ангелы Сияющие во многом напоминали другие Ордены-наследники Девятого легиона и в целом их можно было назвать типичным Орденом космодесанта, при ближайшем рассмотрении всплывал ряд интересных и даже неоднозначных моментов. Впрочем, Сияющие никогда не переступали грань и демонстрировали абсолютную лояльность, поэтому интересоваться им могли разве что хронисты. Изначальным геральдическим цветом Ордена был ярко-оранжевый, а на гербе красовался стилизованный воин. Но когда Ангелы оказались на грани вымирания, они переродились обликом и своей сутью.

Я касаюсь неизмеримого, и оно касается меня в ответ.

Элегия вторая: Реформация

Мы точно не знаем, когда это произошло. Известно, что Ангелы Сияющие преобразились в первый раз за шесть веков до прихода Неумирающего Мученика в таймлайне М41. То есть примерно за шестьсот лет до Дамоклова крестового похода (почему так – объясню позже). Получается самое начало сорок первого тысячелетия. К тому моменту библиариум Ордена уже долгое время разрабатывал план Реформации, но не мог открыто конфликтовать с традиционалистами, которые были многочисленнее. Однако Черная Ярость по странной случайности (~~я сказал – случайность?..~~) выкашивали именно традиционалистов.

Последней каплей стал Якобус Могрисс, Магистр Ордена, который тоже поддался проклятью. Тогда Ксёрен Кастанеда уже имел достаточно последователей, чтобы предложить Реформацию открыто всему Ордену. Боевые братья, сломленные падением Магистра и вдохновленные речами Кастанеды, поверили ему и согласились. Согласились на весьма радикальные действия. Ангелы Сияющие полностью отказались от «Кодекса Астартес». Они сменили оранжевый цвет на лазурный, а символ воина на наплечнике заменил символ мистика в рясе. Бывший девиз «Мы горим ярко, дабы другие жили!» тоже изменился. Теперь ритуальной фразой Ангелов Сияющих, отражая их суть и предназначение, стали следующие слова: «Мы воспарим на пылающих крыльях!»

Роты были переименованы в Рапсодии, каждая получила уникальное название, геральдику, девиз и предназначение. Например, девиз Рапсодии Вечной звучал так: «В смерти пламенем объятые, мы блистаем вечно!» Назывались такие девизы антифонами (в православии, католицизме и иудаизме так именуются особые песнопения).

Наименьшим изменениям подверглась первая рота, которую называли теперь Небесной Рапсодией. В нее входили ветераны Ордена и ни один неофит не мог быть назначен в нее. Номинально все Рапсодии считались равными, но по факту некоторые все же были престижнее. Однако причиной особого статуса служили нее цели и достижения Рапсодии, а количество в ней Зодчих Лучезарных – так после Реформации стали называть библиариев. Чем больше их было в Рапсодии, тем большим влиянием она обладала. Хотя это тоже весьма условное определение – Рапсодии Ангелов Сияющих никогда не боролись друг с другом за власть, а лишь исполнили каждый свою миссию.

Потенциально на самом верху орденской иерархии сразу за Небесной шли так называемые Поисковые Рапсодии – Эмпирейная, Астральная и Вечная. В этих ротах было особенно много Зодчих, они вольно бороздили галактику в поисках двух вещей – знаний и рекрутов. У Ангелов Сияющих не было рекрутинговых миров (исключая Мальпертюи, о котором позже). Они свободно путешествовали от мира к миру, иногда вступая в локальные конфликты и защищая интересы Империума. Некоторые планеты, которые посещали Поисковые Рапсодии, отдавались в душе Зодчих Лучезарных и тогда их правителям предлагали Благородную Жатву.

Принципы Благородной Жатвы, как и вообще все принципы Ордена, были записаны в «Своде Сияющем». Это великий труд Ксёрена Кастанеды, который Ангелы взяли на вооружение вместо «Кодекса Астартес». Здесь были главы, посвященные в том числе военной стратегии и тактики, но не меньше места занимала доктрина поиска знаний, некоей трансцендентной истины. Также эта доктрина провозглашала необходимость рекрутинга во множестве миров. Вот эти строки:

Любой яркий дух – необузданный, изменчивый и блистательный – всегда должен искать себе подобных.

Весь «Свод Сияющий» написан столь возвышенным слогом. В нем нет прямых указаний и постулатов, лишь поэтичные метафоры и философские стихи. Но за каждой строкой, за каждым словом «Свода» таится великая мудрость Ксёрена, который и правда вывел Орден из тьмы забвения, ибо после Реформации на протяжении шести веков не было ни одного случая, чтобы космодесантник поддался Черной Ярости. У Ордена больше не было Роты Смерти. И кстати, теперь они называли друг друга не боевыми братьями, а воинами-искусниками или Братьями-по-Своду. Титул Магистра сменили на Мейстера. Первый Мейстером конечно стал Кастанеда.

Но вернемся к Благородной Жатве. Точно неизвестно, что она собой представляла. Правители мира могли не согласиться на нее и тогда Поисковая Рапсодия мирно уходила прочь. Но если планета давала согласие, между ее лучшими сынами проводилась серия состязаний. У нас нет данных о том, какое участие в испытаниях принимали Зодчие Лучезарные, но очевидно, что не принимать его они не могли. Мы знаем, что некоторые миры в результате Жатвы давали меньше десятка рекрутов, другие не давали вообще никого. Таким образом, процесс рекрутского набора Сияющих был крайне нестабильным и медленным, но считался славным и благородным.

Однако прежде, чем я продолжу рассказывать о том, что происходило с рекрутами дальше, хочу еще немного поведать о Рапсодиях. Я назвал Небесную ветеранскую Рапсодию и три Поисковые – Эмпирейскую, Астральную, Вечную. Также у Ордены были еще три Крестоносные Рапсодии – Молниеносная, Пламенеющая и Светозарная. Это были строго боевые роты, в задачи которых входило прямое исполнение обязанностей Ордена перед Империумом. То есть эти Рапсодии постоянно сражались, отвечая на призывы о помощи и военные сборы по всему имперскому пространству.

Две оставшиеся Рапсодии носили особый статус. Рапсодию Бдительную составляли наиболее замкнутые воины и вместе с тем наименее склонные к искусствам. Эта Рапсодия никогда не покидала крепость-монастырь Ордена, который располагался на уже упомянутой планете Мальпертюи и назывался Канволис. Рапсодия Бдительная отличалась безупречной дисциплиной и выдающимся воинским мастерством, однако в ней было совсем немного библиариев. Позже я опишу события, которые привели к вечному позору и скоропостижному падению этой Рапсодии.

Наконец, еще одна Рапсодия – Созвучная. Она тоже свободно странствовала по галактике, но не относилась к Поисковым, поэтому не собирала рекрутов. Эта Рапсодия собирала информацию, абсолютно обо всем. Зачастую Созвучная привозила на Мальпертюи древние трактаты, сведения о ксенорасах или невероятные артефакты минувших эпох. Об этой Рапсодии известно меньше, чем об остальных. Предполагается, что задачи Созвучной ставил Либрариус Лучезарный и они не предназначались для ушей всех и каждого.

Как я уже сказал, каждая Рапсодия была уникальна своим девизом, геральдикой и сутью. Например, символом Рапсодии Вечной была Аметистовая Роза, которая воплощала понятие трансцендентной, сущностно-внутренней, абсолютной Красоты. Именно эту Красоту искала Вечная, именно ее Орден пытался взрастить в своих воинах-искусниках. В свою очередь на гербе Бдительной красовался простой Серебряный Щит. Он олицетворял наиболее прагматичную рапсодию, у которой была всего одна задача – хранить твердыню Ордена от всякого зла.

Символом Созвучной были Нефритовые Весы. В эту Рапсодию направлялись наиболее «сбалансированные» воины. Они обладали достаточной страстью, чтобы поддерживать опасные авантюры, но в то же время в них хватало холодного расчета, чтобы не заходить слишком далеко в поисках знаний. За шесть веков Созвучная привезла на Мальпертюи сотни невиданных артефактов и трудов немыслимой ценности. Но ничего из найденного этой Рапсодией не было отравлено варпом, ничто не принадлежало ксеносам или Темным Механикум. Орден превыше знания ставил лишь чистоту своего духа.

Во главе каждой Рапсодии стоял не ротный капитан, а Рыцарь Образцовый. Он не зря именовался столь ярко и пафосно. Титул мог получить только воин, который в абсолютной степени отражал суть своей Рапсодии. Наиболее известный из Рыцарей Образцовых – Варзивал Червантес, возглавлял Вечную Рапсодию. Это была самая эксцентричная и неуемная рота, и те, кто читал «Грёзу» Фехервари, а также другие произведения, где фигурирует Червантес, отлично знают, что другого Образцового у Вечной просто не могло быть. Варзивал действительно являлся Образцом своей роты.

Особняком в Ордене стояли еще два формирования. Первым из них была Черная Элегия, круг капелланов. Лучше всего об их миссии сказано в «Своде Сияющем», поэтому я процитирую:

Как взмывают ввысь Рапсодии Многоцветные, так и Черной Элегии должно сдерживать их, усмиряя грёзы братьев своих, дабы не породили они чудовищ. Где возникнет гордость, её темное зерцало отразит скромность. Где пробудится излишество, ее железный покров очертит умеренность. А там, где поползет грех, ее холодный нож призовет молчание.

Нужно сказать, что Черная Элегия обладала едва ли не самой таинственной и вместе с тем невероятно действенной ритуалистикой, если сравнивать с Рапсодиями. Например, когда во время странствия какой-то Рапсодии происходили спорные эпизоды, участники этих эпизодов по возвращению на Мальпертюи оказывались на допросе у капелланов. Их сопровождали в Собор Черной Элегии, который представлял собой запутанный лабиринт в катакомбах под Канволисом. Вне специальных ритуалов пройти в собор могли только члены Элегии.

Воина, приглашенного в Собор, в итоге доставляли к трем капелланам-бичевателям. На капелланах были железные череполикие маски и черные рясы. Помещение освещалось восьмью свечами, не горела девятая свеча, символизировавшая Рапсодию, к которой относился приглашенный воин-искусник. Он клал обе руки на гранитный алтарь, растопыривал пальцы и клялся не лгать. Триумвират капелланов начинал с всевозрастающей скоростью бить стальными остро отточенными кинжалами между пальцев воина. Вскоре кинжалы сливались в размытое пятно, а капелланы столь же быстро задавали свои вопросы.

Конечно, космодесантники умеют контролировать эмоции и не боятся боли. Однако в ходе ритуала малейшая ложь оборачивалась порезом, тогда как результатом серьезной лжи становился отрубленный палец. Черная Элегия никогда не ошибалась. Капелланы имели право судить любого, они стояли вне орденской иерархии и никого не почитали. Однако же они были не только суровы, но также справедливы, храня верность лишь целостности Ордена и ничему больше.

С точки зрения влиятельности Черную Элегию превосходил только Либрариус Лучезарный, о котором я уже упомянул. В него входили все библиарии Ордена, которые номинально и фактически направляли Рапсодии. Зодчие обладали наивысшим авторитетом среди воинов-искусников, однако самой любопытной частью Либрариуса были Паладины Светоносные. Так называли самых сильных псайкеров Ордена, которых в лицо знали только некоторые Зодчие. Никто не ведал, сколько их и чем они занимаются. Даже для главного библиария Паладины были загадкой, сформированной по большей части слухами.

Впрочем, некоторые слухи о Паладинах Светоносных оказались правдой, хотя некоторые воины не верили, что они вообще существуют. Например, один из Паладинов, как утверждали те самые слухи, стоял подле Ксёрена Кастанеды во время Реформации (это событие также иногда называли Просвещением). Я выделил этот слух потому, что тот Паладин якобы дожил до периода, описанного в «Грёзе», то есть ему было не меньше шестисот лет, хотя, согласно хроникам, за шесть тысячелетий существования Ордена ни один воин не прожил больше двух веков. Однако же этот слух был вовсе не слухом. Того Паладина Светоносного звали Сатори, и мы еще поговорим о нем.

Думаю, к этому моменту вы уже поняли, что Ксёрен Кастанеда и его последователи были не просто псайкерами. Они были колдунами. И Паладины Светоносные тоже. Некоторые, вероятно, этого не понимали, но последователи Кастанеды не сомневались в его пути. Сатори, ученик и ближайший сподвижник первого Мейстера лишь раз усомнился:

– Мы творим колдовство, мейстер, – тихо произносит Сатори.

– Это просто слово, превратившееся в жуткое пугало из-за невежества и суеверий! – заявляет Кастанеда. – Варп, как и любую могучую силу, можно обратить к созиданию или разрушению, добру или злу. Осознавая это, ты овладеешь его мощью.

Насколько это получилось у Ксёрена, Сатори и остальных, мы решим чуть позже. Сейчас наконец вернемся к тому, как Сияющие набирали рекрутов и что происходило с неофитами на Мальпертюи.

Они всегда будут тянуться к солнцу, даже если оно опаляет их.

Элегия третья: Расписной мир

Как я уже отметил, Ангелы Сияющие были основаны на планете под названием Мальпертюи, где первые воины Ордена выстроили крепость-монастырь Канволис. Крепость была в равной степени великолепным образчиком фортификационного искусства и не менее выдающимся примером искусства архитектурного. Что касается самой планеты, то чем описывать ее в пересказе, проще дать цитату из «Грёзы»:

Цветущая планета, свободная от гигантских мануфакториев или континентальных пищевых ферм, которые оскверняли собой столь огромную часть Империума, напоминала чистый изумруд.

Многие миры существовали только ради того, чтобы человеческая раса могла вести бесконечные войны. Они напоминали шестеренки какой-то ненасытной машины, которая пожирает саму себя, чтобы подпитывать собственное расширение, и не замечает абсурдности подобного занятия. Мальпертюи же, по указу его скрытных хранителей, пребывал под милосердным, но жестким правлением совета из смертных делегатов, что с детства жили и обучались среди Сияющих. Громадные участки земли оставались нетронутыми, а численность населения строго регулировали, причем это, похоже, не вызывало недовольства у граждан – весьма различных меж собою, но одинаково жизнерадостных.

Гостей с других планет допускали сюда лишь в том случае, если они доказывали наличие у них художественного вкуса, что отсеивало большинство визитеров, достаточно богатых для такого путешествия. Отдаленную систему Кьяроскуро сложно было найти: она скрывалась в глубине Завесы Ярчайшей на восточных рубежах Империума, где межзвездная навигация из ремесла превращалась в искусство. Несомненно, этим отчасти объяснялась привязанность рыцарей-стражей к своему миру.

Расписной Мир… Reve le Sangre… Планета Мечтателей…

У меня после прочтения этого описания Мальпертию стала устойчиво ассоциироваться с Радугой из Мира Полудня Братьев Стругацких. Планета, свободная от каких бы то ни было производств, сохраненная в своем девственном обличье. Планета, скрытая от большинства, влекущая к себе поэтов, художников, представителей прочих искусств. Что немаловажно – лучших представителей. Согласитесь, довольно нетипичный образ для родного мира Ордена космодесанта. С другой стороны, если уж кто-то и мог руководить такой планетой, то лишь наследники Великого Ангела.

Фактически на Мальпертюи не было крупных городов и тем более полноценных ульев. Все его небольшое население проживало в деревнях и уединенных хуторах, самым крупным населенным пунктом была многоуровневая крепость Канволис. Трудившиеся здесь смертные назывались страдниками и Ангелы Сияющие в большинстве своем испытывали к ним сдержанное уважение. Ведь многие из них были теми самыми «мечтателями», людьми искусства, лучшими в своем роде. Исключение составляли уроженцы Мальпертюи, им не обязательно было обладать уникальными талантами, их свободно пускали служить в Канволис, и конечно это была великая честь.

Однако для нас Мальпертюи важен еще по одной причине. Помните, я говорил, что совпадений не бывает? Это лишь первый совет для тех, кто не боится распутать Темный Клубок Фехервари. Второй совет – ничто не повторяется дважды. Как правило, трижды или раз за разом до бесконечности, как два отраженных друг в друге зеркала. Орден Ангелов Сияющих – наследники Девятого легиона, которые появились во время Девятого основания, а их крепость-монастырь располагалась на… Девятой планете местной системы.

Девятка – число совершенства, число абсолюта (тут я беру нумерологический концепт пифагорейцев, который лежит в основе более поздних учений этого направления). Но выше я не случайно использовал метафору с зеркалом, потому что зеркала в истории Ангелов Сияющих играют концептуальную роль. Лишь один из примеров – у каждого из Зодчих Лучезарных со временем появилось свое колдовское Зеркало, через которое он мог прозревать будущее и другие миры. Например, такое зеркало было у Ксёрена Кастанеды, а также у Афанасия, главы Либрариуса, причем Афанасий в своем зеркале видел Федру, планету из «Касты Огня». Афанасий, конечно, не понимал этого, но о связи между Мальпертюи и Федрой мы поговорим позже.

Зеркала, как известно, отражают, поэтому три девятки в истории Ангелов Сияющих тоже справедливо отразить. У шестерки есть много аспектов, один из наиболее известных присутствует в христианской эзотерике. В связи с тем, что бог создал мир за семь дней, число шесть христианские мистики называли числом несовершенства, числом с изъяном, грехом. Отражение девяток и их преобразование в шестерки («число зверя» из Библии) тоже не случайность, ведь Ангелам Сияющим, вознесшимся до необозримых высот, суждено пасть до самых темных глубин греховности. Но об этом тоже потом.

Итак, неофиты, прошедшие Благородную Жатву, некоторое время воспитывались на кораблях отыскавшей их Рапсодии, пока она возвращалась на Мальпертюи. Здесь они становились полноценными рекрутами и проходили довольно типичные испытания. У оригинального Ордена отличие заключалось в методах гипнотической обработки и психоиндоктринации. Апотекарии намеренно стирали память воинам во время генетического вознесения. Однако прежде воин должен был записать все, что помнил о себе и о своей жизни, в особую книгу. После вознесения он мог изучить эту книгу и сохранить. А мог сжечь, не читая, традиция не предписывала однозначно верного решения.

Также каждый воин выбирал себе Музу – кого-то из числа смертных, обычно речь шла о гостях Мальпертюи, которых сюда пустили за непревзойденный талант. Некоторые воины, например – Варзивал Червантес, отдавали свои книги с воспоминаниями на хранение Музам. Предполагалось, что между воином и его Музой формируется особая связь и абсолютное доверие, они знали друг о друге всё. Муза Червантеса по имени Марисоль, в юности была прекрасным писателем, а в зрелости, прибыв в Расписной мир, стала хроникером Варзивала. Они действительно знала всё о своем Рыцаре Образцовом.

Однако после Реформации кое-что изменилось. На самом деле, как я показал выше, изменилось многое. Орден, в котором уже едва ли не каждый второй попадал в тенета Черной Ярости, Орден, стоявший у края пропасти, преобразился всего за несколько лет, а в ближайшие десятилетия серьезно вырос в численности. Порча отступила и Ангелы Сияющие перестали терять братьев. Причина крылась в колдовском ритуале, который провёл Первый Мейстер Ксёрен Кастанеда. После этого ритуала большой участок леса возле Канволиса превратился в нечто… иное. Это место стали называть Грёзой. И каждый рекрут на заключительном этапе испытаний обязан был войти в Грёзу, чтобы встретиться там… никто не мог предсказать дальнейшие события.

Не все возвращались из Грёзы. У некоторых путь занимал лишь несколько дней, другие отсутствовали месяцами и даже годами, тогда как для них самих проходили десятилетия, а порой века. Кто-то не встречал в лесу ничего, а кому-то приходилось идти сквозь эфирную кровь демонов, повергая худшие кошмары, которые могло породить Человечество. Однако все это грубые примеры, крайности, банальные экстремумы. На самом деле, путешествие через Грёзу невозможно было описать. Зодчие Лучезарные называли его Зеркальный Путь. Предполагалось, что он отражает душу будущего воина, который должен преодолеть самого себя, либо примириться с собой. Однако не все было так просто…

Видя, ты становишься видимым.

Элегия четвертая: Афелий

Официально Грёза появилась во время Реформации Ордена и за ее появлением стоял Ксёрен Кастанеда. На деле всё началось раньше. Ханзо Гигерр, один из лучших воинов Ордена, поддался Черной Ярости, когда находился на Мальпертюи. Он обходил окрестности Канволиса и зашел в деревню Виндарнас, где Ангелов Сияющих чтили и поклонялись им как святым защитникам. Тьма захлестнула Гигерра и он потерял контроль, вырезав всю деревню. Выжило лишь пять человек, включая маленького мальчика, в сердце которого кровавая резня всколыхнула воспоминания о… грядущем.

Паренек понял, что должен сразиться с чудовищем, в которое превратился благородный воитель. Он силой воли подчинил себе остальных выживших и направился в церковь, что стояла в центре деревни. Там мальчик наполнил души остальных праведной яростью и они бросились на космодесантника. Разумеется, у них не было ни единого шанса. Но у паренька этот шанс был… Он атакует чудовище и всаживает случайно подобранный кинжал в глаз Ханзо Гигерру. Кинжал сияет мистическим светом, он попадает точно в цель и проклятый воин падает на спину. Черная Ярость отступает, и жизнь Ханзо отступает вслед за ней.

Спустя несколько дней в Виндарнас приходят Ангелы Сияющие во главе с Кастанедой. Все это время мальчик, сразивший падшего рыцаря, сидит в церкви перед его телом. Кастанеда мгновенно понимает, что произошло – этот мальчик оказывается псайкером невиданной силы, однако он каким-то чудесным образом не запятнал свою душу, хотя инстинктивно свершенное им действие немыслимо по своей мощи и сложности. Ксёрен примет мальчика в ряды Адептов-Соискателей и вскоре он станет полноправным воином-искусником, а затем и членом Либрариуса, Зодчим Лучезарным. Он получит имя Сатори (именно так, у него будет одно имя, а не три, как у остальных членов Ордена).

Некоторые воины не станут доверять молчаливому и скрытному Сатори, особенно узнав, что он сделал тогда в Виндарнасе (среди местного населения это событие будет известно как Ночь Зверя). Но большинство будет восхищаться им. Кто-то даже поверит, что в действительности это Сатори наставляет Кастанеду, а не наоборот. Но то были лишь ничего не значащие слухи. Сатори шел за своим наставником след в след, считая его величайшим из людей. Поэтому он и согласится участвовать в Ритуале Отсечения вместе с еще семью адептами, которые входили в тайный кабал Ксёрена Кастанеды. Да, снова девятка, и она появится еще не раз.

Кастанеда знал, что Ночь Зверя оставила след на теле Мальпертюи. Кровавая бойня не разорвал ткань реальности, но критически ослабила её, как это часто бывает в местах великих трагедий и потрясений. Тело Ханзо Гигерра оставалось в церкви и разложение не тронуло его. Никто не мог сказать, что было тому виной, возможно, это сила Сатори, высвобожденная в тот роковой миг, столь странным образом повлияла на воина, обуянного Черной Яростью. Так или иначе, церковь идеально подходила для Ритуала Отсечения.

Были и другие факторы. Долина, в которой располагался опустошенный Виндарнас, закономерно обезлюдела после тех событий. Других поселений здесь и раньше не было, но теперь дороги через долину стремительно зарастали, ибо смертные старались обходить проклятое место стороной. Кроме того, долина эта располагалась недалеко от Канволиса, с которым ее связывала в том числе широкая и местами довольно бурная река Тристесс, которая брала свое начало где-то в глубине чащобы. Все это делало долину идеальной для задумки Ксёрена Кастанеды. Библиарий прозрел будущее, не сомневаясь в успехе ритуала, который он провел через 11 лет после Ночи Зверя.

Мы точно не знаем, что тогда сделал кабал Первого Мейстера. По всей видимости, они надорвали завесу между материальным миром и варпом, используя истончившееся пространство и негативную энергию от резни, свершенной в Ночь Зверя, которая сосредоточилась в церкви Виндарнаса, а если точнее – в трупе Ханзо Гигерра. Это привело к тому, что долина изменилась, превратившись в Грёзу. С этого дня неофиты Ордена, которых, как я уже отметил, Ксёрен повелел называть Адептами-Соискателями, после прохождения всех испытаний вставали на Зеркальный Путь, отправляясь через Грёзу к Канволису. Ветеранам также надлежало пройти через долину.

У нас нет сведений о том, сколько воинов и рекрутов не вернулось из Грёзы. По всей видимости, их было немного. Но главное – план Кастанеды сработал. После того, как адепт проходил по Зеркальному Пути и получал статус полноправного воина-искусника, он мог не опасаться проклятья в своей крови. Черная Ярость отступила. Похоже, Ритуал Отсечения сделал так, что Грёза метафорически «отсекала» генетических наследников Сангвиния от порчи в их крови.

Сам Ксёрен понимал, как это работало и называл прохождение через Грёзу Возвышением. Предполагается, что в «Своде Сияющем» Кастанеда оставил подробное объяснение, но никто его так и не расшифровал. Помимо прочего Грёза что-то меняла в космодесантниках, выявляя их истинную суть. Как я отметил выше, это позволяло Зодчим Лучезарным определить, к какой роте подходит новый воин-искусник. В своих решениях Зодчие не ошибались.

Тут же отмечу, что после появления Грёзы Кастанета направил свои усилия на изучение работы Каталепсического Узла. Этот орган для регуляции сна получали все космодесантники, но мало кто понимал его истинное назначение. В действительности, Каталепсический Узел позволял транс-человеку силой воли управлять любым аспектом своего метаболизма. Он помогал перейти в измененное состояние восприятия даже тем, кто был пси-инертен. Конечно, практика требовала регулярных тренировок по отлаженной системе. Для этой цели Ксёрен разработал особые мантры. Плюс к тому он что-то делал с новыми воинами во время гипнообработки, но его действия так и остались секретом для всех.

Мы знаем лишь один эпизод применения Ангелами Сияющими искусства по управлению Каталепсическим Узлом. Апотекарий Хуан Борхес с помощью мантры отключил свое сознание и таким образом защитился от порчи варпа. Мантра звучит так: «Somnium custodia mеаm ex tenebris». В переводе с латыни: «Грёза да защитит меня от тьмы». В книге также дается намек на то, что некоторые другие Ордены знали об этом искусстве Ангелов Сияющих и признавали, что им нет равных в умении работать с Каталепсическим Узлом.

А потом Первый Мейстер ушел. Однажды он поднялся на Апекс-Солярис, шестиугольную площадку на вершине самой высокой башни Канволиса и просто исчез. С того момента сюда допускали только Рыцарей Образцовых и старших Зодчих Лучезарных. Зодчие верили, что Ксёрен Кастанеда ушел в Имматериум, чтобы отыскать там дух Сангвиния и привести его на Мальпертюи. Но правды не знал никто, даже Сатори. Зато Сатори знал другую правду, куда более жестокую.

Шли годы, десятилетия, века. Орден Ангелов Сияющих по-прежнему был малочисленным, но процветал, не боясь проклятья своей крови, участвуя в битвах Империума, ища выдающихся мечтателей, древние знания и тайные артефакты. Казалось, это идеальная картина, которую ничто не сможет испортить. Но бывший кабал Кастанеды вскоре стал кое-что замечать. Грёза захотела вырваться за пределы своей долины. Нет, она не расширялась физически, судя по всему, этого она не могла. Но Тьма, поселившаяся в её сердце, раскрыла себя Зодчим Лучезарным. Они называли ее Анима-Торкветор, сама же себя она называла Афелий.

Грёза не была существом, она даже не мыслила, для нее просто не существовало такой категории как «мыслить». И все же она влияла на окружающий мир, точнее – очень хотела влиять. По стечению обстоятельств (~~опять случайность?~~) рядом с ней находилось единственное место на Мальпертюи, где влиять на кого-то имело смысл. Канволис, крепость-монастырь Ангелов Сияющих и заодно – самое крупное поселение на планете, главный транспортный и логистический хаб с космопортом.

При этом Грёза выбрала довольно любопытный способ достижения цели. Десятилетиями она выбирала из жителей Канволиса девять Наследников. Обычные смертные не подходили, их тела быстро разрушались, они поддавались безумию и мутировали. С космодесантниками тоже было непросто. Поэтому после пары неудачных экспериментов Тьма (так ее называли те, кто знал о происходящем) стала выбирать тщательнее. Ей удавалось собрать девять подходящих Наследников – всегда девять – примерно раз в столетье. Сначала они становились маяками, притягивая к себе порчу, а потом ее проводниками, буквально расплескивая скверну вокруг себя, отравляя умы и механизмы.

В финале очередного витка Тьма выбирала одного Наследника и «соединялась» с ним (не воплощалась, почему-то Сатори, рассказывая об этом, использует именно слово «соединялась»). Этот Наследник обретал невероятную мощь и мог в одиночку изменить целую планету. Однако он не понимал, что служит Тьме, которая взращивала в нем непреодолимую тягу к разрушению, извращению, осквернению всего вокруг.

Однако Сатори и остальные из кабала Кастанеды довольно быстро поняли, в чем дело. Они основали тайное братство Паладинов Светоносных, у которых было две задачи – искать Ксёрена Кастанеду и готовиться к появлению Наследников, чтобы устранить их до того, как Тьма сможет воплотиться. Их девиз звучал так: «Мы снижаемся на истерзанных крыльях, вознесшиеся, чтобы пасть».

Кстати, любопытный момент. Паладины называли порчу, пришедшую из Грёзы, Тьмой. А теперь вспомним упомянутую мной мантру, которую апотекарий Борхес использовал, чтобы спастись от демона: «Грёза да защитит меня от Тьмы». Учитывая все вышеизложенное, глупо видеть в этом совпадение. Ксёрен Кастанеда знал о Тьме. Возможно, это он подготовил Паладинов Светоносных для их миссии. Но главное – он четко разделял Грёзу и Тьму, что живет в ней. Неужели из-за своего невежества? Едва ли. Конечно, мы можем допустить, что варп манипулировал им, заставляя играть по своим правилам. Но с тем же успехом мы можем допустить и то, что Грёза действительно не была проклятьем Мальпертюи. Проклятьем стало нечто, пришедшее из Грёзы. И к этому вопросу я еще вернусь.

В последний раз Наследники Тьмы появились незадолго до того, как Ангелы Сияющие снова преобразились. Афелий избрал Эннио Цанна, технодесантника. Паладину Светоносному Сатори и Варзивалу Червантесу, Рыцарю Образцовому Рапсодии Вечной, удалось убить всех Наследников, включая избранного. Всех, кроме одного. Преображенная Тьмой Марисоль, Муза Червантеса, сбежала в Грёзу. И хотя это уже не имело значения, Варзивал повел Вечную за ней.

Мы не знаем, что произошло с его Рапсодией в изменчивых тенетах Грёзы. Известно, что вернулась только половина роты. Но эти воины были устойчивы к порче любого вида, они стали безупречными, лучшими из Ангелов Сияющих. Символом этого была Темень Искристая – уникальный и необъяснимый эффект, из-за которого их доспехи хаотично переливались разными цветами. Варзивал и его воины говорили, что теперь, куда бы они не пошли, Грёза идет за ними. Но порчи в них не было и они не распространяли ее. Никто так и не узнал, каким изменениям подверглись эти воины-искусники.

Что касается Сатори, после очередной победы над Тьмой он прошел через Зеркало. Неизвестно, чье это было Зеркало – его или Ксёрена Кастанеды. В момент гибели Цанна (и «освобождения» Анима-Торкветор) Паладин узрел образ планеты, которую точно узнает тот, кто читал «Инфернальный Реквием» Фехервари. Это Витарн, мир Ордена Последней Свечи, святость которого возведена на древнем ксеноустройстве, что было отравлено Тьмой еще в те времена, когда Человечества не существовало. Однако это тема другого разговора. Сейчас важнее, что Сатори прошел через Зеркало на Витарн потому, что почувствовал – Первый Мейстер побывал там, причем относительно недавно. Это значит, что Кастанеда не вознесся, как утверждают легенды, а лишь прошел через Зеркало в другой мир. Зачем – мы пока можем только гадать. До нашей следующей беседы о Темном Клубке…

Юкио Караваджо, предыдущий Рыцарь Образцовый Рапсодии Вечной и друг Варзивала Червантеса, был прочно связан с Грёзой через время и пространство. Это тоже отдельная, долгая и весьма любопытная история, которая приводит Караваджо к тому, что он возвращается в Грёзу и становится хранителем проклятой церкви в Виндарнасе, которую называет Храмом Шипов. Он берет обет защищать мир от проявлений Тьмы, хотя знает, что это невозможно. Как знал Сатори, как понял Червантес. Тьму невозможно победить или остановить. Можно лишь выжидать и когда она нанесет очередной удар, ударить в ответ, уничтожив её Наследников.

В целом для Ордена ничего не изменилось. Он по-прежнему находился на пике своей мощи, готовый принять любой вызов и встретиться с любым врагом. Испытания Грёзы делали воинов лишь сильнее, раз за разом. Однако Сатори не зря сомневался в Ритуале Отсечения. Еще будучи юным учеником Ксёрена Кастанеды, он видел, что все сложилось слишком идеально для Ордена. Будто это был чей-то хитрый план, а не удачное стечение обстоятельств. И это действительно был план. План, которым руководила Тьма.

Проклятый или благословенный, это как посмотреть. Истина режет в обе стороны. Такова суть пробужденных предметов. И пробужденных душ.

Элегия пятая: Ангелы Кающиеся

Итак, в момент гибели избранного Наследника Тьма показала Сатори Витарн, чтобы Паладин Светоносный последовал за своим наставником. И вышло так, что на Мальпертюи больше не осталось Паладинов. Это не являлось критической проблемой с точки зрения защиты Ордена и Мальпертюи от Грёзы, потому что теперь многие знали о Наследниках и о необходимости сохранять бдительность. Но это стало проблемой в том плане, что Сатори мог бы предугадать дальнейшие события.

Однако Паладина не оказалось рядом, когда Варзивала Червантеса сделали новым Мейстером Ордена. Это обрекло Ангелов Сияющих. Не потому что Варзивал был испорчен, напротив. Червантез не зря стал Рыцарем Образцовым, он действительно был страстным, искренним и преданным воином. Не лишенным некоторых недостатков, но все же под его руководством Орден мог процветать. Вот только согласно традиции Мейстер должен был возглавить Рапсодию Небесную. Разрыв с Вечной изменил Червантеса, он потерял свои духовные ориентиры и вознамерился отыскать их где-то еще, не на Мальпертюи, где потерял свою Музу и своего друга, Караваджо, добровольного изгнанника.

Варзивал все чаще покидал Расписной мир, никому не разглашая цели своих путешествий. Однажды он увел всю Небесную Рапсодию с Мальпертюи, так и не вернувшись. Возможно, Червантес вновь отправится на Витарн, каким-то образом узнав о том, куда делся Сатори. А может, ему помогло Зеркало одного из Зодчих (те Зеркала много кто использовал, но это никогда не приводило ни к чему хорошему, если речь не шла о сильном подготовленном библиарии вроде Сатори). Так или иначе, уход Варзивала стал проблемой для Либрариуса Лучезарного. Потому что Зодчие во главе с Афанасием Кальвино, Верховным Зодчим, в действительности стояли за возвышением Червантеса, считая его лучшим лидером для Ордена.

Любопытный момент – после победы над Тьмой Червантес, осознав опасность Грёзы, хотел прекратить Зеркальные Испытания. Однако Зодчие были против и Варзивалу пришлось договариваться. Зодчие сделали его Мейстером и поклялись во всем помогать, поддерживая стабильность Ордена, а Червантес пообещал не лезть в процесс становления новых воинов.

Тут же хочу отметить, что я не оговорился выше, сказав, что Червантес, возможно, ВНОВЬ отправился на Витарн. Дело в том, что он уже был в этом мире. Именно там много десятилетий назад он нашел Афанасия, которого держала в тюрьме безумная и отравленная Тьмой палатина-хирургеон Бронзовой Свечи Акаиси Бхатори. Палатина намеревалась сделать Афанасия аватарой одной из Добродетелей Просветительных, которые были чем-то вроде Наследников Тьмы, но в куда более ужасающем масштабе (разумеется, это еще одна интересная, но другая история, описанная на страницах «Инфернального Реквиема»).

Итак, Зеркальные Испытания не тронули, и наряду с последующим уходом Варзивала это стало еще одной причиной падения Ангелов Сияющих. Дело в том, что когда он не вернулся из очередного путешествия, ему не стали искать замену как Мейстеру Ордена. Каждая Рапсодия оказалась абсолютно самодостаточной, а Зодчие по какой-то причине решили больше не вмешиваться в управление Орденом. Зато капелланы продолжали укреплять свою власть, и без Мейстера она была абсолютной.

К тому моменту Верховным капелланом-бичевателем Черной Элегии стал Икар Мальвуазен. Он был выдающимся воином, страстным, преданным Ордену, но в нем жил чудовищный изъян, толи вскрытый, толи порожденный Грёзой. Когда Мальвуазен много лет назад проходил Зеркальным Путем, он увидел будущее. Адепт-Соискатель не понял, что именно он видел, но с того мгновения знал, что должен сделать. Ему надлежало возвыситься в Ордене и… ждать. Он не был псайкером, поэтому не мог стать Зодчим Лучезарным. А второй силой после Либрариуса была Черная Элегия. Поэтому Мальвуазен неосознанно приложил все усилия, чтобы стать Верховным капелланом.

Также мы знаем, что в какой-то момент он стал слышать отголоски Тьмы внутри себя. Чтобы разобраться с этим, Икар пошел в Караул Смерти, где верой и правдой служил Империуму много лет. Все изменилось на мире Сарастус, который так же, как и Мальпертюи, был отравлен Тьмой. Там Мальвуазен получил пулю в голову от скитария ксенаритов, но пуля чудом не пробила череп, лишь распоров кожу и вызвав радиоактивное заражение. В той миссии Мальвуазен стал неосознанно вспоминать то будущее, которое ему показала Грёза. А потом он просто пропал, не вернувшись со своим отрядом. Однако позже он каким-то образом вернулся на Мальпертюи и продолжил руководить Черной Элегией.

Кстати, история Саратуса, описанная в ряде произведений Фехервари, лишь на первый взгляд никак не связана с Грёзой. В действительности, эта история многое раскрывает нам о Тьме, хотя и не все. Например, она подтверждает, что Тьма не связана с варпом, она некая принципиально иная сила, которая необратимо изменяет Материум и Имматериум, являясь чуждой для них обоих. Однако, как я уже сказал выше, арка Ангелов Сияющих – лишь один из сквозных сюжетов Темного Клубка. Позже мы поговорим о других эпизодах этой истории и обязательно соберем всё воедино.

Мальвуазен исправно выполнял обязанности капеллана, он не был честолюбив, не вынашивал планов новой Реформации. Но на него уже был план у кого-то другого. К тому моменту Империум более полувека воевал с Тау на Федре. Эта отдаленная планета имела собственную Грёзу, но размером с целый континент. Непроходимый лабиринт водных артерий и джунглей с древними руинами в центре называли Трясиной или Клубком Долорозы и вела к нему широкая мощная река Квалаквези.

Несколько ранее тех событий, о которых я сейчас расскажу, подразделение Летийских Мореходов под командованием адмирала Вёдора Карьялана провело великолепную кампанию против аоев, известную как Очищение Сильфоморья. Единственный нюанс заключался в том, что во время этой кампании погиб сын одного из планетарных губернаторов. Он погиб по собственной глупости, но губернатору было все равно – он задействовал все свои связи, чтобы адмирала Вёдора Карьялана отправили как можно дальше. И его отправили на Федру.

Вместе с Карьяланом на планету прибыл молодой лейтенант Иосив Гурджиеф, взаимно влюбленный в дочь адмирала. В первый год их пребывания на планете адмиралу потребовалось провести рекогносцировку в глубине материка, чтобы узнать позиции Тау в этом регионе. Юный Гурджиеф, мечтавший о военной карьере, вызвался добровольцем и направился по реке Квалаквези в Клубок Долорозы, который тогда еще не получил этого названия. Иосив прикинулся паломником и проник на территории аборигенов, называвших себя «ниррода».

Гурджиев вернулся из Клубка меньше чем через год, но для него прошли десятилетия. Он побывал в тысяче мест, многие из которых невозможно описать. Он встречал сущностей в равной мере удивительных и ужасающих. Он сражался в мириадах битв с созданиями из плоти и духа. В итоге, личина миссионера стала его сутью. Ибо в Клубке у него не осталось ничего, кроме веры в Бога-Императора. Гурджиеф даже встретил там потерянного Тау, принадлежащего к несуществующей касте (и это тоже еще одна история Темного Клубка).

Вернувшись, Иосив уже не был юным лейтенантом. Он получил сан в Экклезиархии и стал исповедником. Вскоре оказалось, что Гурджиеф принес с собой из Трясины грибковые споры некоей болезни, которая для большинства людей была безвредна, но некоторых отравляла. Зараженные со временем обретали жуткий истинно нурглитский облик, испытывали сильную боль и в итоге умирали, страшно мучаясь. Заразилась в том числе возлюбленная Гурджиефа, дочь адмирала Наталья. Сначала исповедник пришел в отчаяние, но потом его безумие, родившееся в сердце Клубка, перешло на новый уровень. Он возрадовался страданьям Натальи, осознав истину: «Человечество рождено в проклятии, и достичь искупления можно лишь путем священных страданий во имя Бога-Императора».

Летийских Мореходов переименовали в Летийских Покаянников, а Гурджиеф стал фактически правой рукой адмирала, который тоже заразился спорами. Однако вскоре Иосиф был убит Энсором Катлером, полковником Первой роты Арканских Конфедератов. Умирая, он упал в воды реки Квалаквези, которая унесла его вглубь Трясины. Любопытно, что некоторые воины считали, что Иосив не умер, а остался здесь, чтобы мстить врагам Империума. Возможно, их вера тоже оказала влияние на дальнейшую судьбу исповедника.

Однако первостепенным фактором, вне сомнений, стала фанатичная, абсолютная вера Гурджиефа в то, что Человечеству суждено страдать под осуждающим взором Бога-Императора. Его безумие, порожденное Клубком, Клубок же и усилил. Порча этого места не позволила Иосиву умереть. Река Квалаквези каким-то образом протекала через время-пространство и впадала в Тристесс, реку, что текла через Грёзу на Мальпертюи.

Когда Иосив Гурджиеф выбрался на берег у стен крепости-монастыря Канволис, он не вполне понимал, что было сном, а что явью. Он даже не был уверен, вернулся ли на самом деле из Клубка в тот первый раз, когда отправился туда глупым лейтенантом. Но эти сомнения не имели никакого отношения к его непоколебимой и жестокой вере.

Гурджиефа на берегу встретил капеллан Мальвуазен, который точно знал, что ему нужно придти в это время и в это место. Вот какого события он ждал с момента своего путешествия через Грёзу. Никто из смертных не мог выжить в Тристесс (название означает Река Печали), и многие космодесантники погибли в ней. А этот незнакомец был несомненно жив, хотя у него на животе и была рана, казавшаяся смертельной, а все тело покрывали страшные нарывы и язвы (как от той самой грибковой болезни с Федры, а рану он получил от Катлера). При всем при этом человек был исключительно могуч телосложением, почти как космодесантник, и он буквально пылал жизненной силой (эти описания Гурджиефа из «Тернового венца» и «Касты Огня» почти идентичны, точно так же как последние слова Иосива в «Касте» и его первые слова в «Грёзе»).

Мальвуазен говорил с незнакомцем 19 дней, после чего беззаветно воспринял его видение мира и объявил новую Реформацию. Черная Элегия в полном составе последовала за своим предводителем, многие годы пребывая в условиях духовного вакуума. К капелланам присоединилась вся Рапсодия Бдительная (воины этой роты вместе с Мальвуазеном встретили Неумирающего Мученика). С того момента, когда Тьма в форме своих Наследников серьезно потрепала Канволис, Бдительная стала еще более замкнутой. Члены Рапсодии винили себя в том, что не защитили крепость-монастырь. И хотя то не было их виной, рыцари-искусники клеймили себя позором и жаждали искупления. И они получили его.

«Свод Сияющий» был запрещен, вместо него кодексом Ордена стал «Завет Терниев», написанный Неумирающим Мучеником (так прозвали незнакомца, которого Мальвуазен объявил пророком Бога-Императора и оба они не сомневались в истинности этого). Тут любопытно отметить наблюдения Афанасия – Зодчий не увидел в Мученике порчи, лишь безумие, которое зиждилось на абсолютной и непоколебимой уверенности в том, что Человечество должно покаяться. А пока оно кается, его удел – страдание, ибо так повелел Бог-Император.

Затем началась Великая Чистка. Почти все смертные в Канволисе были вырезаны, потом истребили Либрариус Лучезарный, а также воинов, которые не захотели обратиться в Кредо Мученика. Библиарии оказались вне закона, как источник порчи. Черная Элегия вознеслась и стала называться Терновый Венец. Братство капелланов теперь было в Ордене верховной властью и Мейстеров больше не выбирали (Червантеса Мальвуазен объявил погибшим).

Блистательный Мальпертюи погрузился в ад, его окутал смрад от разлагающихся тел и погребальных костров. Вдоль дорог расставили виселицы. Сжигали даже учебники, а технологические артефакты древности уничтожали, ибо «технологии греховны в Его очах». Как вспоминал Афанасий:

Те, кого я некогда называл братьями, стали предателями или преданными. Первых ослепил лжепророк, вторых заклеймили еретиками за инакомыслие.

Все искусства были запрещены, ибо они – суть проявление гордыни. Картины, статуи и книги уничтожили, но не полностью. Изорванные полотна и осколки гранита оставили по всему Канволису как напоминание о величайшем грехе старого Ордена – Ангелов Сияющих. Новый Орден назывался Ангелы Кающиеся. Рапсодии переименовали в Кающиеся роты, геральдические цвета сменили с благородной лазури на черный с умбровыми прожилками. Воина в рясе на наплечнике заменил череп в терновом венце. А новый девиз Ордена звучал так: «Император обвиняет!»

Что интересно, этот девиз выкрикнул Освальд, один из Адептов-Соискателей, входивших в группу Варзивала Червантеса, когда в своем странствии по Зеркальному Пути они наткнулись на проклятую церковь Виндарнаса. Этот Соискатель ослеп и, по всей видимости, погиб. Однако в Грёзе ни в чем нельзя быть уверенным. Я не сомневаюсь, что Освальд в тот момент увидел то же будущее, которое видел Мальвуазен, и это откровение уничтожило его разум.

Кающиеся роты разошлись по галактике в поисках произведений искусства, которые когда-то создавали Ангелы Сияющие и которые потом были кем-то куплены или получены каким-то иным образом. Все эти предметы, согласно Кредо Мученика, являлись проявлением тщеславия, их надлежало осудить и уничтожить. Любопытно отметить, что среди этих артефактов оказалось несколько Зеркал Зодчих Лучезарных (например, Зеркало Афанасия).

Непонятно, каким образом эти Зеркала покинули Мальпертюи, однако Тьма нашла их и использовала как проход в материальный мир. Зеркала действительно нужно было уничтожить, вот только нам не известны случаи, когда хоть одной поисковой группе это удалось. Ибо места, где обосновались эти артефакты, стали средоточием великого зла, и каждый, кто оказывался там, неизменно сам поддавался порче.

Разумеется, Зеркальный Путь объявили ересью и больше никого в Грёзу не пускали. Вместо этого заключительным испытанием рекрутов стали так называемые Обряды Искупления, проводившиеся в катакомбах Канволиса. Обряды были суровы, но они испытывали только тело и разум, но не душу. Очень точно суть этого процесса озвучил Афанасий: «Так мы творим чудовищ и называем их ангелами».

Смертные миссионеры Кающихся несли Кредо Мученика во все уголки Империума, отравляя сердца, открывая их отрицанию, отчаянию, злу. Но главная проблема Ордена заключалась в том, что когда он отрекся от Зеркального Пути, Черная Ярость вернулась. Да с такой силой, что уже через 10 лет в Роте Смерти Ангелов Кающихся была почти сотня воинов. Более того – Ярость стала проявляться даже у скаутов (Орден вернул скаутскую роту). К этому моменту среди членов Ордена почти не осталось тех, кто скрывался, якобы признавая «Завет Терниев», но в действительности продолжая верить в «Свод Сияющий». Этих воинов постепенно раскрывают проницательные капелланы и Терновый Венец казнит их одного за другим.

Погиб и Афанасий, верховный Зодчий Лучезарный, который прозрел это будущее, но слишком поздно. Он пытался предотвратить бойню в Либрариусе, запретив Зодчим применять силу против запутавшихся братьев. Он вышел к последователям Кредо Мученика и произнес девиз Ордена: «Мы воспарим на пылающих крыльях!» В ответ Икар Мальвуазен проревел «Император обвиняет!» и началась мясорубка. Однако Афанасий все же кое-чего добился. Вместе со словами он послал в сторону братьев ментальный импульс, который позволил некоторым из них тайно сохранить верность «Своду».

За миг до гибели своего тела Афанасий успел перенестись в сознание собственного убийцы, молодого воина (таких в Ордене теперь называют Темнокровыми), который искренне верил в Неумирающего Мученика. Однако позже этого воина с сознанием Афанасия убил другой член Ордена, продолжавший верить в истины «Своду». По всей видимости, это стало последней точкой, потому что если кто и мог вернуть Ангелов Кающихся на путь Света, то только Афанасий, мудрый воин и могучий псайкер, который мог видеть дальше и глубже многих.

Я помню, кто ты такой, потому что ты не можешь помнить.

Кода: Грёза Вечная

Кажется, что на этом история Ангелов Кающихся завершается. Орден стал полным антиподом себя прежнего. Ненавидящие красоту в любом ее проявлении, самих себя и Человечество, они везде видят грех и единственный путь к искуплению – страдание. В этом их покаяние, в этом – Кредо Мученика, безумного влюбленного, который сделал свою маску своей сутью, будучи отравлен древней Тьмой, что пришла на Расписной мир через Грёзу с другого далекого мира, называемого Федрой. Ксёрен Кастанеда был прав, когда разделял Грёзу и Тьму. Но, похоже, он ошибался в главном – его попытка спасти Орден лишь обрекла его на еще более глубокое падение.

Ангелам Кающимся пророчат около сотни лет, пока все воины не поддадутся Черной Ярости. И уже не имеет значения, сколько артефактов к тому моменту они уничтожат, сколько миров отравит «Завет Терниев»... Однако рассказы «Тринадцатый псалом», «Терновый венец» и «Грехи моих братьев» говорят о том, что не всё потеряно. В Ордене по-прежнему остаются Ангелы Сияющие, тайно преданные учению Кастанеды, «Своду» и Варзивалу Червантесу, который, несомненно, жив. На это нет никаких указаний, но я уверен, что он действительно отправился за Сатори (это просто логично), а ветеранская Небесная под предводительством «благословленного Грёзой» (имею ввиду Темень Искристую) вполне возможно получила своеобразную защиту от Тьмы, так что козни зла против нее бессильны.

В живых может оставаться и сам Сатори, и другие Паладины Светоносные (он точно не один, об этом говорится в «Грёзе»). Наконец, по всей видимости, жив Ксёрен Кастанеда, который тоже что-то ищет, причем здесь, в физическом мире. Плюс Караваджо остается где-то в Грёзе. А это значит, что пути наших героев могут пересечься. Нет, они должны пересечься, потому что совпадений не бывает, а навстречу Тьме рано или поздно выступает Свет. И вновь начинается битва. И эта битва вечна. Потому что Грёза вечна…

История Ангелов Сияющих – лишь один из сюжетов Темного Клубка Петера Фехервари. Этот сюжет далеко не основной, хотя и весьма важный, потому что раскрывает нам многие аспекты Грёзы и вырвавшейся из неё Тьмы. Однако остается ещё немало вопросов, в первую очередь – о происхождении Тьмы, о судьбе Витарна и Неумирающего Мученика, о Тау, которые тоже столкнулись с Клубком на Федре и ближе остальных подобрались к его секрету. Но знаете, что самое главное? Петер Фехервари дает нам ответы на каждый вопрос, если читать его достаточно внимательно. Однако о Сердце Клубка в инфернальной паутине судеб мы поговорим в другой раз.

Источники: