Для психотерапевтов, психиатров, клинических психологов, социальных работников.
В книге обобщён опыт 15-летней работы с особым лечебным театром в психиатрии. Это не Психодрама и не Драматерапия. Это частица отечественного клинико-психотерапевтического направления-школы - Терапия творческим самовыражением М. Бурно. Настоящий театр-сообщество помогает жить с целебным светом, смыслом в душе - даже тяжелым пациентам с хроническими тревожно-депрессивными расстройствами, переживанием своей неполноценности, чувства одиночества, бессмысленности своего существования.
“Предисловие
Книга, сколько могу судить, проникнута клиницизмом. Должен поначалу объяснить, как толкую эти понятия - «клиницизм», «клинический» - особенно в отношении к психотерапии.
Термин «клинический» (как отмечал уже не раз прежде) понимаю не только так просто, как обычно понимается он и у нас, и в мировой психотерапии. Для меня это не только психотерапия больных. Термин «клинический» понимаю в духе классической гиппократовской клинической медицины: как именно осуществляется терапевтический процесс в конкретных клинических случаях сообразно клинике. Психотерапевт-клиницист, понимая и чувствуя (сколько возможно) великого врача Природу, читает в клинике природное лечение-приспособление, защиту от внешних и внутренних вредоносных воздействий. Для чего? Чтобы помочь стихийной Природе защищаться совершеннее, постигая, куда идет Природа. Таким образом, клиническая психотерапия, в отличие от сегодняшней массовой психотерапии здоровых людей и «мягких невротиков», основана на клиницизме, дифференциальной диагностике, показаниях-противопоказаниях, на клиническом мироощущении. Поэтому вынужден поначалу рассказать в книге о клиницизме, о классически клинической, кречмеровско-консторумской психотерапии с собственными существенными добавлениями и уточнениями к прежним моим работам на эту тему (Бурно М.Е., 1989-2008).
Итак, психотерапия клиницистов иная, нежели психотерапия отвергающих клиницизм психологов, которую поистине страдающие психиатрические пациенты часто не принимают. Психотерапия клиницистов или психологов с клиницизмом в душе невозможна без дифференциальной диагностики расстройств, потому что психотерапевтические воздействия должны быть для успеха дела совершенно различными в зависимости от того, кто перед нами, — психастеник или психастеноподобный циклоид, истерический невротик или истероподобный больной шизофренией. Клиническая терапия творчеством (в том числе театром) строится по-разному с шизоидным пациентом и пациентом шизотипическим. В эндогенно-процессуальных случаях пациентам существенно не поможешь без особенного интимного психотерапевтического контакта, а в случаях истерических этот контакт неуместен, только повредит лечению, порою трагически. Конечно же, тут все порою сложнее, случаются и свои усложняющие работу исключения. Но достаточно и твердых опор в нашей практике.
Там, где переживания и поступки человека понятнее с точки зрения психологической теории, — там уместнее психологическая (в широком смысле) психотерапия: психоанализ, экзистенциально-гуманистическая психотерапия, психологически-эклектическая психотерапия, религиозная и т. д. Там, где переживания и поступки человека понятнее, исходя из медицины, клинической психиатрии, - там уместнее клиническая психотерапия (и в том числе Терапия творческим самовыражением). Борис Дмитриевич Карвасарский отмечает в «Психотерапевтической энциклопедии» (2006) по этому поводу, в разделе «Клинические основы психотерапии», следующее: «Если личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапия больше предназначена для лечения невротических расстройств и опирается на психологические основы в понимании механизмов неврозов, то разработанная М.Е. Бурно (1989) терапия творческим самовыражением психопатических и хронически-шизофренических расстройств, в особенности с дефензивными проявлениями, соответственно опирается на тщательный учет клинических особенностей пациента» (с. 233).
Терапия театром в психиатрии для меня - это прежде всего сложившийся в нашей амбулатории (о нашей амбулатории - на других страницах Предисловия) Клинический театр-сообщество (КТС). Еще короче для краткости в этой книге - Театр-сообщество, Театр. Наш Театр не есть Психодрама или Драматерапия, а есть частица российской Терапии творческим самовыражением - ТТС (Бурно М.Е., 1989-2008; Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением, 2003). Это по-своему трудоемкий (в полном своем виде, не в элементах), но и празднично-светлый театрально-психотерапевтический метод внутри метода-системы ТТС. Он существенно помогает, как и вся ТТС, разнообразным, в широком смысле психиатрическим (психопатическим и эндогенно-процессуальным тревожно-депрессивным) пациентам с более или менее сложным переживанием своей неполноценности (дефензивностью). Но Театр-сообщество выбирает из этой обширной (особенно в России) группы пациентов, может быть, самых сложных, тяжелых и поэтому одиноких - и душевно, духовно, и чаще без человека-спутника по жизни. Этим пациентам по природе их страдания (прежде всего по причине душевной разлаженности, в том числе эндогенно-процессуальной, по причине болезненной, депрессивной застенчивости и ранимости, невозможности без душевных ран общаться с людьми в обычной жизни) часто недоступны обычные земные радости женской и мужской любви, радости материнства, отцовства, дружбы и многое другое, помогающее человеку чувствовать себя именно человеком, чувствовать-осознавать свой человеческий смысл, свою цель в жизни. В то же время эти люди нередко сложны душой, расположены природой своей к любви и творчеству. Они отчетливо понимают, мучительно переживают (до нередких здесь попыток к самоубийству) свою несостоятельность - обделенность в человечестве. Театр-сообщество является для них возможностью почувствовать, пережить хотя бы то немногое человеческое, что для них без нашего Театра практически было бы невозможно в жизни.
Лекарственного лечения с обычным кратким ободрением, оптимистическим внушением в дефензивных душевно, духовно сложных случаях, как правило, недостаточно. Многие наши «театральные» пациенты в прошлом даже совершенно отказывались от лекарств, не желая зависеть от них, «ослаблять» лекарствами свои душевные, жизненные трудности. Они жаловались на то, что лекарственная приглушенность страдания, «химическая заторможенность» лишь усугубляют переживание неполноценности. В процессе нашей одухотворенной психотерапии порою появляется возможность все-таки убедить таких пациентов в том, что смягчение страдания, помощь при бессоннице небольшими дозами лекарств по обстоятельствам (как расскажу об этом в главе V) может и не заглушать творческий свет в душе, смысл жизни, духовную свободу.
В настоящем руководстве попытался обобщить практический опыт пятнадцатилетней работы с Клиническим театром-сообществом.
Благодарю всех, кто вместе со мною (долго и недолго) строил этот психотерапевтический Дом-Театр и жил, живет в нем.
Прежде всего благодарю наших пациентов-актеров. Большую или малую часть своей жизни прожили они вместе с нами в Театре”.
Цитаты:
“В нашем Театре более всего дефензивно-шизотипических пациентов. Этим объясняется характерная для нас, обусловленная мягким эндогенным процессом, чаще психопатологически обнаруживающим себя уже в детстве, юности, особая утрированная душевная и телесная моложавость большинства пациентов Театра (см.: «Практическое руководство по Терапии творческим самовыражением», 2003, с. 260). Отсюда и «моложавость» обращений пациентов друг к другу и нередко психотерапевтов к пациентам, сама собою сложившаяся у нас: «Сережа», «Нина», «ребята», «девушки», «девочки», «мальчики» и т. п. Хотя некоторым «ребятам» уже за сорок и пятьдесят. Эти слова-обращения между собою как правду нашей жизни оставляю и в тексте книги. По этой же причине пациентов нашей амбулатории буду называть в книге по именам (вымышленным, конечно), без отчества. При этом после имени в скобках отмечаю цифрами возраст на 2008 г. (год окончания работы над книгой), пол («м» или «ж») и номер диагностической группы.
В книге немало больших (думается, ценных) цитат; чаще они из малодоступных изданий, ставших библиографической редкостью, и могут пригодиться для работы в Театре и в группе творческого самовыражения. Повторы важных для дела положений в книге совершаются уже иными словами и, думается, еще раз, по-иному помогают проникнуться существом этих положений. Впрочем, заранее прошу простить мне мою занудливо-педагогическую склонность к разжевыванию того, что, по моему опыту, часто мало понятно, несмотря на кажущуюся простоту”.
“Юрий Владимирович Каннабих (1929) справедливо отмечает, что во Франции в первой половине XIX в. Пинелем и Эскиролем «были заложены первые принципы клинической психиатрии» (с. 168). Основоположником германской истинно естественно-научной клинической психиатрии стал Вильгельм Гризингер. Каннабих пишет по этому поводу следующее. «Во Франции, где условия были иные, наука о душевных болезнях уже давно стояла на естественно-научном пути. У французов был Эскироль. Германский Эскироль появился на 30 лет позже. Это - Гризингер. После него немецкая психиатрия, распростившись с метафизикой, стала постепенно подниматься на те высоты, которые со временем позволили ей занять руководящую роль в мировой науке» (с. 281). В России основоположником научной клинической психиатрии стал, по-моему, российский психиатр, главный врач Московского доллгауза (с 1838 г. - Московской Преображенской больницы) Василий Федорович Саблер (1797-год смерти неизвестен; главным врачом служил в 1828-1871 гг.). О работах Саблера см. в книге другого главного врача этой же больницы Николая Николаевича Баженова (1909). Наконец, уже не раз отмечал, что основоположниками истинной клинической психиатрической психотерапии, зародившейся в углубленно развивающейся клинической психиатрии, были в первой половине XX в. Эрнст Кречмер (Германия) и московский психиатр Семен Исидорович Консторум”.
“Врачи, работающие в острых психиатрических отделениях, хорошо знают, что красочно-острая продуктивная картина интоксикационного, инфекционного или шизофренического психоза обещает неплохой прогноз. Я убедился в надежности этой закономерности еще в молодости в Калужской областной психиатрической больнице, удивляясь необыкновенно ярким, творчески-сказочным переживаниям, острому уму некоторых поступавших к нам в психозе крестьян из деревень. В этих больных, как со временем понял, поистине бушевала сопротивляемость-самозащита организма. Потом психоз уходил, и за больным приезжали его родственники. Я сожалел (и вслух), что больной недостаточно поправился, поскольку еще душевно скучен, мало и неинтересно говорит, перестал записывать свои мысли и просить книги. Вообще что-то мало чем интересуется. В ответ на это люди благодарили меня и уверяли в том, что родственник их уже совершенно здоров, поскольку всегда был таким, каков он сейчас”.